Николай, проснувшись утром в совхозной гостинице, потряс головой, вспоминая, где-то это он. Голова гудела после вчерашнего, тем не менее,  он вспомнил, кто он и где.  Он – фининспектор  областной налоговой инспекции Севастьянов,  находится с  плановой проверкой в совхозе «Заветы Ильича».
Инспекция его длилась всего три дня и благополучно завершилась  вчера.  Впрочем,  нам подробностей этой командировки  знать совершенно не нужно, поскольку рассказ наш вовсе не об этом. А о том, что последует вот прямо сейчас.
Итак, проснувшись и вспомнив, кто он и где, Николай нехотя встал и поплелся в туалет. Нет, не в гостинице, а за гостиницей. Там он, захлопнув за собой щелястую деревянную дверь, вытащил из штанов что полагается, и стал мочиться. И вдруг ощутил при этом какой-то дискомфорт.  Что-то вроде жжения и зуда, причем внутри члена.  Да такого, что захотелось тут же помять его, чтобы утихомирить этот зуд.
Николай насторожился: такого с ним никогда не было. Он обернулся к двери, через щели которой в будку сортира проникал уличный свет и,  убедившись, что рядом никого нет, даже слегка приоткрыл эту дверь, чтобы света было больше.
И нагнувшись, насколько можно, стал внимательно рассматривать  конец беспокоившего его достоинства. И не поверил своим глазам: он покраснел и даже как будто припух. А когда заметил, как на нем вдруг образовалась какая-то мутная капелька и, растянувшись под своим весом на тоненькой сопливой ножке, булькнула ему под ноги, Николай чуть не потерял сознание от ужаса.
***
По всем приметам, которые знает каждый нормальный мужик, у него началась гонорея.
-Боже, только триппера мне не хватало! – едва не взвыл Николай. – Но где  я его мог подхватить? И что мне теперь делать?
Эти животрепещущие вопросы  требовали немедленного ответа и разрешения. Севастьянов пулей выскочил из сортира и устремился в гостиницу, в свой номер. С руководством совхоза он распрощался еще вчера, на маленьком миленьком банкете,  билет на автобус до города ему также купили вчера и отдали на этом банкете вместе с отмеченным командировочным удостоверением.
Автобус уходил через час, можно еще было успеть позавтракать, но до этого ли было сейчас перепуганному Николаю? Он побросал личные вещи в дорожную сумку,  запер номер и сдал ключ дежурной. 
Автобус подбирал пассажиров у магазина, в пяти шагах от гостиницы. Там уже стояла кучка негромко разговаривающих людей, собравшихся ехать в город по всяким делам. Кто-то даже поздоровался  с Севастьяновым, но он, погруженный в горестные думы, не заметил этого и даже не кивнул в ответ.
Взбив небольшое облачко пыли и скрипнув тормозами, подъехал маленький автобус-пазик. Народ споро погрузился в него. У Николая было место во втором ряду, у окна. Уставившись в него, он так и проехал до города все шестьдесят километров, не прекращая напряженного мыслительного процесса.
***
Николаю было тридцать два года, он был женат, имел дочь. Да, был далеко не святым. На данный момент у него имелась любовница, его коллега, такой же финансовый инспектор Виктория. И она тоже была замужем. 
Конечно, прелюбодейство всегда порицалось моралистами всех мастей. Но человек, как известно, слаб, особенно человек  мужеского полу,  и особенно перед женскими чарами. Вот и Николай не устоял перед зазывными взглядами Викуси, которые она стала метать в него практически с первого дня появления в их инспекции. Видимо, дома у нее что-то не ладилось (о чем она впоследствии и рассказывала охотно Николаю, лежа у него на изгибе руки и дымя сигаретой), и она искала компенсации на стороне.
А Николай, по ее представлениям, подходил для этого: высокий, симпатичный, всегда доброжелательный, и еще так мило смущающийся под ее взглядами. Так у них сначала состоялся первый страстный поцелуй, когда они задержались на работе, но продолжению помешала не вовремя появившаяся противная уборщица тетя Глаша.
Спустя пару недель у них случился и первый  секс, опять же в конторе, на дне рождения начальника отдела Любови Петровны. Они закрылись  в одном из пустующих кабинетов, и пока остальные, подзахмелевшие уже,  коллеги вовсю веселились в конференц-зале, они, как в каком-нибудь пошлом западном фильме, встав на колени, торопливо сорвали с себя, помогая друг другу,  одежды, и затем,  упав на ковровое покрытие пола, закувыркались на нем в любовном экстазе. 
