Сначала он не поверил себе:  в  саду  пел  соловей.  Как он мог его пропустить?
Снаружи в воздухе разливалась ранняя весна 1945 года… 
Господин Бользен, на имя которого был приобретен этот коттедж в районе Потсдама, подбросил в камин поленьев и раскрыл томик Гете на 122 странице, там, где были напечатаны таблица шифров.  Бользеном был штандартенфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц, известный в Москве как полковник Исаев только трем высшим руководителям. 
Штирлиц отложил переведенную шифровку («Алекс - Юстасу») и, как обычно, задумался («кем они меня считают? Всевидящим или заместителем Гиммлера?»)
Однако задание было получено и обсуждению не подлежало.
Клаус постучался в дверь за минуту до установленного срока. Штирлиц попросил его подождать снаружи около машины, а сам вынул из шкафа длинный сверток и одел пальто.  Все было готово.  Штирлиц усмехнулся и по пути к двери положил в рот последнюю ложечку салата из соловьиных язычков.   
        Штирлиц и Клаус стояли на  берегу  озера. Здесь была запретная зона, но пост охраны  -  это  Штирлиц  знал  точно  - находился в  двух  километрах,  уже  начался  налет,  а  во  время  налета не слышно ничего.  Он распаковал сверток и вытащил остро заточенное мачете. Клаус оглянулся, но было поздно. Штирлиц подрубил его правую ногу.  Клаус завопил, а Штирлиц в ту же секунду отрубил ему и левую – по колено. Клаус, хрипя, стоял на кровавых культях.  Он поднял руку и Штирлиц мгновенно отсек ее, а потом и вторую.
        Клаус упал в воду молча, кулем.  Он был еще жив.  Штирлиц наблюдал, как он пытается выплыть и швырял в него обрубками его же конечностей, стараясь попасть в лицо. Минута - и все было кончено.  Штирлиц бросил в то место,  куда  упал агент, мачете, снял перчатки  и пошел через лес к машине. 
    Через час Штирлиц уже добрался домой – как раз, чтобы открыть дверь уборщице и шоферу, который привез ему паек.
        - Спасибо, - сказал Штирлиц, - положите в холодильник.  Девочка  вам поможет.
        Он не вышел проводить унтершарфюрера, когда тот уходил  из  дома.  Он открыл  глаза,  только  когда  в  кабинет  неслышно  вошла  девушка    и, остановившись у двери, тихо сказала:
        - Если герр Штирлиц хочет, я могу оставаться и на ночь.
"Девочка впервые увидала столько продуктов,  -  понял  он.  -  Бедная девочка".
    -Хорошо, Мари. Вы приберетесь и будете ждать меня в спальне.
Глаза Мари округлились, и она поперхнулась. 
    - Я… господин Бользен, я… - начала бормотать девушка.
    -Ты надеялась, что я просто так отдам тебе сыр и колбасу? – усмехнувшись, спросил Штирлиц.
    - Нет, я, господин Бользен… У меня жених.
    - Раньше надо было думать, - бросил Штирлиц, - и не надо трагедий.  Вы же не хотите, чтобы ваш жених узнал об этом?
Мари, припертая логикой Штирлица, обреченно кивала…
    
    Борман и Штирлиц сидели на заднем сидении личного лимузина Бормана. 
    - Итак, - начальственно пробасил Борман, - у вас есть доказательства того, что Вольф начал переговоры с агентством Даллеса в Швейцарии?
    - Есть, - спокойно ответил Штирлиц и закинул на шею Бормана стальную удавку.
После чего вынул из кармана гранату, забросил ее в кабину шофера и выпрыгнул из едущей машины.  Через секунду взрыв потряс тихую улицу.
    
    - Передайте обергруппенфюреру Мюллеру, что я вспомнил! – так сказал охране Штирлиц.  Мюллер приехал через час.
    - Итак, вы работаете на Бормана. Но теперь вы работаете и на папашу Мюллера, - заявил Мюллер Штирлицу после беседы у него дома, - кстати, Борман куда-то пропал, - вполголоса добавил он.
Раздался звонок.  Штирлиц взял трубку.
    -Это я, - сказала Кэт.
Штирлиц показал Мюллеру трубку, а потом кивнул на диктофон – мол, Борман.
    - Да, партайгеноссе… Где вы, партайгеноссе? Как туда подъехать?
    - Меня держат в госпитале «Шаритэ» - прошептала Кэт.

Пробило полночь.  В «Шаритэ» было тихо… но тут, как гром, по каменному полу мерно застучали подбитые подковами сапоги Штирлица.  Штандартенфюрер не считал нужным скрываться.  Подойдя к первому посту охраны, он взмахнул руками и в его руках, вытолкнутые пружинами из рукавов, оказались два двадцатипятизарядных длинноствольных маузера.  Штирлиц нажал на курки, и тишина перестала быть тишиной.  Охранники были убиты в первую же секунду. 
Головка каждой пуля была лично надрезана Штирлицем в виде пятиконечной звезды.  Это был День Советской Армии.
Стены трещали и падали, доктора, сестры а пациенты отлетали к окнам, разорванные пулями, и Штирлиц беспрепятственно распахнул дверь комнаты Кэт.  Барбара, Рольф и Хельмут дрожа стояли у окна.  Кэт схватила младенца и без сил опустилась на колени. 
    - Встаньте в ряд спиной ко мне, - велел Штирлиц троице.  Когда они построились, Штирлиц одним резким ударом кочерги, как бильярдным кием, пробил головы всем троим.  Кэт зарыдала.
    - Пойдем со мной, если хочешь жить, - спокойно сказал Штирлиц.

