Из дневников священнослужителя:
Сентябрь. 1888 год
“Это страшно. Он снова объявился. Он нашёл Зло, точнее Зло нашло его. Долго же оно молчало. Минуло уже почти 126 лет после последнего упоминания о его возвращении и вот снова... Господи, почему же это случилось при моей жизни? Наш род - хранитель секрета Зла, и теперь мне разбираться с ним. Полицейские слишком глупы, они не видят дальше своего живота или получения очередного звания. Я взывал к ним, но получил отказ и насмешки. Они сочли меня сумасшедшим. Господи, не дай мне сойти с ума... Придай мне сил, чтобы я смог справиться со Злом. Я очень боюсь...
Завтра на рассвете я отправляюсь на поиски. Помоги мне господи!”



Наше время.
Алан подрабатывал разнорабочим на реставрации древней, замшелой от времени церкви, которая стояла, обнесённая покосившимся забором, в Лондонском Вайтчепеле. Правительство оплатило реставрацию исторического памятника, а у Алана, бывшего студента-медика в кармане редко водились лишние деньги и щедрое жалование было весьма кстати.

В один из дней его послали отчищать, заросшие мхом и закопчёные от сальных свечей, внутренние стены одной из келий. Время тоже оставило на них свой неповторимый отпечаток в виде наростов пыли, превратившихся в причудливые узоры, похожие на окаменелые руны. Полумрак и замкнутое пространство давило. Очень хотелось бросить всё и выйти на свежий воздух. Работать приходилось с частыми перекурами и после каждого из них, все меньше и меньше хотелось возвращаться к работе, но деньги были просто необходимы Алану и он преодолевая приступы полумистического ужаса и лени сосредоточено отскребал стены квадратной каменной коробки, бывшей некогда приютом какому нибудь монаху.

Из маленького окошка, похожего на бойницу в древней крепости падал тусклый дневной свет. Воздух вокруг Алана как будто застыл. Не чувствовалось не капли освежающего ветерка. “Кондиционер сюда надо” - в сердцах подумал Алан. Духота поглощала его. Она мешала ему дышать, двигаться, работать. Не помогала даже стальная фляжка в которой плескались остатки дешового алкогольного пойла, которым его угостил приятель, работавший вместе с Аланом на реставрации. Периодически прикладываясь к фляжке, он чувствовал минутное облегчение и потом снова погружался в густую, липкую духоту.
“Блядь, да что-же это такое? Как же эти мудаки жили? Тут стены то отскребать - говном себя чувствуешь, а они жили в этой дыре!” - подумал в сердцах, уже порядком захмелевший Алан и со всей силы ударил в стену ногой, обутой в тяжёлый кожаный ботинок с металлической вставкой в носке. Несколько камней с поразительной лёгкостью вывалилось из кладки стены. Алан с удивлением присел на корточки и достав из нагрудного кармана фонарь, посмотрел в образовавшийся проём. За стеной было еще одно помещение. Оно казалось еще меньше и мрачнее того, в котором Алан работал эти пол-дня.
“Что это?” - Думал Алан: “Похоже на заложенный камнем вход в потайную комнату. Надо позвать кого-нибудь.”
Как только он выключил фонарь и направился к выходу его посетила шальная мысль. “А что, если там чего-нибудь ценное? Хранилище или еще чего-нибудь? Я сейчас позову кого-нибудь, и мне ничего не достанеца. Сначала надо заглянуть внутрь, а если там чего-то есть, пусть это будет наградой за мой каторжный труд.” С этими мыслями Алан, аккуратно стал расширять образовавшийся в стене проём. Он складывал камни из кладки стены, стараясь не быть услышанным остальными работягами. Когда проход был расширен до такой степени, что Алан смог туда пролезть, он снова включив фонарь, осматриваясь по сторонам, чтобы не пробить себе голову, залез в него...

В помещении, где он показался, воздух был спёрт и стар настолько, что первое время казалось, что дышать попросту нечем. Пахло старой пылью, она покрывала и пол и стены и даже потолок. Вздох разочарования вырвался из груди Алана. Помещение было пусто. “Блядь, и нахрена лез. Только время потратил зря” - подумал он и собрался вылезать обратно и звать людей. Тут его взгляд упал на кучку пыли правильной формы, выделяющуюся из общей массы. Он осторожно подошел к ней и рукой стряхнул верхний слой. Под кучкой пыли оказался грязный, потёртый от времени коричневый кожаный чемоданчик. Очень древний, по виду. Алан попытался его открыть, но замки держали надёжно. В свете фоняря Алан постарался разглядеть, замки, но абсолютно не понял, какая у них система. Таких замков, тем более на чемоданах он не видел никогда.
“Чудеса какие-то! Придумают-же!” - внутренне ликуя, воскликнул он и испугался звука своего голоса, отразившегося от каменных стен замкнутого помещения. “Надо убираться отсюда, пока никто не заметил мою находку. Бля, а вдруг там деньги? Или какие-нибудь безумно дорогие рукописи?”

В приподнятом настроении Алан, временами срываясь на бег, торопливым шагом шёл домой, насвистывая привязавшуюся мелодию, мельком услышанную из приёмника проехавшей мимо машины. Лиц окружающих его людей, для него не существовало. Ему нетерпелось посмотреть, что-же там... в этом чемоданчике.

Дома он, задёрнув шторы, достал стомеску и парой отточенных на стойках ударов сбил причудливые замки. С замиранием сердца, знакомым каждому рыбаку по чувству которое возникает, когда ведешь к берегу подсечённую рыбу, но какая она еще не знаешь, он открыл чемоданчик...

