В наши дни…
…Анна Васильевна, простая жительница города N (название города не несёт смысловой нагрузки, ибо описываемые события могли произойти где угодно и с кем угодно), должна была поехать в налоговую инспекцию ЕФ (Единого Фронта), кое-какие документы отвезти. Обычная формальность.
Если так разобраться, и ехать-то не стоило. Но закон обязывал всех жителей города N считаться с законом, написанным ЕФ. А поскольку ЕФ был столь же неизбежен, как смерть, простые люди безразлично позволяли распоряжаться своей свободой, а вместе с ней – даже судьбой.
Однако ЕФ безразличие не устраивало. Ото всех, в том числе и от простого народа, им хотелось признания. Они ведь взялись управлять, а главное защищать город N, да и всю страну; правда, от кого – неизвестно. А совета, что естественно, не могли спросить, а значит, никому спасибо не говорили. Чувствовали, что не так жизнь устроена, и первыми поднимали руку. По обыкновению, после не оправдывались. Так было заведено.
Одним словом, бросилась Анна Васильевна собирать документы, а одной бумажки нет – самой важной. Стала искать, весь дом перерыла – нет бумажки, хоть плачь: старость не радость, однако. Короче, плюнула она на всё и, чтобы день даром не пропал, да и Троица впереди на выходные выпадала, решила на кладбище поехать, могилки прибрать.
Работы там оказалось море – бурьян с человеческий рост. Убрала все четыре гробика (брат, сестра, сын, дочь – все в один ряд лежали), а о проклятой бумажке мысль из головы не выходит, несмотря на усталость.
- И куда она подевалась-то окаянная! Вроде на комод клала, а теперь её нет, - ругала себя Анна Васильевна. – Без головы я стала.
Домой идти не хотелось, хоть устала сильно. Искать документы было просто тошно. Анна Васильевна оглянулась вокруг, ведь это всё народ мёртвый, – и тут заприметила одно надгробие, столь заброшенное и ветхое, что ей стало жаль покойного. Кто там похоронен – знать она не могла. Надпись была стерта, и на месте отчества были две буквы «ич». Стало быть, решила женщина, похоронен мужчина: «Анатольевич, Сергеевич, Степанович?.. Бог его знает! Но для себя назвала покойного Ильич, как бывшего мужа, сгинувшего бесследно два десятка лет назад в коридорах власти ЕФ с жалобной запиской в руках о неком Вихляеве, высоком чиновнике при том же пресловутом ЕФ. Кое-как разобрала дату смерти «1971-й год», и, засучив рукава снова, принялась вырубать разросшийся вишняк, убирать амброзию и портулак. Заодно оградку покрасила.
- Где родня загадочного Ильича? Поди, дознайся, - вопрошала Анна Васильевна. – Живые, небось, а души мёртвые, хоть забор подпирай. 
Вечер наступил, когда могилка приобрела совсем другой вид, ухоженный и опрятный. Пахло краской. О потерянной бумажке Анна Васильевна даже позабыла на время.
Вспомнила уже дома о пропаже – эх, грому на вас нет! – и вмиг настроение у неё испортилось.
Снова задалась вопросом, где бумага? И тут как бы внутри себя услышала громкий голос:
- Бумажку твою сквозняком за комод унесло, за батареей она.
Голос мигом пропал. Анна Васильевна испугалась сначала. Потом вспомнила, что за отопительной батареей не искала. Заглянула в указанное место – точно, белеет бумажка. Камень свалился с души, теперь проблем не будет с ЕФ.
Однако наличие постороннего голоса озадачило Анну Васильевну – неужто умом тронулась? Чему дивиться, если дураков всегда били и бить будут.  Но вскоре успокоилась, ибо голос исчез.
Тем не менее, было неясно Анне Васильевне – откуда точно исходил голос. Может, ЕФ психологические эксперименты ставил над простыми людьми города? Тогда зачем было подсказывать о потерянном важном документе? Стало быть, правда на дне лежит, глубокие воды истину скрывают. А на старости лет нырять за ней – ах, буду ли я жива!
