- Прикинь, взять, сделать такую веб-камеру, размером с пуговицу и прицепить её какому-нибудь степному волку или медведю.
Ванька распинался перед Василисой так и эдак, пытаясь её что-то объяснить.
- Ну вот смотри. Лепим её волку на ухо, в камере батарейку с запасом лет на пятьдесят и пускай он живёт в природе. Вот мне любопытно, как он там живёт, этот волк степной, когда никто не видит.
Он стыдливо вспомнил о том, чем занимается, когда никто не видит и немного покраснел.
- И он-лайн канал - "Волк степной в природе" - включил, посмотрел, что же он там такого делает... Ну ведь это же интересно!
- Ага! Интересно. А о волке ты подумал? - Василиса, уткнув руки в бока, насупившись смотрела на мужа. Когда дурака несло, ожидать можно было любых событий.
- А что волк? Поизучали бы, всё поняли бы об их жизни, да и отпустили бы. А и не отпустили, что такого? Камера с пуговицу, весит унцию, мешать не станет.
- Ага, а наши делюги чего вытворят? Подумал? Да они же начнут массовые истерики по этому волку. "Волк опять загрыз бедную овечку!", "Серый убийца до сих пор на свободе!", "Нашими деньгами оплачиваются массовые убийства животных".
Василиса нависла над Иваном и тот, опасливо покосившись на сжатый руке ковшик, отодвинулся немного назад.
- А представь, они же полетят в этот лес. Репортёришки эти по сугробам за ним с камерой бегать будут, рискуя своими никчёмными жизнями. Вертолёты, камеры, свет. Да ты хоть представляешь, что это будет? Ни к какому царю я тебя с этим не пущу! Всё!
Иван посмотрел на Василису, потупил взгляд и пробормотал:
- Ну ладно, ну Вась, ну не пойду никуда я, чего ты завелась-то?
- Вот и сиди. - Василиса ушла на двор, хлопнув дверю.
Оставшись один дурак сел на табурет, хлопнул кулаком по ладони, потом подпёр этим кулаком голову и о чём-то задумался. То и дело бормоча что-то себе под нос, он то вскидывался, а то садился обратно и затихал на какое-то время. Внезапно, словно в зад ему вонзилась игла, он вскочил и побежал к зеркалу. Сбросив по пути с себя всю одежду, он начал вертеться у зеркала осматривая себя. Таким его и увидела вернувшаяся Василиса.
- Ах ты шалунишка, - томно начала она, - никак соблазнить меня решил?
- Да я тут подумал, волк же не будет знать, что на нём камера. А вдруг, на меня кто такое прицепил и смотрит сейчас? - выпалил Иван, осёкся, глянул на жену и пошёл прямо на неё. - А... это.. конечно соблазнить, ага.
- Дурак, ты и есть дурак, - только и успела сказать Василиса, перед как Иван подхватил её и потащил до койки.

Утром, ни свет ни заря, Иван опять куда-то засобирался.
- Куда это ты? - поинтересовалась Василиса.
- Да, это, надо к мудрецам сходить, дело у меня к ним.
- Какое опять дело?
- Так это, как сказать-то... Живём мы неправильно как-то, я утром понял.
- Как это неправильно? И кто это мы? - Василиса грозно смотрела на мужа, затевался нешуточный скандал.
- Да не, Васёк, не мы с тобой. У нас-то, слава богу, всё в порядке, полная семейная идиллия и всё такое. Люди вообще живут неправильно.
- Чего это люди неправильно живут?
- Да вот смотри, люди-то живут ведь для себя, каждый для себя. А на остальных им наплевать. Я вот хоть и дурак, а понимаю, что неправильно это.
- Да что неправильно-то?
- Ну вот смотри. Если каждый заботится только о себе, то о каждом человеке постоянно заботится только он один. А если он будет заботиться обо всех, то тогда о нём будут заботиться все.
- Ой, дурак, ты Ваня и есть дурак. Вот ты по дурости своей заботишься и что? Тебя уже почитай, чуть не всё село уже обмануло, то лапти отдашь, то фуфайку. Сам ходишь в тряпье, а соседи, которым ты всё раздал, ходят и посмеиваются над тем какой ты дурачок, Ваня.
- Ну, вот я и хочу у мудрецов спросить, почему так.
- Ну, сходи, только я тебя прошу, без своих номеров.
- Да ладно, Василис, да когда я...
- Когда? А третьего дня, кто полез в курятник к соседям, чтобы петуха жизни учить? Научил? Теперь этот петух кур не топчет, смотрит только в небо, голову на бок свесив и думает о чём-то. А у соседа куры нестись перестали. Вот чего ты такого с петухом учинил, а?
- Так чего... ну... сказал я ему, что не дело, когда женщина мужчиной помыкает.
- Это я значит помыкаю тобой?
- Ну что ты Василиса, ты то у меня вообще золото, - он чмокнул её в щёку, - когда не сердишься. Ладно, пойду я.