И с тех пор пошло-поехало. То она, то он искали среди друзей и знакомых освобождающиеся на время квартиры, чтобы встречаться там – в обеденные перерывы, после работы, а то среди рабочего дня, исчезая из-за  своих служебных столов на час-полтора почти одновременно, урывали для уединения и часть выходных, вместо того, чтобы проводить их в своих семьях. 
***
Жена Николая,  Валентина,  стала догадываться, что у мужа появилась женщина. Скрыть это у него никак не получалось.  Во-первых, он стремительно начал худеть, во-вторых, приходил после «я задержусь на пару часов, у меня тут дела срочные» с осоловевшими глазами, хотя вином от него не пахло. Ну и в-третьих, и это, наверное, было самым главным,  Николай охладел к жене, хотя изо всех немногих оставшихся сил пытался реабилитировать себя и  в супружеской постели. И это вносило напряженность в их отношения.
Незадолго до командировки он отправил ушедшую в отпуск жену с девятилетней дочерью к теще в деревню,  пообещав приехать к ним на ближайшие выходные, как только «разберется с делами». И через неделю засобирался туда.
В четверг, накануне завтрашнего отъезда, они с Викторией очень долго «прощались» на очередной съемной квартире – к себе домой приглашать ее побоялся, уж очень плохая звукоизоляция была в их панельном доме.
Пять раз Николай, уже под конец практически с высунутым языком, ублажил свою любовницу в самых разных позах – и лежа, и стоя,  и спереди, и сзади. По домам они расползлись на дрожащих от усталости ногах. А на следующий день он уже был в деревне у тещи. Его  ждали истопленная банька и истосковавшаяся по мужним ласкам жена.
Николай  был опустошен, выбран до донышка очень охочей до секса Викторией. Тем не менее,  при виде обнаженного молодого и еще гибкого тела  Валентины, с распущенными по округлым плечам русыми волосами,  он  все же возбудился, и они стали страстно и самозабвенно совокупляться  в клубах горячего пара на скользком банном полке, ежесекундно рискуя слететь на деревянный, мокрый же  пол с прилипшими к нему березовыми листьями…
В город они вернулись вместе, в воскресенье, а уже в понедельник Николай уехал в  командировку. 
И вот ровно через неделю после последнего секса с Викторией, а потом и с женой,  с  Николаем случилась  эта фигня. И он, трясясь в автобусе, до самого города так и не мог прийти к окончательному выводу, кто же его наградил этой постыдной болезнью? Не Виктория же? Но и,  тем более,  не жена.  Но ведь других-то женщин в это время у него не было!
***
Приехав домой, Николай сразу бросился в ванную – жены с дочерью дома не было, может, в магазин какой ушли. Вынул виновника своих бед из штанов, и со страхом убедился еще раз  - «капало». Не миновать обращения к венерологу.
Но сначала он должен окончательно разобраться: кто? Кто из двух его женщин ему изменил с каким-то больным хмырем?
Он начал с Виктории. Приехав в контору и доложившись начальству, Николай улучил момент и шепнул зардевшейся Виктории на ушко, что идет в их скверик - он был рядышком с  инспекцией, -  покурить,  и ждет ее там.
И через пять минут после  того, как он сам устроился на жесткой деревянной лавке под тенью раскидистого клена, прибежала Виктория, плюхнулась рядом и как бы ненароком поддела и без того коротенькую юбку, отчего ее длинные стройные ноги засияли во всей своей красе, ослепляя редких прохожих.
- Ну что, милый, сегодня встретимся? Я страшно соскучилась! – привалившись к Николаю теплым плечом, проворковала Виктория. И обожгла его бедро тесным прикосновением своей красивой оголенной ноги. Но Николай был непривычно серьезен. И, оглянувшись по сторонам, вполголоса рассказал о возникшей проблеме.
Виктория от неожиданности широко распахнула свои и без того большие глаза и нервно затеребила пуговку на яркой блузке.
- Ты не ошибаешься? – чужим испуганным голосом  спросила она.
- Может, показать? – разозлился Николай. – Ну, тогда скажи, что ты думаешь по этому поводу.