Прошло совсем немного времени. Анна Васильевна как-то решила вздремнуть днём, на дождь её сморило. Она легла и быстро уснула.
- А ну вставай, я сказал!
Как ошпаренная женщина подскочила с дивана и тут же рухнула назад, чувствуя слабость и удушье. Из кухни доносился запах газа. Позабыв, что поставила чайник на плиту, Анна Васильевна кое-как добралась до окна, открыла его, перекрыла кран. Вопрос был в том, кто разбудил её. Опять голос ЕФ? С каких пор я слышу его? Ответ пришёл сам – с тех самых, как убралась на могилке. ЕФ к «сумасшествию» не причастен. Ильич подсказывает. Теперь на воду дуть придётся.
Прошли месяцы. Дело шло к весне. Голос Ильича исчез, казалось, навсегда.
Однажды вечером один из дорогих автомобилей ЕФ заехал в узкий переулок, где жила Анна Васильевна, и остановился. Оттуда кого-то выволокли и закинули в подворотню, где стоял мусорный бак. Потом автомобиль уехал.
Анна Васильевна, прожив долгие годы в городе N, ещё не утратила привычку сельской жительницы смотреть в окно. И не научилась безразличию к судьбам других людей. В тот вечер, правда, она не смотрела в окно, ведь ничего не увидишь в темноте, а вот голос знакомый услыхала. Он снова рявкнул приказным тоном, как в последний раз:
- Подойди к окну, всмотрись в темноту! 
Анна Васильевна повиновалась. И увидела тело, лежащее у мусорного бака – свет фар проезжавшей машины упал на белую одежду – это была девушка, - и поспешила к ней на помощь... Холодный ветер ударил в лицо осколками стекла, женщина подумала, откуда взялся мороз? Довольно тепло же было днём. А когда приблизилась к девушке, почти обнажённой, можно сказать, поняла, что ласточка опередила весну, посчитав себя жаворонком.
А за двадцать лет до этого события…
…Алёна Тишкова, девочка четырёх лет, тоже смотрела в окно. Раньше она видела первомайские и ноябрьские демонстрации. Люди были нарядно одеты, несли воздушные шары, красные транспаранты, у всех счастливые лица.  Но с недавних пор всё переменилось для неё. Теперь лиц она никогда не видела, воздушные шары сменили чёрные транспаранты, которые прикрывали лица, с белыми буквами  «Единый Фронт!», или «ЕФ – идём вместе!».
Читать она ещё не умела, зато отец озвучивал надписи и качал головой. Он ещё был в своём уме.
- Что это? – спросила она однажды.
- Дурдом, - ответил отец. – Глупость очередного умного человека.
Объяснение поразило Алёну. Ни разу в жизни она не слышала такого странного ответа.
Она продолжала глядеть из окна на весь этот дурдом и ей казалось, что всё хорошо, ибо она не видела ничего плохого во всём этом.
Так произошло первое знакомство Алёны с ЕФ. Не сложно представить, что она не слишком разбиралась во всём том, что видела и слышала. Тем более всё только начиналось. И многие, кстати, не очень-то хорошо понимали, кто же такие ЕФ. Собственно говоря, кто понимал, принимал их сторону и через день уже сам шёл с транспарантом.
Чуть позже Алёна увидела лица, спрятанные за транспарантами – эти лица менялись; чаще всего они были тупые, невыразительные. Но по мере необходимости лица ЕФ могли приобретать дружелюбную маску, а порой лица шутили, обнажая белозубую улыбку. А вскоре и сам отец влился в их ряды, получил хорошую работу и смог для Алёны покупать вкусную еду, красивые платья, яркие игрушки. Но, возвращаясь с работы, мама почему-то боялась отца, ибо он переменился. В его лице исчезла та самая искра, которая зажигала маму; теперь в нём не было ни дружелюбия, ни милосердия, ни пощады, ни той радости, высекающей из него искру веселья. Да, иногда отец менял маски. Точней сказать, он забывал снять маску на работе и приходил с истинным лицом.
