Мой сын – неформал. А проще еще – дурак.

Полугот-полуэмо, можно сказать и так,

Впрочем, я не знаток, Космы выкрашены в какой-то цвет,

Которого в ближней и дальней природе нет,

Я их видел в парке – стоят, как бараны в стойле,

Мерзнут, в синих ручонках пойло –

Яга или пиво.  Сажей, как в кочегарне,

Покрыты веки и губы. Парни

С пятью гвоздями каждую сквозь ноздрю,

Про девок даже не говорю.

Вы посмеетесь, верно, мол, ты когда-то

Таких гасил, а теперь… Ребята –

Все то, что делал я сам давно –

Я знаю, давно передумал, но

Сыну в укор – ни жеста, ни звука,

Мне сказали – карма… такая штука,

Мол, плати за грехи, вот я и плачу,

Но мордой его я провел бы по кирпичу.

Был у психолога.  Доктор, говорю, есть заморочка, ну...

Рассказал про сына и про жену,

(А мы в разводе уже лет десять)

Как мне всё с сыном уравновесить?

Деньги даю, и всегда давал,

Да, не супер-отец, да, не идеал…

Тот словно Карлсон – вот вам совет:

Только спокойствие, негативу – нет,

Хочет быть неформалом – так пусть.  Без драм.

Настанет момент – сын придет к вам сам,

Каждый, мол, действует в рамках своих свобод…

И вот, спустя, не соврать чтоб, год –

Звонок от жены, истерика, что ты, крик –

Избили сына, отняли все, кирдык,

Сын в больнице, умрет… Я, понятно, туда.

Врач, менты, снова врач, сын, палата – ну да:

Типичный сюжет, простой как меридиан:

Гопы… мобила…  деньги… часы… кожан.

Друзья сбежали, а кто бы тут сомневался?

А мой был с девкой и чото сопротивлялся,

Хотя бы не трус…  Отбросил свое пивцо,

Пытался подраться… Но пара прямых в лицо,

По шее ребром,  по ушам «дверцами»,

Коленкой в печень… Потом потоптали берцами,

(На пырах, судя по гематомам – выемки)

Короче, по мелочи, так… без выдумки.

Десять швов, плечевой бандаж и на ребрах стяжка.

Жена орет, мол, «звери», «умру», «бедняжка»,

«За что это мне?», «бъюсь тут с ним одна», «он не жилец»,

И на меня – «напряги своих», «все-таки сын», «не забыл, подлец?»

Ладно, прошло полгода… Дело уж к декабрю,

С сыном в кафе сижу и спокойно так говорю:

«Что не сбежал – хвалю. С друзьями твоими понятно,

На жопу съехали все.  Уже не вернуть обратно.

Девица, та, что любила тебя безмерно –

Давно уж с другим. Сам говорил – ведь верно?

Можно, конечно, опять… Но себя-то не заморочишь,

Слушай, ты сам подумай – чего ты от жизни хочешь?»

Он молчит, что тут скажешь-то? А через неделю

Вижу – в клубе моем сидит, выбирает себе гантелю,

Новые кеды, майка, волосы сплел узлом,

Злится, но не уходит, корчится под блином…

Я умилился просто, вот они все же – гены,

Познакомил с Ашотом, Варягом, Геной.

Варяг – бодибидер, профи, телесный культ,

Гена – тренер, пауэрлифт, заканчивал инфизкульт,

Ашотик – боксер, когда-то был в сборной Союза,

Ведет в клубе секцию… Фанат пиваса и блюза.

Это было два года назад.  Мой выжимает сотку,

Пирсинг похерил, нашел себе подработку –

Грузит вагоны.  Боксирует в клубе местном,

Девочка новая – бухгалтером на компрессном,

И вот, как-то вечером мы втроем –

Я, сын и Варяг, из клуба вместе идем.

Ну и глядим – четверо тех же гопов

На тех же готов привычным скопом…

И никого вокруг.  Пусто до парка края.

Сын глядит на меня, я молча ему киваю.

Один из гопов уже схватил одного терпилу за патлы.

«Ребята, потолковать бы…» Они: «проходите, дятлы»,

Но тут Варяг вполголоса произносит «эй»,

И гопы секут, что пришел один из несчастных дней.

Сын говорит – узнаете, мол? Нет? Ну неважно, право.

Деремся по очереди. Вот ты, сука, тот, что справа,

Давай. Два удара, клиент лежит. «Теперь вон тот».

Еще два удара. Кричит истерично гот:

«Ребят, мы пойдем?» Третий с четвертым держались дольше,

Секунд так тридцать, но уж не больше.

Девчонка-готка (кликуха «Джина»,

И, как оказалась, бывшая сына)

Героя обнять пытается с плачем–

Вернись, мол, теперь будет все иначе…

Сын отстраняет ее, говорит «пошли»,

И мы уходим… как короли…

Проходит еще полмесяца и сын – чик-чик:

Остатки окрашенных косм состриг

(Там оставалось-то сантиметр-два),

Ребята, с трудом передадут слова,

Что почувствовал я, как увидел это,

Три года назад такой поворот сюжета

Был просто немыслим, как мысль, как класс,

Даже в воображении. А сейчас:

Пирсинг зарос, короткая стрижка,

Плечи… Спокойный такой парнишка,

Четкий... Все описать нет сил.

Братва, я знаю – я говорил,

Что везде у нас – внутри и вовне 

Так ужасно все, что Россия в говне,

Что ушли герои, расползся мрак…

Да, я помню, но я скажу вам так:

Не знаю, как всем, а вот мне спокойно,

У меня все прочно, у меня достойно,

Потому что в любую беду и войну

Мне есть на кого оставить страну.