- Ну,  ты же знаешь, у меня никого не было в эти дни, кроме тебя, - укоризненно сказала Виктория. И тут же потупилась. – Ну, и еще кроме мужа… А у тебя?
- Тоже, кроме жены и тебя,  никого, - эхом отозвался Николай. – Но я в жене уверен на все сто процентов!
- А во мне, значит, не уверен? – тут же вспыхнула Виктория.
- Да ну что ты, что ты, - заторопился Николай. – Но сама посуди, откуда тогда у меня эта зараза?
- А ты сам где-нибудь, не того? – подозрительно прищурилась Виктория, и даже отодвинулась от Севастьянова.
- Чем хочешь,  могу поклясться, никого у меня больше не было!
Николай для вящей убедительности даже неумело перекрестился.
- Тогда у своей жены спрашивай! – непримиримо поджала губы Виктория.
- Да она в деревне была, там же все на виду, - с горячей убежденностью сказал Николай (а сам вдруг припомнил, что видел в деревне у магазина бывшего Валькиного ухажера Сергуню Шатурина, и они даже кивнули друг другу, правда, обошлось без рукопожатий). С тех пор, как Николай отбил Валентину,  Сергуня возненавидел его. А в деревню он наезжал часто, так как жил рядом, в райцентре.
Но нет, не могла Валентина с ним снова схлестнуться, никак не могла. Она же его любит. Хотя, кто их, обиженных женщин, знает. А Валентина последние полгода, как он закрутил с этой Викторией, будь она неладна,  дулась на него, не беспредметно подозревая в измене.
- Никак она не могла, - уже не совсем уверенно повторил Николай. А Виктория, тут же почувствовав эту неуверенность, мстительно заявила:
- Сначала с женой разберись, что она могла, а чего не могла. А уж со своим Аркашей я  сама  разберусь!
***
Они замолчали. И между ними как бы пролегла полоса отчуждения. Но Николай по-прежнему оставался неравнодушен к Виктории, даже при этих нелепых обстоятельствах.
- Ну ладно, ладно, -  примирительно сказал он и,  обняв Викторию за неподатливые плечи, притянул к себе. – С этим разберемся позже. Ты мне скажи, у тебя нет знакомого врача-венеролога? Чтобы можно было… ну, это, лечиться у него дома, а не ходить в больницу.
- Откуда? – пожала плечами Виктория, думая о чем-то  своем. – Хотя попробую сегодня у одной приятельницы узнать, может, она чего подскажет.
Оглянувшись по сторонам, они торопливо поцеловались, и Виктория, постукивая каблучками,  первой ушла в контору. Николай любовался ее грациозной походкой, ее ладной фигуркой, и в то же время с тоской думал: ну вот за что ему такое? В смысле, не Виктория, а внезапно настигшая его постыдная хворь, от которой избавиться, говорят, в общем-то, не сложно. Это теоретически. А на практике?
Николай тяжело вздохнул, затоптал докуренную почти до фильтра сигарету, и тоже направился в инспекцию. Никому нельзя было показывать, что у него возникли какие-то проблемы:  начнутся расспросы, сочувственные взгляды, а он этого не любил.  И Николай засел за отчет о командировке – шефу надо было представить результаты инспекции. И на время даже забыл о постигшем его несчастье.
Правда, рука его иногда сама, непроизвольно, тянулась к промежности, чтобы помять сквозь брюки зудящий член, что не ускользало от изумленного взгляда  сидящей  напротив Севастьянова  за своим столом фининспекторши Татьяны Ивановны, ветерана фискальных органов…
***
Поздно вечером, когда дочь угомонилась и заснула в своей кровати, Валентина сделала робкую попытку добиться от него положенной ласки – соскучилась за неделю. Но Николай сослался на головную боль и отвернулся от оскорбленной жены, внутренне казня себя.
Он перед тем как лечь спать,  в  ванной внимательно рассмотрел своё заболевшее достоинство, и с горечью убедился – выздоравливать самостоятельно оно явно не собиралось, а еще больше рассопливилось...
Увы, Виктория ничем порадовать его не смогла, не было, как она сказала, среди ее знакомых таких, у  кого были бы связи с венерологами. А может, и не искала вовсе.  Значит, придется идти на прием к венерологу явочным порядком – дальше тянуть было нельзя.
- Там у тебя обязательно спросят, кто была твоя последняя партнерша, - озабоченно сказала Виктория, когда они встретились в знакомом скверике. – И что ты скажешь?