Вернувшись через час, Иван сел на завалинку и долго молчал. Наконец, не выдержав он обрушился на жену:
- Ну вот как так-то, а? Пришёл я к ним, говорю, как так? Почему мы так живём-то неправильно? А они знаешь чего ответили?
- Чего? - не удивилась Василиса.
- Посмотрели на меня так снисходительно, и говорят - мол, иди домой Иван, дураку такого не понять. А сами сидят там, с золота едят, да им бы на богатства свои помочь тем, кто беден, голодных накормить, голых одеть, больницы-школы построить для людей. Они ж сами-то ничерта ж не делают, только умничают. Всё что у них там накоплено они ж не честным трудом заработали. Обманом всё. Я посмотрел, они у одних берут мешок зерна, а другим этот же мешок в долг дают, под проценты какие-то. Короче, с мешка этого зерна они как-то полмешка себе оставляют, тем и живут. Так и богатеют. И нет чтобы с прибылей таких помочь кому, так нет ведь.
- Ваня, а ты им часом этого не говорил? - напряглась Василиса.
- Да нет, ну, не такими словами то есть. А они засмеялись там, ржут, значит, и говорят - опять мол русский Ванька дурака включает. Да разве ж это видано, чтобы по соственной воле помогать отребью.
- Я говорю - да какое же это отребье? Это же братья и сёстры ваши, такие же русские как и вы. - Так те вообще на пол упали от смеха, валяются, катаются - Ну, - говорят, - Ванька, насмешил.
У них в мудрецах там уже ни одного русского похоже не осталось. А ведь они царю нашему советуют, как жизнь обустраивать. Что же они насоветуют, если русский человек и не брат им? Нет, надо к царю идти, рассказать ему, пора бы их оттудова метлой поганой вымести.
- А ну стоять! - гневный окрик Василисы остановил его, когда он встал и решительно направился в сторону царских хором.
- Нешто ты не понимаешь, что не пустят тебя?
- Кто меня не пустит?
- Что ж ты думаешь, вот так придёшь ты, всё расскажешь и всё изменится?
- Ну, царь на то и царь, чтобы вопросы такие решать, а то что это такое, они же ведь детей наших учат. Скоро стесняться будем рода своего.
- Эх, Ваня-Ваня, - покачала головой жена. - Ну что же ты дурак-то у меня такой? Вот у других мужики как мужики, сидят себе на печи не отсвечивают, тебе-то что не сидится?
- Да как же сидеть-то, Василиса? Я хоть и дурак, а понимаю, что таким дуракам, как я нет места в их мире. Не принято у них вопросы задавать. Да и отвечать не принято. Так что Васька, на войну я ухожу против них, не останавливай.
- Да кто ж тебя остановит? Ты один воевать собрался?
- Пойду мужиков по деревне поднимать.

Через три часа он вернулся, прошёл в дом, сел на табурет и заплакал.
- Да что же это, Вася? Никто не верит мне, все дома сидят, на печи своей да правду не видят. Я им говорю, айда мудрецов выгонять, а они что? Они говорят - одних выгоним, другие придут, не пойдём. А нам то чего думать? Они мудрецы, пускай и думают, а мы люди маленькие. - Иван всхлипнул.
- Я вот думаю, может оно и к лучшему всё. Вот я помру и не будет дураков больше на земле русской. Одни мудрецы иноморские останутся, эффективный менеджмент внедрять станут. Главное, вопросов никто задавать не станет, как они скажут, так и сделают все.
- Ладно, Ваня, не плачь. Вот тебе видеоблюдечко, номер я тебе скажу. Илья зовут. Только давненько он от дел отошёл, да и не помнят наверное люди его, а герой был не чета нынешним. Да и братья у него под стать.

Ранним утром, на горизонте показалась странная троица.
Огромный бородатый мужик в кольчуге на вороном коне посередине, перекинув копьё восседает горделиво и величественно. Он смотрит вдаль. Правая рука его, прикрытая кольчужной рукавицей прикрывает глаза от света. С плеча свисает боевая булава.
По правую руку от него не менее горделиво восседает на белом жеребце ещё более бородатый мужик. Он смотрит в ту же сторону, что и первый, крепко сжимая в правой руке меч и хмуря брови. Лучи солцна переливаются по его кольчужной броне.
Слева же, на жеребце пегой масти сидит молодой ещё парень, одетый в латную броню. Пускай вас не смущает его молодой вид. Лук в его руках разит смертельно и не знает промаха.

Они пришли. Их не было долгие годы. Но теперь они вернулись, чтобы освободить свою землю. Иван-дурак плакал. В этот раз от счастья.