Начало тут:
http://udaff.com/read/creo/114451/
http://udaff.com/read/creo/114512/
http://udaff.com/read/creo/114628/
http://udaff.com/read/creo/114910/
http://udaff.com/read/creo/115307/
http://udaff.com/read/creo/115640/
http://udaff.com/read/creo/116162/

    Пока все украинские спецслужбы отвлеклись на поиски вооруженной и очень опасной Элеоноры Захаровны, Кукла Геннадий и Рома Ухозад благополучно прибыли в Москву.

    Кукла Геннадий хотел курить. На перроне пассажиры и встречающие желание это удовлетворить не торопились, все куда-то спешили. Откликнулся только один любопытный, поинтересовавшийся в ответ: «А по вывеске усатой тебе не въебать?» 

  – Девушкаааа! Девушка, блядь! Ну, наконец-то! Где это вы гуляете? Срали, небось?  – Кукла Геннадий, опухнув ушами, добрался все-таки до сувенирного ларька на Киевском вокзале и, приплясывая, тарабанил в окошко.

Продавщица открыла и, услышав только последнее восклицание, густо покраснела: у неё действительно второй день бушевал понос, вследствие чего продажи катастрофически падали. К тому же, ей было неприятно услышать от незнакомца средь бела дня подобный вопрос и так вдруг. Она удивленно уставилась на покупателя, красная, как томатная паста  херсонского мусороперерабатывающего завода.

  – Спички дайте, пожалуйста, – нарушил молчание Кукла.
  – Спичек нет. Но есть прекрасный Айфон со встроенной зажигалкой. Отличное качество, стильный дизайн, вай-фай.
  – Шо?
  – Блютуз, смс, ммс, эм пэ три, эм пэ четыре, эм пэ пять, – все больше увлекалась продавщица, пряча под стол дешевые спички.
  – Переведи, студент,  я нихуя не понимаю, что эта засранка щебечет.
  – Также есть встроенный телевизор.
  – Вот тебе и Москва, студент! Телевизоры в зажигалках! Ишь ты! – вертел в руках блестящую штуковину Кукла.       
  – Давайте вставим сим-карту, и вы сможете позвонить.
  – Позвонить с зажигалки? А куда? Бабке моей можно? В Холодную Балку? У неё из электроники только слуховой аппарат. Вот удивится старая калоша!
  – Позвонить можно только на другой мобильный телефон
  – Аааа, наёбка, – разочарованно протянул Кукла Геннадий. – Ладно, покажи, как зажигалка работает.
  Продавщица зажала кнопку громкости, и из разъема наушников вырвалось пламя.
  – Сколько стоит?
  – Всего десять тысяч рублей.
  – Да ты ебанись! За зажигалку?
  – Возьмите «Zippo» за пять тысяч, коллекционная модель «Мачо», специально для такого видного мужчины как вы, – быстро сориентировалась продавщица, доставая из-под прилавка потертую зажигалку, выменянную на утренний опохмел у местной проститутки с погонялом «Два стакана».
  – Пожизненная гарантия, заправка бензином бесплатно.
  – А чего она вся покоцанная?
  – Мужчина, это практически антиквариат, произведено в прошлом тысячелетии, а точнее в 1999 году. Через сто лет будет стоить столько же, только в долларах.
  – Получите. И шмыгалку-вогнык эту давай,  – Кукла ткнул пальцем в телефон, вынул пачку наменянных у проводника рублей, широким жестом отслюнявил положенную сумму и прикурил от будущего антиквариата. – Пойдем, студент, Москву смотреть. Чао, девушка, чтоб тебе муж попался богатый и не негр.