Николай пожал плечами:
- А как ты думаешь? Как было, так и скажу.
- Не вздумай говорить обо мне! – переполошилась Виктория. – Скажи, например, что в командировке переспал со случайной женщиной… Или  в поезде с проводницей… Господи, что я говорю! В общем, соври что-нибудь, но обо мне ни слова!
- А ты уверена, что ты-то сама здорова?
- Но мне пока не на что жаловаться, - заявила Виктория, но без обычной для нее твердости в голосе. И Николай это сразу  почувствовал.
- Я думаю, тебе тоже стоит провериться, - подытожил он, вставая с лавочки. -  Как и моей жене. Не знаю, как я к этому ее подтолкну, под каким предлогом, но надо.  У меня ребенок дома. Да и у тебя сын растет. Избавляться надо от заразы, вот такие дела. В общем, решай сама. 
- Что, вот так и кончилась наша любовь? – с горечью сказала Виктория в спину уходящему первым Николаю.
Николай обернулся и грустно улыбнулся.
- Вика, мне с тобой было хорошо. Но не думаю, что это была любовь. Так, наваждение… Со всеми вытекающими.
***
В этот же день Николай отпросился с работы на пару часов и трясясь от волнения,  поехал в свою поликлинику. На прием к врачу он попал, отстояв приличную очередь. К его неописуемом счастью, из негромких разговоров пациентов он понял, что сюда идут в основном на медкомиссию вновь устраивающиеся на работу. Так что никто не смотрел на Николая с презрением или насмешкой.
Врач оказалась немолодой коренастой  женщиной с большой волосатой бородавкой на верхней губе. 
- Что у вас? – властно спросила она, шевеля бородавкой.  И Николай понял, что эта женщина в белом медицинском халате  всякое повидала, и надо быть с ней как можно проще и откровенней. И он, сбиваясь и путаясь, рассказал о своей беде.
- Вон за ширму пройдите и спустите брюки, - даже не дослушав его, сказала врач. Николай повиновался. Врач поднесла и прижала к откровенно капающему выделениями обнаженному члену Николая маленькую прямоугольную стекляшку.
- Результат будет известен через пару  часов,  - по-прежнему сурово сказала она. – Можете завтра с утра  подойти, а можете подождать здесь. 
***
Николай решил дождаться сегодня. Он вышел на улицу, перешел дорогу и сел покурить на лавочку у остановки. Подошел автобус, и из него в небольшой группе пассажиров выскользнула … Виктория. Не смотря  по сторонам, она быстро прошла к зданию поликлиники и исчезла за дверью. Николай только хмыкнул: «Ага, перепугалась»!
Чтобы не встречаться с Викторией, он решил зайти за результатом завтра с утра, и поехал домой. Жена выглядела какой-то потерянной. 
- Ну, что еще? – раздраженно спросил Николай.
- А то, - помолчав с минуту и убедившись, что занятая в гостиной просмотром телевизора дочь их не слышит, зло сказала Валентина. – Тебя видели вчера и позавчера в сквере напротив вашей вонючей инспекции.
- И что? – перебил ее Николай, уже догадавшись о сути претензии жены. – Я туда часто выхожу покурить.
- С женщиной? - язвительно спросила Валентина. – Я так и знала, что у тебя баба появилась!
- Да какая баба, какая баба! – стал неуверенно отбиваться Николай. – Ну, может и сидел кто рядом, да я-то тут при чем? Не гнать же мне человека с общей лавочки.
- А при том, что ты ее об-ни-мал! – раздельно,  с ненавистью глядя на мужа, произнесла Валентина.
- Да кто это тебе сказал? – взвился Николай.
- Какая теперь разница, - уже почти безучастно сказала ему жена. – Знакомая моя,  она  рядом с вами работает. Бумаги какие-то постоянно носит из своей конторы к вам мимо этого сквера. А ты так бывал увлечен этой шлюхой, что ничего вокруг не замечал….  Так что давай-ка, дружочек, вали от нас с Настюхой! Мы как-нибудь и без тебя проживем. Не нужен нам бабник! Еще  заразу какую в дом принесешь. Чемодан я тебе собрала, вон он, в прихожей стоит…
Николай за внезапным отчуждением жены еще чувствовал остатки тлевшего к нему чувства, и если был бы более настойчив и изворотлив, дело можно было бы поправить, свести на шутку, недоразумение. Но вот этот разлад ему был сейчас как нельзя на руку – предстоит лечение от свалившейся на него заразы, и лучше побыть на это время подальше от семьи.
