От зданий почти ничего не осталось, только остовы с ломаными краями, перекрытий почти нет. Уцелели лишь нижние этажи и подвалы. Движемся по узенькой улочке, до ближайших домов в обе стороны по 10-15 метров. Зарево. Пожар, некоторые здания горят полностью. Неприятный шелест в воздухе и взрыв впереди, совсем рядом. Промахнулся!
"Гранатомётчик! Все с брони!" Бросаемся под прикрытие домов, механик-водитель сдаёт назад и начинает поливать из КПВТ по окнам на правой стороне, видимо наводчик заметил откуда стреляли. Грамотные, сцуки, из автомата вправо стрелять не удобно. Подъезд, дверей нет, нагромождение мусора и обломков. "Шум в подвале! "Гоблин" держи верх!" Рассредоточились. "Женщины, дети, есть?!" Молчание, только шорохи. Граната вниз, вторая. "Вперёд, вперёд!" Очереди по углам. Фонарик над головой, сверху-слева. Ничего, пусто, показалось, только оглушенная крыса за трубой. Наверх. Бегом, бегом! У нас пять минут на всё! На третьем, последнем уцелевшем, этаже пустая лёжка. Матрац, пустая пачка из под сигарет, УЗРГМ валяется, пачка от патронов, но никого… В следующем подъезде слышна стрельба длинными очередями. Минируем лёжку и спускаемся вниз. Все время бегом. Всегда, иначе есть шанс попасть под пулю.
Поднимаемся в соседний. Пацаны засели на лестничной клетке между вторым и третьим. Сверху слышны приглушённые крики и топот шагов. Кто-то ожесточённо простреливает лестничный пролёт. "Давайте сверху, через другой!" "Попробуем. Пошли, кто со мной?"
Ребята скатываются по лестнице вниз. Стрельба сверху на некоторое время затихает, и слышно как что-то катится по ступенькам… "Граната! " Прыгаем вниз через остатки перил. Взрыв. Свист осколков, крик справа - ниже, кого-то задело. Подбегаю - несильно, мягкие ткани бедра. Повязка, промедол не нужен. Опять подползаем к площадке, ждём…
Мощный взрыв сверху сотрясает здание, танки? Нет, похоже граната, противотанковая. Дикий вой, стоны раненых, "Ромашка" затрещала сбивающимся голосом: "Давайте! Их мало!" Граната через голову наверх ,и вслед за взрывом вперёд! Площадка - никого, только едкий дым сгоревшего тротила, коридор, темно, Только сполохи пламени на стенах. Первая комната, вторая, в третьей нет стены и двое мёртвых бородачей, над ними склонились наши, обыскивают. Стрельба с улицы, кидаемся к окнам: на удалении 30-35 метров улицу пытаются перебежать трое в тёмном. По две коротких очереди из двух стволов, снизу глухой плевок гэпэшки, лежат. Один ещё шевелится. Подбегающие разведчики, под прикрытием остальных, добивают его ножом. Засада провалилась, кто-то ушёл, но пятеро остались здесь. У нас один легко раненый. Потерь нет.

Броня идёт на удалении сзади, мы вдоль стен, накрест просматривая улицу, продвигаемся вперёд. Вот и блок-пост. Там морпехи. Пароль, цифры , непродолжительные математические вычисления в уме, отзыв. Нас встречают без лишнего шума. Немного водки, почистить оружие, и можно вздремнуть. Завтра здесь пойдёт колонна, нам её сопровождать. Морпехи парни крепкие, на них можно положиться, поэтому все моментально вырубаются…

Город не знает всего этого. Не слышит стонов раненых, взрывов и очередей. Не чувствует как его мостовый разрывают гусеницы и мины. Не знает что от его прежнего, умиротворённого облика, уже не осталось. Ничего не осталось… Он мёртв. Он умер ещё в девяносто шестом.. В девяносто пятом тяжело заболел, а через год умер. Все попытки его оживить уже ни к чему не приведут, это точно. Этот Город один из тех многих городов, что умерли в последние годы, но это наш город. Был наш. Поэтому его потеря особенно заметна. Возможно, было бы лучше убить его сразу, одним махом, но его мучили целый год. И за это, его мёртвое тело мстит обваливающимися перекрытиями, предательским хрустом битого стекла под ногами, непрекращающимися пожарами, дикой, животной чернотой и мрачностью искалеченных улиц, которые остаются в памяти навсегда.