“Ёб твою мать!,” - вырвалось у него: “Вот это да... Тут-же хирургические инструменты... А где деньги? Бляяяяа.” - С досадой сказал он. В чемоданчике, на формной бархатистой вставке лежала пара ланцетов. Больше там небыло ничего, не считая выргавированной на бархате надписи на неизвестном Алану языке. Дрожжащими от возбуждения руками он вынул инструменты из углублений. Одним ланцетом он вспорол обшивку, в надежде, что под ней что-то может храниться, но и тут его постигло разочарование. “Блядь, ну и мудаки эти монахи! Нахрена они инструменты замуровали в эту хренову комнату? Ничерта не понимаю...” - подумал он. Из-за неплотно прикрытой занавески на отточенное полированное лезвие упал лучь света и Алан с восторгом посмотрел на переливы дневного света, отражённые от холодного хладкого металла. Он хоть и был разочарован отсутствием денег или других материальных ценностей в его находке, всё-же оставался медиком и вид хирургических инструментов ему был, по-крайней мере приятен. Он положил их на полку, возле обеденного стола, чтобы вечером показать Джулии и поделиться обстоятельствами, которые предшествовали столь необычной находке.

Из дневников священнослужителя:
Декабрь 1888 год
“Спасибо господу, я выследил его. Зло уже овладело им полностью и он потерял бдительность. Зло чувствует свою неуязвимость и это чувство передалось человеку, которым оно завладело. Он допустил много ошибок и мне открылось место его обитания. Полицейские, конечно-же ищут не там и не того. Ну ладно, бог с ними. Они-же не знают всего. Они ищут человека, а это в корне неправильно.

Осталось подождать совсем немного и я обезврежу его, как это делал мой дед и пра-прадед. Надеюсь у меня получится. После утренней молитвы я выдвигаюсь в путь...”



Наше время (несколько недель спустя)
Алан с Джулией ужинали, как всегда дома. Сегодня был небольшой праздник и поэтому на столе кроме набившей оскомину, повседневной еды стояла бутылочка “Кьянти”, приобретённая Аланом по-пути с завершившейся работы по реставрации. Работы закончились, хозяин остался доволен и выплатил рабочим премиальные деньги. На них-то Алан и купил вино, которое теперь, за столом, приятно согревало пищевод и желудок, растекаясь сладким с кислинкой сиропом по телу.

Джулия убирала со стола, игриво покачивая попой, туго обтянутой в джинсы, надетые на голое тело. Она всегда ходила дома в таком виде. Алан с обожанием смотрел на её зад и не переставал удивляться. Они прожили вместе уже почти 2 года, но его не переставала возбуждать эта, по общепринятым понятиям невзрачная женщина. Ему дико нравился её молодёжный стиль одежды, её манеры, её привычки, почти всё в ней и от этого он был счастлив.
“Дорогая, меня сейчас разорвёт, если я не успею первым и не разорву тебя” - сказал Алан, обвив сзади руками Джулию и прижав ладони к грудям под тоненькой хлопковой футболкой. Он упёрся напрягшимся членом в её зад, и лишних подтверждений слов не понадобилось. Джулия, отстранив грязное блюдо, мастерски вывернулась и обвив руками спину мужа игриво прошептала: “Я вся ваша, мой повелитель! Что еще вы собираетесь со мной сделать?” Алан на руках отнёс её в спальню и рухнул вместе с ней на кровать...

“Дорогая, давай немного поиграем?” - предложил Алан, видя что Джулия расположена к длительному акту любви и не собирается останавливаться после первого раза. “Хорошо, и что ты предлагаешь?” - Джулия откинулась на спину, облокотившись на подушку. Между её раскрытых ног, по бедру скатилась капелька спермы. Алана заворожил её вид и он проследил весь её путь - от раскрытых и влажных губ до простыни на кровати, а потом с ухмылкой поднял с пола чулки Джулии. Она устроилась поудобнее, раскинув руки и закрыв глаза. “Я готова, мой господин” - прошептала она с улыбкой. Алан неторопливо обвязал запястья жены чулками и закрепил свободные их концы на спинке кровати. Еще раз полюбовавшись на жену он сел ей на ноги и стал медленно водить языком вокруг сразу набухшего соска, периодически его прикусывая, как это нравилось Джулии. Она начала потихоньку постанывать и шевелить руками, пытаясь высвободить их от капроновых пут, чтобы запустить пальцы в волосы Алана и покрепче прижать его голову. Ночулки держали прочно.

Прилюдия продолжалась недолго... Член Алана уже стоял, как будто он и не кончал недавно, а свободная от грудей. Джулии рука протянулась т прикроватной тумбочке. Он акуратно приоткрыл верхнюю полку и полированная сталь отбросила солнечный зайчик на потолок. Привалившись всем весом на ноги Джулии, Алан достал ланцет, найденный им в келье и с размаху вонзил в упругую грудь жены. Она стала его первой жертвой...



Из дневников священнослужителя:
Январь 1888 год
“Они называют его Джеком. Не сложно было придумать имя. Джеков в Лондоне пруд-пруди. Констебль в вечерних газетах сказал, что они напали на его след. Сколько самоуверенности в полицейских! Ну да ладно, это не их вина. Они же не знают, что тот, кого они называли Джеком, больше не существует. Он не сможет прожить без силы, которая овладела им. Зло заволокло туманом его глаза и высушило мозг. Но я вовремя (или нет? не знаю, на всё воля божья) успел обезвредить Зло. Я постараюсь спрятать его. Спрятать так, чтобы никто не смог его отъискать. Весь мой род - хранитель секрета зла. Молю господа, дать мне прилежного наследника, который не только сохранит зло в забытие, но и придумает, как избавиться от него навсегда...
Джека потрошителя больше нет. Временно. Слава тебе господи!"

Bodroff