Правда, он пока так и не узнал, от кого из двух женщин он заразился, но почему-то уже был уверен, что только не от Валентины. Ну,  никак она не шла на роль чьей-то легкомысленной любовницы, да и любила она его, своего мужа, козла этого похотливого…
***
Николай не стал упираться, а, сказав жене укоризненно: «Смотри, не пожалей!»,  подхватил чемодан и под недоуменный крик оторвавшейся таки от телевизора  на шум ссоры дочери «Папка, ты куда?»,  хлопнул дверью и скатился с лестницы.
Куда идти, он уже знал. На однокомнатную квартиру, которую он три недели назад он нашел для любовных утех с Викторией.
Квартирка  принадлежала его армейскому приятелю, физруку одной из городских школ Семену Кобзаренко. В  школе были летние каникулы,  и он на целых полтора месяца  уехал отдыхать в «ридну неньку Украину», в город Кривой Рог. 
Николай споил Семену целый литр коньяка,  уговаривая отдать ему ключи на эти полтора месяца. Вся беда в том, что Семен был брезгливым, и его просто передергивало от одной только мысли, что кто-то будет кувыркаться на его любимом диване и оставлять на нем следы своего пребывания. Но Николай клятвенно заверил, что будут предприняты все меры гигиены, и Виктория затем действительно приносила с собой свою простынку.
Так он на целых полтора месяца стал полновластным  хозяином однокомнатной холостяцкой, но очень чистенькой и ухоженной,  «берлоги». Здесь они урывками встречались с Викторией чуть ли не ежедневно,  и провели три счастливых недели, пока Николая не настигла вот эта гнусная расплата за его прелюбодейство.
Николай почти не спал всю ночь, ворочаясь на скрипучем диване, почесывая время от времени зудящий член и прокручивая перед глазами все события последних дней. Да, вот это «кино» с ним случилось! Врагу такого не пожелаешь. Вместо того, чтобы быть сейчас, как добропорядочному главе семейства,  дома, с любимой женой – а он с каждым часом вновь начинал любить свою Валентину все сильней и сильней, - и  с обожаемой дочерью,  он валяется вот здесь, один на один с триппером, изгнанный из дома как шелудивый пес. А все она, Виктория!
Ее он уже почти ненавидел, хотя яркие воспоминания об их встречах вот здесь, на этом диване, который так неутомимо скрипел под их переплетенными телами совсем недавно, все еще нет-нет, да будоражили и раздваивали его  сознание, перебивая мысли о доме, о семье. О, черт, это невыносимо! Засыпая, Николай дал себе зарок больше никогда не глядеть на сторону.
***   
С утра, едва отметившись на работе и выбрав удобный предлог для  отлучки, он помчался в поликлинику. Удивительно, но под дверью кабинета врача-дерматовенеролога в этот раз почти никого не было, кроме двух румяных молодух – скорее, всего устраивающихся на работу. Николай хоть и сидел с независимым видом, но внутренне очень волновался: а вдруг пронесет? Не пронесло. Вчерашняя врач также сурово сказала:
- Результат ожидаемый. Будем лечиться. Но пока вы не назовете свою партнершу…
- Да она вчера была здесь, - мстительно сказал Севастьянов. 
И назвал фамилию Виктории.  Врач порылась у себя в бумагах, и утвердительно кивнула головой: да, была такая.
- А она… ну, как у нее? – смущаясь, спросил Николай.
- Результатов еще нет,  – ответила врач. – Но если это точно ваша партнерша и других в этот период у вас не было, скорее всего, результат будет такой же.
Николай помолчал, потом тихо промямлил:
- Я это… с женой еще в тот день был, через несколько часов после любовницы. Неужели я ее заразил? Жену то есть?
Доктор сокрушенно покачала головой (о времена, о нравы!), и сказала:
- Конечно, лучше бы ей тоже показаться у нас. Но я так понимаю, что после этого на вашей семейной жизни можно будет поставить крест?
-Угу, - утвердительно мотнул головой Николай. Она уже и так висела на волоске, эта их еще не так давно бывшая идиллической супружеская жизнь.