- Итак, - кричал Мюллер на собрании агентов, - Борман пропал, а русская пианистка сбежала!  Искать! Прочесать Берлин.
Агенты направились к двери.
    - А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.
    Штирлиц закрыл дверь и повернулся к Мюллеру.
    - Как там пастор Шлаг? – спросил Мюллер.
    - С этого и надо было начинать, - сыграл в удивление Штирлиц.
    - Мне лучше знать, с чего начинать, - разорался было Мюллер, в этот момент кулак Штирлица выбил ему челюсть.  Мюллер упал на колени и Штирлиц резко ударил его голову о шершавую бетонную стену.
    Мюллер завизжал.
    Штирлиц захватил его сзади и сломал ему шею.

А в это время в Берне Аллен Даллес разговаривал с пастором.
    - Вы считаете, я неправ, пойдя на переговоры с Гиммлером? – саркастически спросил он.
    - Это уже неважно, - спокойно ответил Шлаг, доставая большой крест. Он нажал кнопку и нижняя, длинная ножка креста упала вниз, обнажив обоюдоострое лезвие.
    Даллес онемел.
    - Мы же профессионалы, - проблеял он.
    - Я – нет, - ответил пастор, ударяя кинжалом как учил его Штирлиц – резко и с доворотом.

    - Не надо включать свет, - тихо сказал Холтофф Штирлицу. – я хочу предложить уйти к нейтралам, вам Рунге и мне.  Мне осточертела эта война.
Штирлиц достал с полки бутылку коньяку и ударил Холтоффа по голове.  После чего сковал ему руки и сунул головой в камин. Через десять минул лицо Холтоффа обуглилось и Штирлиц, чтобы обставить все как несчастный случай, снял с трупа наручники.

Борман шел по коридору.  Его лицо, сероватого оттенка, было помято и как-то скособочено.  Впрочем, сейчас, когда русские снаряды рвались уже в Берлине, таким выражением в высшем аппарате СД было уже не удивить.  Дойдя до бункера Гитлера, он снял пальто, взглянул на себя в зеркало и вошел.
    - А, Борман наконец-то соизволил посетить товарищей по партии, - завизжал, завидев его, Гитлер.
    - Борман в аду.  Передает привет и очень ждет, - спокойно процедил Штирлиц, стаскивая с головы скальп Бормана.  Кессельринг упал в обморок. Ева Браун завизжала.
Штирлиц достал из папки топор, схватил Гитлера за редкие космы и прижал его голову к карте на столе.  Резкий удар – и голова фюрера закачалась в руке Штирлица.  Штандартенфюрер не торопясь прошел к сейфу, откуда достал все материалы по золоту партии и положил их в карман.  После чего он, схватив за руку Еву Браун, направился к выходу, небрежно бросив через плечо две гранаты.  Как только он закрыл за собой тяжелую дверь бункера, в нее ударились осколки.  Сам взрыв был еле слышен.

Надо было торопиться, однако на полпути к выходу Штирлиц завернул в кабинет к Рольфу и захватил чемодан русской радистки.  Потом покопался в столе и достал пару пачек снотворного.  Рольфу оно уже не понадобится, юмористически подумал советский разведчик.
 
Штирлиц проехал границу без проблем.  В кармане у него были документы на жену, с фотографией радистки Кэт и на сестру, с фотографией Евы Браун.  Женщины тихо сидели на заднем сидении.  Голова Гитлера перекатывалась в багажнике.

В Берне Штирлиц достал карту и нашел Цветочную улицу.

… Профессор Плейшнер, поняв, что провалился, выбежал на лестничную площадку, выбил ногами стекло и выбросился наружу. В воздухе он резко вскинул руки и за спиной у него расправились резиновые крылья.  Агенты гестапо, высунувшись в окно, беспомощно наблюдали, как похожий на летучую мышь силуэт улетает прочь.  Однако пьяный воздух свободы сыграл с  профессором  Плейшнером  злую  шутку: его относило к реке.  Штирлиц заметил это и помчался по параллельной улице.  Впереди он увидел человека и, приглядевшись, узнал его.  Бронированный «Хорьх» Штирлица вильнул, и человек, два раза перевернувшись в воздухе, упал с размозженным черепом и переломанным позвоночником прямо у ворот советского посольства.  Это был генерал Вольф.  Переговоры нацистской верхушки с западными державами были сорваны.
 
    В кафе было мало посетителей.  Плейшнер все бормотал что-то о древних греках, пастор молчал, Кэт кормила ребенка, а Ева Браун напилась и стала приставать к Шитрлицу.  Кричала она следующее:
    - В  любви  я Эйнштейн! (тут она спохватилась, вспомнив, что Эйнштейн был евреем). Я хочу быть с вами, седой красавец!

    В дверь вошла жена Максима Исаева, сопровождаемая сотрудником посольства.  Пара села за дальний столик и Штирлиц, отмахиваясь от Евы Браун, стал глядеть на супругу. Эта встреча была всем, что они могли себе позволить…
   
    Штирлиц сидел на обочине и трогал землю руками.  Задание выполнено.  Штирлиц осторожно погладил землю рукой.  Он долго  сидел  на  земле.  Он знал, на что идет, дав согласие вернуться в Берлин.  Он  имеет поэтому право долго  сидеть  на  весенней  холодной земле и гладить ее руками...