Полудень. Клеверная кашка.
Луг.  Монастырь. И в копнах сено.
Выходит черная монашка
Раз в год на крепостную стену.

Пятнадцать лет назад постригли,
И в монастырь на воспитанье
Отдали, бросили, забыли
И так сказали на прощанье:

“Когда в день августа двадцатый
Восточный ветер тучи сдует,
Когда кукушкою крылатой
Твой возраст чаща прокукует,

Тогда приедет принц прекрасный,
Твои закончатся невзгоды,
И жизнь монахини бесстрастной
Ты променяешь на свободу”.

Года выплачивались данью…
Пять лет.  И десять.  Все впустую.
Монашке черной в воспитанье
Дают монашку молодую.

Нет в речи горечи, ни в жесте,
Лишь седины блеснула вьюга,
Теперь раз в год выходят вместе
Они на стену перед лугом.

Пять зим проходит.  Снова лето
Встречает осень на пороге.
И смотрят молча с парапета
Два грустных лика на дорогу.

И видят – на лесной опушке
Вдруг точка разрастаться стала,
И чаща громкою кукушкой
Им тридцать раз прокуковала.

Сияньем белым всадник светел,
Несется, скачет конь могучий,
И яростный восточный ветер
Сдувает с солнца хмарь и тучи.

Вот во дворе скакун каурый,
С седла на землю принц слетает
И видит черную фигуру,
Что со стены к нему сбегает.

“Пятнадцать лет по белу свету,
По скалам, по горам, долинам,
Искал тебя я по обету.
Ждала меня ты?” – “Да, любимый”.

И поскакал конь богатырский
От стен постылого оплота,
И старый сторож монастырский
Захлопнуть не успел ворота.

Ну вот и все.  Конец счастливый.
За дальним лесом солнце село.
Лишь у стены, у старой ивы,
Луна играет бликом белым.

То прядь седая серебрится –
Клобук с монашки мертвой сдуло,
Которую её сестрица
В тот день на камни вниз столкнула.