Алёна особого любопытства к отцу не проявляла, конечно. Как и не проявляла к ЕФ, так как отец был воплощением той реальности, за окном, только в семье. А главное – он много зарабатывал, казалось.
И вот Алёна выросла, превратилась в красивую и элегантную девушку, на которую заглядывались все мужчины. В том числе и бравые мужчины с ЕФ (бывало, взглянув на себя в зеркало, Алёна в душе не имела покоя, так самой себе она нравилась).  Естественно, у них имелось много денег, и они легко приглашали Алёну в закрытые VIP-клубы. Алёна никому не отказывала. Молодая и весёлая, она любила танцевать. Её бокал наполняли вином и коктейлями, и Алёна пила. Пила и танцевала, подставляя губки и щёчки для поцелуев.
Так она одарила мужчин ЕФ признанием. И теперь Алёне хотелось не расставаться никогда с мужчинами ЕФ, потому что все наперебой оказывали ей знаки внимания. И ей это нравилось. Угождая каждому, Алёна научилась менять маски на своём лице, как когда-то отец. Она всех забавляла своей красотой, но не понимала, что с неё берут тоже монету.
Прошло совсем мало времени – и вот её выкинули из машины возле мусорного бака. Она ударилась головой об промёрзший асфальт и потеряла сознание…
…Мир исчез для Алёны Тишковой, а вместе с ним все звуки музыки. И в этой пустоте, безлюдье, пока она пребывала, произошло чудо: Анна Васильевна подняла девушку на руки, ибо у женщины имелась сила, а у Алёны красивая фигура и диета, понесла в квартиру.
- Голенькая ох, а за голенькой бог! – сказала женщина, спасая весеннюю ласточку.
Положив девушку в постель, Анна Васильевна повела себя так, будто она на старом заброшенном хуторе живёт. Осторожно раздела девушку и стала растирать водкой.
Растирала долго. Пока не вспомнила о враче и полиции. Но в этот момент девушка очнулась, она посмотрела на женщину мутным взглядом и молвила:
- Мама?
- Анна Васильевна я… такая молодая, ах! Что случилось-то, а? Полицию вызвать?
Глаза Алёны, мутные какое-то мгновение, наполнились ужасом, как у маленькой раненой птички. Она поднялась с постели, укуталась одеялом.
- Не надо полиции!
- Слава тебе, господи! Ожила. – Анна Васильевна пошла в кухню. – Полиция не нужна, говоришь… Чаю я тебе сейчас налью – это нужно.
Некоторое время Анна Васильевна ухаживала за Алёной, как за родной дочерью. Она не интересовалась прошлым этой красивой девочки – какое у неё может быть прошлое, вопрошала себя Анна Васильевна, одна любовь на уме, ничего умного не расскажет. Оправиться ей надо, а после про родителей спрошу.
Но Анне Васильевне ничего не удалось узнать про родителей Алёны – девушка ушла, молча и не попрощавшись.
Покинув чужой дом, но спасительный для себя, Алёна пошла известной дорогой, воротившись назад, к мужчинам ЕФ. Чтобы танцевать и пить коктейли. Анна Васильевна осталась одна. Голос Ильича, который спасал, она ещё слышала несколько раз, а после он исчез, пропал навсегда.
Умерла и Анна Васильевна вскоре, задохнулась газом, - в её квартиру вселилась молодая семья, дальние родственники, никто из них не имел привычки смотреть в окно, никто из них никогда не жил в селе. Зато остался мусорный бак в подворотне. Коктейль в бокале у Алёны Тишковой вот-вот должен закончиться. Осталось на два глотка. А за окном уже наступила зима. Час от часу убывает…

2011