- Ну, если вы  уверены, что заразились не от  своей жены, и точно назвали мне сроки ваших последних контактов, то ничего пока и не говорите ей, - вдруг сказала доктор. – Она могла еще и не заразиться от вас. Такое бывает. Ну, а если что – адрес наш вы уже знаете.
Надо же, как бывает обманчива внешность! Вот насколько сурово и выглядела эта немолодая уже женщина - врач, настолько она оказалась и неравнодушной,  почти лишенной профессионального цинизма. Видимо, она понимала что перед ней не записной ходок и  гулена, а попавший в любовные тенета на стороне и так жестоко пострадавший от этого обычный домашний муж.  Хотя, конечно же, не одобряла его этот уход «налево», чего тоже не скрывала. 
Сейчас Николай страстно,  всей душой желал Виктории одного  - чтобы у нее нашли эту проклятую гонорею.  А если вдруг не найдут,  это будет означать лишь одно – он заразился от жены. И тогда он точно не вернется к ней,  просто не сможет простить ей измены, да с кем – с каким-то гонорейным уродом!
***
Николай начал принимать ежедневные болезненные уколы  и пить какой-то сильнейший антибиотик, от которого у него болели голова и желудок. И уже всего через три или четыре дня он с радостью обнаружил, что зуд  при мочеиспускании у него практически прекратился, перестало и «капать». Дело шло на поправку. Но вот как вернуться  домой?
С Викторией при коллегах Николай продолжал себя вести как обычно, когда она пыталась встретиться с ним глазами, он поспешно отводил свой взгляд в сторону.
А спустя неделю после визита к врачу Виктория пришла на работу в темных очках. Николай понял, что дома у нее что-то произошло, и сам вызвал свою недавнюю пассию на разговор. Но не в их скверик, у которого, оказывается, есть враждебные ему глаза и уши, а на задний двор инспекции.
- Что случилось? – спросил он у Виктории, уже догадываясь – что. И точно, Виктория молча сняла очки, и Николай увидел, что правый ее глаз обрамлен синяком классического фиолетового окраса, который пробивался даже сквозь толстый слой грима.
- Аркаша, сволочь, - всхлипнула Виктория. – Я его приперла к стенке, и он признался, что переспал с какой-то пэтэушной сучонкой! Я его стала выгонять из дома, а он вон чё…
Аркаша у Виктории был милиционером, работал в дежурной части горотдела. Вот там, видимо, и трахнул на дармовщину какую-то задержанную шлюшку, да еще, скорее всего,  не один.
Николай согнулся пополам от приступа истеричного смеха. Виктория с обидой смотрела на него. Отдышавшись и утерев выступившие слезы, Николай спросил:
- Ну и что, ушел?
- Ага, уйдет он, - снова всхлипнула Виктория. – Говорит, тебе надо, ты и уходи. А куда я пойду? Тут еще на эти дурацкие уколы ходить надо. И он, зараза, сейчас туда будет шляться, век бы его не видела!
Она выглядела такой несчастной, что Николай на этот раз сдержал рвущийся из него злорадный смех,  и даже чуть было не проговорился, что ушел из дома и живет теперь один в так хорошо известной Вике квартире, но вовремя сдержался. Все, их «любовь» закончилась! И Вика  по виду Николая это окончательно поняла и не стала даже пытаться озвучить свой замысел – предложить ему соединить их несчастные судьбы и уйти жить на ту самую квартиру, а там бы все как-нибудь устроилось.
Она пошевелила яко накрашенными губами, но так ничего больше не сказала,  и пошла на автобусную остановку – приближалось время принятия противогонорейной инъекции.
***
Николай прошел десятидневный курс лечения и был уже здоров, вот-вот должен был вернуться из отпуска и Семен Кобзаренко. Надо было освобождать жилплощадь. Но примет ли его Валентина обратно? Он несколько раз звонил ей с работы, но заслышав его голос, она каждый раз бросала трубку.
И тут Николай вспомнил: да сегодня же у их дочери день рождения!  Настюхе стукнуло десять лет.  Какой-никакой, а юбилей! И он просто таки обязан прийти на него, пусть его и не приглашали. Сегодня в инспекции как раз выдали зарплату, да еще и премию  отвалили.  Так что и дочери на хороший подарок хватит, и Валентине отдаст приличную сумму!
И Николай, полный надежд и ожиданий, ушел с работы пораньше, чтобы накупить презентов и чего-нибудь вкусненького на предстоящий семейный вечер. Если, конечно, его пустят и оставят…