У рядового олигарха Семена Жутейского было все, и даже больше чем все: бляди чуть ли не в каждой кровати его большого загородного дома в Жуковке, замки во Франции, яхта на Канарах, островок на Филлипинах, с пяток детей, разбросанных по всему Западу; почетные звания и должности, несколько гражданств экзотических стран и, естественно, немеренная туча бабла. Бабла, о количестве которого он узнавал из свежих номеров «Форбс», поскольку сам уже давно считать свои деньги заебался.
У Семена не было только одного: радости. Банальной радости от обладания тем, что он нагреб под себя за годы непосильной работы по перекачиванию народного достояния в оффшоры.
По этому поводу больше всего страдал его помощник – ушлый малый по имени Дима – двадцати пяти лет от роду с пятью языками и такой богатой фантазией, только которая и могла бы удовлетворить все прихоти скучающего олигарха.
- Митяй, скучно! – орет, бывало, Семен. – Придумать ченить побыстрей, а то опять на пидоров потянет…
И Митя, нахмурив лоб и сдвинув брови, утыкался в айпэд и быстро ченить находил. То устраивал катание на воздушном шаре в виде громадного хуя, то возил шефа в Индию, где тот гонялся на слонах, охотясь за тиграми, а то нанимал на «Мосфильме» крутого гримера и тот делал из Семена какого-нибудь известного авторитета, в облике которого Жутейский устраивал такие разборки, о которых потом долго судачили криминальные тэвэшники.
Но все это были цветочки. Ягодки начались тогда, когда Семен окончательно понял, что его жизнь, как говорится, удалась и уже ничто не сможет его задвинуть с занятых позиций. Вот тогда-то Жутейскому по-настоящему стало скучно: он перестал ебать блядей, ходить на государственные приемы и есть в японских ресторанах.
- Блядь, Митяй! – однажды взорвался олигарх. – Ты, сцуко, ваще фишку перестал сечь! На работу отправлю! В Пензу! Управляющим пенсионным фондом – пусть тебе там ветераны очко рвут!..
- Семен Аркадьевич, за что?
- За то, мудило грешное! Нет у меня в жизни радости… Тебе вот и бабы в радость; и лимон тебе кинешь – а ты хрюкаешь до посинения в мошонке, балдеешь от счастья. А мне все это давно до пизды! Я, блять, радоваться хочу! А не получается! И ты в этом виноват – поскольку ты моя правая рука, нога и яйцо – давай думай, я тебя что, зря деньги кидаю? День тебе даю на размышление – а потом пеняй на себя…
Перспектива очутиться в Пензе ужаснула Диму до самых глубин его тонкой души: очко непроизвольно сжималось, под ложечкой сосало, во рту пересохло, а волосы натурально дыбились от ужаса ближайшей ссылки… Вероятность поменять свою грудастую любовницу-француженку на скуластую пензенскую бабищу с низким широким тазом и любовью к дешевому пиву оскорбяло все его существо. Вернувшись домой, Дмитрий первым делом уткнулся в подол своей Катрин и поделился печалями.
- Оляля! – сочувственно вздохнула Мари,  - малыш,  не хочу видеть тебя таким грустным… Ты сказал, что ему не хватает радости? Что ж, я знаю только одну вещь, которая любого может порадовать настолько, что он обо всем забудет…
- И что это за вещь? – встрепенулся Митя.
- Это Пингвин. Ничего более веселого я в жизни не видела…
У Мити внутри снова все поникло: пингвины его не особо радовали. «Вот, блять, дура! – подумал он, - шеф этих пингвинов на хую видал… Да он, блядь, однажды по запою ослицу выебал, в гробу видал он эту зоофилию…»
Но ничего другого в горящий от страха мозг Мите не лезло. Жостко выебав подругу в преддверии надвигающнйся ссылки, Дима тревожно заснул…
…Ему приснился Пингвин. Причем Пингвин был очень похож на свинью из шоу «Пинк Флойда»: он, такой же огромный, летал над головой Дмитрия, из глаз вырывались яркие лазерные лучи, ласты отбивали мудреный ритм, а в плавниках его каким-то чудом удерживалась громадная бутыль вискаря, струей из которой он пытался попасть ему в глаза.
- Митяй, жги, сцуко! – орал Пингвин голосом шефа - и голос этот был страшнее армагеддоновой трубы…
Митя проснулся в кошмарном поту. Образ пингвина стоял у него перед глазами, не смотря на то, что он давно уже раскрыл глаза и в комнате ярко горел свет. Митя посмотрел на часы: было три часа ночи. До его потенциального низложения оставалось всего десять часов…
Он машинально потянулся за айпэдом, несколько секунд потаращился в экран и затем лихрадочно набрал в поисковике «пингвины в москве».
«Любые виды пингвинов из европейского питомника. Абсолютно ручные. Дрессировка. Аксессуары на все случаи жизни. Телефон номер …»  - увидел Митя и потянулся за мобильником.
…К полудню от былого митиного ужаса ничего не осталась. Взамен появилась уверенность за свое будущее: оно станет еще прекраснее, чем было.
- Ну, Митя, чем порадуешь? – с порога встретил его Жутковский.
- Другом! Только настоящие друзья приносят радость!
- Ну, такого говна у меня навалом! – нахмурился олигарх. – У меня друган на другане сидит и друганом погоняет, продохнуть от них нельзя.
- Не, это не то, что я имею в виду!.. – быстро отбился Дима. – Таких друзей за хуй – и в музей!.. Я про настоящих, которые не предадут, бабу не уведут, бабло не отнимут, мозги не выебут…
- Ты про котэ, что ли, мне щас начнешь втирать?
- Снова не то! – Дима даже поморщился от недопонимания. – Я про Друга с большой буквы. Тихого, преданного, красивого…
- Щенка?  Ну ты, бля…
Олигарх не успел договорить и вытаращил глаза: к нему вперевалочку шлепал небольшой пигвин, с метр ростом. В ластах он держал накрытый поднос с завтраком. Одновременно Пингвин напоминал Чарли Чаплина и ходячую кеглю, одетую в смокинг. Это было настолько уморительно, что у Жутейского на губах непроизвольно расползлась улыбка.
Уже через секунду он гулко ржал и одобрительно лупил Митю по плечам:
- Ну ты, даешь, сцуко! Нашел мне другана на радость!
- Между прочим, его зовут Федей и он очень любит, как и вы, гаванские сигары… Правда, он их не курит, а жрет – но это уже нюансы…
- Однохуйственно!!! Гыгыгы! Федор, иди ко мне, угощайся! - И олигарх протянул пингвину свою лучшую сигару. – Мне для друзей ничего не жалко!..

ЗЫ:  Митяй получил заслуженный жирный бонус и повез Катрин греться на Бали. Пингвин Федя уже через месяц настолько прижился с олигархом, что тот светился от счастья словно киловаттный прожектор. Жутейский таскал его за собой повсюду – и только довольно покрякивал, видя завистливые взгляды оружающих. И лишь одно несколько огорчало возродившегося олигарха: вискаря новый друг мог принять больше, чем он сам, - но это уже мелочи. Да и то: разве друзья мелочатся?