Рак это не приговор! Рак- это п*здец! Думал я, когда читал духоподъёмные заголовки в газетах на эту тему. Пожил, б*я, дай другим пожить, цинично размышлял я.

И когда жертва клятвы Гиппократа в белом халате с натужным серьёзом объявила мой диагноз, она, вероятно, думала увидеть панику, растерянность, слёзы ну или хотя бы надежду на ошибку. Я лишь глупо улыбнулся и спросил, как водится, типа, скоко мне осталось?
Она чото начала про ненадоотчаиваться, про у всехпоразномубывает, но последний аргумент меня вставил чотко. Говорит, вот давеча лечила я тут одного от рака, так он в автокатастрофе погиб. Дескать, надежда всегда есть…
Да, кстати о чепухе, диагноз гласил: рак гортани. И это при том, что я всю жизнь ни пил, ни курил, ни гулял. Можно сказать ни жыл… парадокс…

Отправили меня, значит, домой помирать, помочь мы тебе не можем, квалификация у нас не та, хоть все и доктора наук, провинция, х**и, ступай с богом.
Дело было вечером, делать было нечего.
Ну и поехал. Еду в троллейбусе и ловлю себя на мысли: мне то в общем должно быть плохо и поэтому должно быть очень грустно, а всем остальным хорошо и должно быть очень весело.
Смотрю на окружающих людей и мне удивительно. Большая часть лиц такие злющие, как будто это у них плохой диагноз, а не у меня. Смотрят, б*я, с ненавистью друг на друга.
Нелогично.

Тут обречённому положено лирическое отступление (имейте снисхождение)
Я всегда жил хорошо и весело, никогда не заморачивался на жизненных проблемах.
И никогда не стеснялся этого обстоятельства в разговорах. Сердобольные собеседники часто напоминали народные мудрости, мол, сегодня всё хорошо, а завтра можно всё это потерять в одночасье, не кичись своим здоровьем, своим благополучием. На что неизменно отвечал: вот придёт беда, тогда и буду печалиться, да слёзы лить, а пока я буду радоваться жизни и идите вы все, испугыши унылые, по известному адресу.

Сижу и думаю, ну вот она пришла, сука-беда, пора озаботиться вселенской грустью, начать вспоминать лучшие моменты жизни, дабы утешиться в печали, сделать лицо трагическим, глаза обречёнными, плечи опустить, сгорбиться, ну чтоб картина маслом была соответственная моменту.
И тут я понимаю, что вот теперь мне и хочется настоящего веселья, балагана, куража как никогда ещё не хотелось в жизни. И не хочется слушать тягостные вздохи удручённых родственников. И не хочется видеть их сочувствующих взглядов. Не надо мне, б*я, сочувствия. Не надо!
Пелена спала с глаз, туман рассеялся. Моральные обязательства исчезли. Думать о будущем не надо. Страдать благоразумием стало неактуально. Е*ись оно все конем серопегим в яблоках. Предчувствие НАСТОЯЩЕЙ свободы радостно заполнило все пространство сознания
Только что с этой свободой делать? Вот вопрос…

Но тут добрые люди озаботились моей бедой, помогли выправить квоту в лучший научный онкологический центр в Москве. А чиновники от здравоохранения очень оперативно оформили все документы. Без всякой коррупции и волокиты. Зря на них наговаривают…

Златоглавая встретила меня солнцем, теплом, радушием, чистотой, тюльпанами.

Но это отвлекло только на первые дни. Мысль, что во мне кто-то живет и развивается, сообщала мне новые, досель неведомые переживания. Наверное, беременные женщины, горько усмехнувшись, смогут меня понять.

Какая-то неведомая х*йня поселилась внутри меня и с каждым днём разрастается всё больше и больше.

И тут меня осенило. Надо подружиться с этой субстанцией. Не враждовать, не бояться , не отвергать её, а принять, полюбить и найти возможность для взаимопонимания. Я попытался начать культивировать в себе материнский инстинкт. Хоть и понимал, что это противоестественно.
После такого неожиданного умозаключения я стал хорошо спать, без тревоги и внезапных просыпаний среди ночи.

А как подружиться , если не разговаривать с ней? Как найти тему для диалога?
Я понял, что теперь нас двое и негоже, будучи в Москве, не показать моей новой приятельнице столичные достопримечательности. Начал с Арбата.
Несколько часов мы слушали уличных музыкантов, дивились на фокусников, внимали местным поэтам. Чтобы ей было лучше слышно и видно мне приходилось открывать рот, (она же жила в горле) и часто я ловил на себе удивлённые взгляды туристов, которые не могли понять причину такой позы. (хорошо, что у меня не рак мошонки…)

Потом мы бродили по улочкам старого Арбата. Я обращал её внимание на элементы старинной архитектуры, фрагменты кованных решёток и навесов, на замысловатые лепные декорации фасадов. Мне казалось, что она прониклась романтической атмосферой позапрошлого века. Я чувствовал, что ей понравилось.
Потом были экскурсии в Коломенское, в Третьяковку, на Красную площадь (я бы и Ленина ей показал, но мавзолей был на ремонте), я водил её и в кафешки и на концерты, и один раз даже на стриптиз. Я пытался вызвать её дружеское расположение ко мне.

Приходя в квартиру, где я жил у дальней родственницы, я знакомил мою невольницу с творчеством лучших рок-групп и лучших гитаристов современности. Звук мощных колонок пробивал моё горло насквозь до затылка. Так я пытался привить ей хороший музыкальный вкус , не брезгуя, впрочем, и классической музыкой.
Я так свыкся с мыслью, что я хожу не один, что стало нормой советоваться с ней о марке покупаемого вина, например, или на какой спектакль пойти следующим вечером.
Невидимая миру подруга дней моих суровых …может быть, я перепутал её с совестью?

Но время неминуемо приближало нас к разлуке. Позвонили из больницы и сообщили дату операции.
Она не могла не слышать этого…
Я чувствовал себя отчасти предателем. Столько времени провести вместе, так сдружиться и вдруг потерять эту молчаливую подругу…

Перед операцией я попросил хирургов не выбрасывать мою поражённую часть организма, а по возможности отдать её мне, ввиду душевной близости с новообразованной субстанцией.
Эскулапы смотрели на меня как на пациента из дурки, молча переглядывались, не решаясь на диалог с таким больным.
Им была неведома моя странная привязанность…


Очнулся после операции от наркоза лишь под вечер. Все плыло перед глазами. Так в забытьи я провёл первую ночь без неё. Без моей невольной причины к подобным странным размышлениям и волнениям.

Что я утратил? Всепоедающую мразь или тихую, способную к перерождению новую реальность?

Порождённое мной сумбурное дитя хаоса, наверное, с укором смотрит на меня из прошлого.

Появившись в провинции, и только начавшее вкушать плоды столичной цивилизации, и отлучённое от моего кровоснабжения, вырезанное из теплого организма холодным скальпелем хирурга, новое образование, какая-то странная новая жизнь, бывшая внутри меня, убита в Москве, 13 июля 2011 года.

физиолог Павлов.