Бывалый путешественник Кукла Геннадий брезгливо отмахнулся от кинувшихся к нему привокзальных таксистов, презрительно прошел мимо припаркованных у входа автобусов, сказал «Дутен кизи» высунувшемуся из окна  ржавой «шестерки» земляку, вышел на обочину и сходу поймал бомбилу на новеньком «Аккорде».
  – Пятьсот до Казанского, – сказал в приоткрытое окно Кукла Геннадий и, повернувшись к совершенно охуевшему от сутолоки Роме, пояснил: – В Ташкент поедем, студент. Там даже во время войны мухи и те не кусали. Тех, у кого деньги были, гы-гы-гы.
  – Тысяча. На Комсомольской сейчас пробки, бензина больше сожжем, – услышав про деньги, сказал алчный бомбила.
  – Шо, кредит за Хонду никак не выплатишь, дятел? За десять километров штуку заряжаешь, у тебя совесть есть? – Кукла опять повернулся к Роме: – Студент, у тебя скотч широкий есть?
  – Зачем?
  – Ебальник этому хондаводу заклеить, а то он у него, неровен час, треснет пополам…
  – Семьсот! – выпалил бомбила и распахнул правую дверь. – Садитесь скорее, щас мне пизды наваляют за остановку в неположенном месте!
  – Хуй с тобой, голуба, поехали за семьсот.

По дороге Рома вертел башкой по сторонам, как попугай, а Кукла Геннадий, оставшийся равнодушным к городским красотам, развлекался беседой с водителем:
  – «Аккорд» у меня не кредитный, – рассказывал бомбила, лавируя между машин. – Я вообще-то писатель, а таксую по привычке. Я еще в советские времена таксистом работал на «Волге», потом перестройка, девяностые… Чем только не занимался – и водкой паленой торговал, и сникерсами просроченными, и картошкой мороженной. В общем, били меня тогда часто. И всё, что со мной происходило, я записывал… И однажды фартануло мне некисло – как-то подвез я одного писателя. Он по пьяни в наш городок из Китая приехал, ну, почитал по дороге мои рассказы… Хвалил сильно, сразу видно, разбирается человек в литературе. Бросил я тогда свой Челябинск, переехал в Москву и тоже стал писателем.
  – Ух ты, а книжку свою подарите? С автографом? – подал голос с заднего сиденья Рома Ухозад.
  – Так не печатают меня, сынок, – грустно сказал бомбила, и на его глаза набежали крупные, как вишня в украинских садах, слёзы. – Графоманом называют, издатели кликуху дали «Таксогоголь» и гонорары не платят. Хорошо, писатель этот мне еще раз помог: уже в Москве свёл меня с какими-то китайскими врачами, так они у меня почку вырезали. Хватило «Хонду» купить. Вот она меня и кормит, хватает угол в Братеево снимать, где Лужков дома построил на бывшей мусорной свалке, – таксист брызнул на щеку слезой, не стесняясь своих пассажиров. – Приехали, хлопцы, вот он ваш Казанский.
Кукла Геннадий, расчувствовавшись, протянул водителю пятитысячную:
  – Возьми, однопочечный, тебе нужнее. Только не пропей, запчасти береги – печень алкоголика китайцы вряд ли купят.
  – Спасибо. А печень писатель этот для себя уже застолбил. Так и сказал: «Если почка приживется, я себе печень заберу». Так что ни-ни.

Еще долго черный «Аккорд» стоял на площади трех вокзалов – водитель, включив аварийную сигнализацию, что-то усердно записывал в ноутбуке…

В поезде номер шесть сообщением Москва-Ташкент наши герои сразу же были очарованы атмосферой знаменитого восточного гостеприимства, которую усиленно источали все должностные лица состава при виде билетов в спальный вагон и туго набитых бумажников, из которых эти билеты вынимались. Оглядев двухместное купе, Кукла Геннадий довольно ощерился и скомандовал:
  – Молодой, сгоняй к проводнику за стаканами и купи в вагоне-ресторане презерватив.
  – Дядя Гена, а презерватив-то тебе нахуя? Ты кого ебать собрался? – попятился к выходу Ухозад.
  – Дебил, презерватив мы на датчик дыма натянем, чтоб нас за курение в купе не натянули… причём без всякого презерватива. Выполнять!

