Английский язык мне всегда нравился. Пресли на нём пел и Битлз. Да и на слух  приятный. Я ещё со школы его неплохо знал, а когда Фармфак закончил, пошёл в аптеку работать. Скучно блять! Думаю, чем заняться? Правда, выпивать стал уже сильно, с женой первой развёлся, тосковал...
    Вдруг слышу, при институте Мориса Тореза факультет есть блатной. Называется Факультет Языковой Подготовки Дипломированных Специалистов. Туда принимали людей уже с законченным высшим образованием, и тем, кому английский язык необходим по работе. А на хуй английский кому сдался в московской аптеке №165?
    Но я всё равно решил – поступать буду. Пить бросил. Документы сдал. Сижу, занимаюсь. Бонка от корки до корки. И Би-би-си на английском  записываю, произношение тренирую.
    А чтобы туда попасть были важны две вещи – где человек работает, и какой у него стаж  работы. Если, скажем, он четвёрку получает, но десять лет трудится в каком-нибудь Внешторге, то его принимают. Но если абитуриент получает пятёрку, то  проходит вне конкурса.
    Стаж у меня был не очень – четыре месяца рецептаром-контролёром сразу после института. Шансов – ноль. Но на экзамен приехал. И попал к декану. Он меня и по грамматике гонял и предложения писать заставлял, типа – «когда я пришёл к нему в воскресенье, он возможно уже собирался уехать в отпуск». Но я правильно отвечал и писал без ошибок. Оценка – пять!
    В сентябре на занятия. Только английский.
    Грамматика – её вёл сам декан – Юрий Абрамович Веденяпин.
    Газета –  Morning Star. По ней тогда занимались.
    И книга в оригинале. Типа Овода или Старика и Море.
    В общество я попал не очень для себя привычное – или детишки писателей или работники СЭВа. Ну, я так, под дурачка кошу, да и язык неплохо знал, вроде канает.
    А декан наш во многих странах поработал – и в США и в Канаде, крутой был – только Винстон курил, а всё происходило  в 1972 году. Тогда, кажется, и Космоса  не было, только Ява с фильтром и то не везде.
    Сначала я занимался с удовольствием, а потом выпивать стал опять, занятия прогуливать. Но первый семестр закончил. На троечки. Наша группа из 10 человек состояла. И вот одна студентка предлагает – поехали ко мне домой это дело отмечать. А она дочкой профессора какого-то была, жила в доме недалеко от Курского вокзала, напротив магазина «Людмила».
    Я сразу просёк, раз профессорша – жрачки будет много, а выпить – ни хуя. Пока они собирались, я в магазин сгонял, взял два огнетушителя красного. Один в портфель положил – другой за пояс. В квартиру заходим, рояль стоит, шкафы все тёмные, деревянные и книжек на полках не счесть. А там уже домохозяйка стол накрыла – салаты, икра, сервелат и... две бутылки армянского коньяка. А нас десять человек и декан с секретаршей!
    Я в туалет пошёл, из горлышка треть отбулькал, и бутылку за унитаз схоронил. Как-то легче на душе стало! Руки перед едой помыл и за стол сел. Выпили по маленькой рюмке – и одной бутылки как не бывало. Смотрю, декан наш загрустил.  Слышал я, что выпить он любит, а предложить-то боязно. Но собрался с духом, подошёл к нему и тихо говорю:
        - Юрий Абрамович, у меня выпить есть, но только бормотуха.
        - Где?
        - Да я в туалете, за унитазом спрятал, только я отпил уже малость.
        - Пошли!
    В туалете бутылку распили, он повеселел, меня Винстоном угощает. Вернулись к столу, а там веселье идёт. У нас девка училась, крутая какая-то, на фигуристку Роднину похожа была, взяла гитару, и баллады английские поёт.
      Не то веселье, не то! Абрамыч предложил ещё по рюмке налить, некоторые отказались, видят, мало ему, а я нет, при всех с ним чокнулся. Тут он рассказывать начал про полицию в Канаде, про то, как Патриарху уроки давал, много чего, рассказчик он был знатный. И в жизни немало повидал. А я потихоньку к портфелю прокрался и вторую бутылку в туалет вынёс. Когда мы её выпили, то совсем корешами стали. Он мне говорит:
        - Петь, ты не представляешь, какие у меня связи. Ты вот что, пить бросай,  закончишь учиться, я тебе в Канаде на работу помогу устроиться.
    Сердце моё пело от радости. Когда из туалета вышел, сел за рояль и песни блатные петь начал. А голос тогда у меня хороший был, да и играл получше. Мне  даже Юрий Абрамович подпевал. Потом отозвал в сторонку и спросил:
        - А ты партийный?
        - Нет.
        - Ну, ничего, я тебе помогу в партию вступить, только пить чтобы бросил.
    Настроение моё резко упало. Я представил себя сидящим на партсобрании, и мне стало не по себе. Коммунистов я не любил. И не то, чтобы какого-то одного, а всех вместе взятых.
    А вскоре я перестал ходить на занятия.
 
    И Факультет не закончил.