Рома пулей вылетел из купе. Со стаканами была непруха – проводник выдал вместо них пиалы, а с презервативом и вовсе вышла форменная хуйня. Директор вагона-ресторана Кохар-акя, как две капли воды похожий на Лужкова в изгнании, причем сильно покусанного пчелами, продублировал Ромин вопрос:
  – Эээээ, уважяимый, зачем пиризирватив хочишь середи белий ден? Патирпи, пока аллах не увидит.
  –  Нам прямо сейчас презерватив нужен! Честное слово! Дядя Гена долго не вытерпит! – по-женски прижал к груди пиалки взволнованный Рома.
    
Директор широко распахнул глаза и почесал кепку:
  – Веди меня твой дядя Гена, да унесет его шайтан-пидарас! Я иму пакажу пиризирватив-шмизирватив!

В это время проводница Софья Николаевна Горелик, дама сомнительной свежести и несомненной поебаности, с удивительно пышной полуметровой копной волос на голове в виде птичьего гнезда, не останавливаясь, тягала тележку со всякой хуйней втридорога и настырно скреблась во все купе:
  – Пиво, вода, печенье.

Кукла Геннадий, купивший пару пива, пригласил проводницу зайти, решив провентилировать вопрос о наличии напитков покрепче. Через несколько минут предприимчивая женщина принимала обстоятельный заказ от собравшегося покутить разбитного мужичка и даже разрешила покурить в купе, поведав, что датчики давно не работают. Кукла демонстративно достал зажигалку, но прикурил от телефона.
  – Позвонить никуда не надо? – небрежно поинтересовался он. 
  – Обалдеть! Вот это техника! Племянничку в Сыктывкар можно? – удивилась видавшая виды баба.
  – Сколько угодно.

Смекалистая Софочка осторожно набрала номер тетушки в Канаде, нажала сенсорную кнопку вызова и поднесла телефон к уху. Но вместо гудка раздался неприятный треск, что-то заискрило, щелкнуло и со всех щелей полыхнуло сизое пламя. Волосяной дом неизвестного аиста, укрепленный лаком, вспыхнул и занялся, как облитая керосином солома. Растерявшийся Кукла Геннадий попытался задуть огонек, но только раскочегарил его до размеров небольшого пионерского костра. Софья Горелик полыхала в полнейшем недоумении, от испуга цитируя противопожарные инструкции, а точнее журнал учета огнетушителей:
  – Лицо, ответственное за приобретение, сохранность и контроль состояния огнетушителей, должно быть определено приказом по железной дороге... –  закатывая кверху изумленные глазки, затараторила она, но тут Кукла пизданул её сверху подушкой, прибил остатки пламени и фонтан заткнул. Говорить она перестала, но вместо этого стала протяжно выть, как голодная гиена, и биться пришкваренной головой об двери.

Двери купе открылись, и на пороге нарисовался Кохар-ака. Дымя, вопя и дико воняя паленой курицей, ему на встречу вылетела страшная, как бубонная чума, Софья Николаевна и, сметая все на своем пути, метнулась к туалету. Кукла Геннадий только руками развел, дескать, ничего, дело житейское, отрастёт прическа, затянулся сигаретой и вопросительно уставился на узбека. Узбек, как и его клон экс-градоначальник, не любил пидорасов и жесткой рукой пресекал во вверенном ему составе гей-стычки, гей-сражения и гей-парады. А тут – на тебе – стоит гомосятина да еще и курит. Втащив Рому за шиворот в купе, он без разговора зарядил Кукле Геннадию в табло свободной рукой:
  – Нна, пидарасина усатый! Нна тебе пиризирватив!

Кохар-ака проездил по стальным магистралям тридцать лет и в совершенстве владел секретной системой боя в ограниченном пространстве «кумган-кутак», передающейся среди узбекских железнодорожников из поколения в поколение. Кукла с грохотом осыпался в рундук для багажа, в пути следования задев своей усатой тыквой поднятую полку. Узбекский ниндзя ловко утрамбовал ногой выступающие части куклиного тела, с грохотом захлопнул рундук и сел на полку:
  – Якши! Заперли шайтана, типерь ибат не может никаво ни разу! Ехай спокойно, только ссат не ходи с лавка – пидарас убежит, пиризирватив украдет и твой жопа выибит.
  – Ты кого пидарасом назвал, абизяна щелеглазая? – заорал из узилища очнувшийся Кукла Геннадий. – Гандоны, они ж универсальные, не только для хуя, гавно ты верблюжье!

Узбек осторожно приоткрыл рундук, готовый незамедлительно пробить контрольный в голову и вкрадчиво спросил:
  – Расскажи, уважяимый, зачэм пиризирватива возжелал и зачэм маей работнице костер-башка делать?
  –  Да хотел его на датчик дыма натянуть, чтоб нас не натянули, а тут эта швабра с телегой припёрлась и говорит, что датчики у вас не работают нихуя, кури, говорит, не ссы… Покурили, блядь, у меня половина лица отнялась с такого курения, а у швабры все гнездовье выгорело…Негде аистам теперь селиться…

Кохар-ака смущенно почесал увесистый кулак: – Эээээ, нихарашо получилось, уважяимый… сизниг исмингиз нима?
  – Менинг исмим Геннадий Богданович, –  ответил Кукла, от пиздюлины чудесным образом начавший понимать по-узбекски, – илтимос, ёрдам беринг, вылезти из этого ебучего ящика.
  – Ставя перед гостем еду, дай свободу его рукам! – возопил директор вагона-ресторана: – Бакыт! Бакыт! Есть телефон? В вагон-ресторан звонить буду, пусть накрывают столы!
  – А где ваш чудо-патефон? – спросил Рома вылезшего Куклу.
  – Да вот, заглючил слегка, – и Кукла Геннадий достал из-под стола оплавленную бесформенную хуйню китайского производства.
    
  … Не прав был Киплинг, говоря, что Запад и Восток не могут сойтись вместе. Он никогда не ездил в узбекских поездах с туго набитым бумажником в компании человека, стоящего по неписаной табели о рангах выше начальника поезда. Через несколько часов наши герои уже совершенно забыли о неприятностях в начале пути, их желудки лопались от обилия вкусной еды, а головы – от неиссякаемой восточной мудрости, которой их пичкал Кохар-ака.
  – Рана от языка не заживает, а от кулака заживёт, – говорил он, меняя лёд в грелке, которую Кукла прижимал к отведавшей «кумган-кутака» части лица.
  – Дядя Кохар, – встрял в неспешный разговор взрослых порядком захмелевший Рома, – а вам по вере можно водку пить?
  – Ээээ, юноша, сказано: «Ради друга даже яд испей», чего уж про водку говорить, – наставительно покачивал толстым пальцем узбек, покачиваясь в такт вагона, громыхавшего колесами на стыках рельсов: – Ты кушай, кушай, пустой мешок стоять не будет…

    … Уже опробованы были все национальные яства, которые только можно было приготовить на ходу. Уже готовились в Ташкенте к встрече дорогих гостей многочисленные домочадцы Кохара-аки. Уже увесистые пачки долларов были скручены в тугие рулоны, упакованы в презервативы и помещены для беспрепятственного прохождения  таможенного контроля в самое надежное место – прямую кишку многострадального Ухозада. Уже состав остановился на сорокаминутной стоянке в Оренбурге – последней стоянке перед российско-казахской границей. Уже мечтал Кукла Геннадий о мягкой постели, направляясь по перрону в сторону своего вагоне, крепко сжимая в одной руке пьяного в уматень Рому, распевающего во все горло «Сияй, Ташкент, сияй Ташкент – звезда Востока, столица дружбы и тепла», а в другой руке – объёмистый полиэтиленовый пакет с зеленым чаем, который подарил ему щедрый узбекский ресторатор, как вдруг какие-то серые личности метнулись к нему явно с недобрыми намерениями, наподобие грабежа. Отважный Кукла, бросив на заплеванный асфальт свою ношу, намеревался было применить разученный приём «верблюд ломает спину пустынному волку» из «кумган-кутака», но был сбит с ног простым контрприемом «подкованным ботинком по еблу».

    «Занимайся каратэ, не занимайся – всё едино отпиздят», – грустно думал Кукла, уткнувшись натруженным лицом в пакет с чаем и чувствуя, как на его запястьях защелкиваются наручники.