В тот душный летний день, он сидел на скамейке у автобусной остоновки. В доме позади, под которым он сидел, слышался визгливый рев дрели и скороговорки кавказкой речи. Шел ремонт здания. Его горло горело от жажды, но денег даже на дешевое пиво не было. Честно говоря, мужчина не помнил, как он здесь оказался и в какой части города находится, чтобы хоть как-то добраться домой. Он, по-стариковски кряхтя, пошарил в карманах в поисках зажигалки и мелочи, чтобы покурить и по ходу пересчитать имеющуюся валюту — вдруг, все не так плохо.
Но в дырявом кармане лежала только записка от бывшей с нецензурным содержанием и два смятых чека. Уж лучше бы потерялось все это, чем деньги. От скуки, он еще раз взглянул на низкий и косой почерк пославшей его к чертям девушки. В глазах двоилось.
Где-то сверху он услышал тихий, но приблежающийся свист.
Зря он поднял взгляд к небу, пытаясь разгледеть то, что издавало этот звук.
Вниз летели четыре металлические балки-обрезки. Прямо на него.
«Ах, да, это же Россия-матушка. Жди всего» - невероятно спокойно подумал он, неуспев испугаться. Но, в горячке, снова поднял глаза вверх.
Однажды, он жил... его однажды привело в никогда. Он обмер с глуповатой гримассой неподдельного ужаса на лице.
«Это конец? Это?!»
Он застыл и застыло все вокруг. Да, как в монотонных рассказах о волшебниках. Повернув голову в сторону, он заметил болезненного вида человека. Бледного, с впалыми, будто от голода щеками, сонными и пожелтевшими, как у курильщиков или больных гепатитом, глазами, под которыми удобно устроились черные, как его редкие волосы, морщинистые мешки, похожие на черничное желе, столь мягкие на вид они были. Кое-где на его лице виднелись старческие пятна и шрамы-морщины, испещрившие его лицо. Хищно сверкнув желтыми зубами, этот малоприятный незнакомец протянул ему костлявую руку.
Собственно, Смерть, - представился он, по-удобней закутавшись в темное тряпье. Все это было как-то слишком обыдено — так он себе и представлял эту смерть.
Игорь, - кивнул мужчина, не пожелав прикоснуться к щуплому соседу по скамейке.
Он в страхе снова поднял глаза к небу — балки остановились. Все остановилось — и проезжающие рядом машины, и курящая неподалеку высокая девушка, и мамаша с закатившим истерику маленьким сыном, и бабулька-попрошайка через дорогу.
За мной? - прикинулся дурачком мужчина.
Нет, блять, за хачем, что скинул это дерьмо на тебя, - хохоча, сказал Смерть, умилившись своему клиенту, будто тот был маленьким ребенком, - Конечно, за тобой. Так что не тяни кота за хвост...
Я, что, умер?
Нет еще. Причина твоей смерти в секунде падения на объект, то бишь тебя. Давай, либо вспоминай всю жизнь, либо, пошли сразу, мне еще за этой бабкой к обеду явиться надо, - показал Смерть на попрошайку, вскинувшую морщинистые руки к небу.
А что вспоминать-то?
Точно не хочешь? Учти, ты больше никогда не увидишь неба, травы, любимую, больше никогда не займешься сексом, не выпьешь свой любимый «Кампари» за стойкой соседнего бара, никогда не увидишь света. Не попадешь под проливной дождь. Не споешь в голос в пустой квартире. Не проснешься от кошмара. Ты сам им скоро станешь. Никогда не откроешь заспаных глаз — ты их вообще больше не откроешь. Не понюхаешь снова «гашик» и не закуришь «анаши». Не съездишь с друзьями на шашлыки в деревню за МКАДом, на дачу к Жорику. Не поцелуешь попьяне незнакомую тебе девушку, не проедешься ночью в пустом метро... ничего не будет. Все что останется у тебя — душная деревянная коробка, ты ведь не завещал себя кремировать. Еще хуже, если ты верующий — сразу в Ад, и не говори, что ты чист, как стекло. Все равно туда. Все еще не хочешь вспоминать?
Игорь промолчал, он закинул ногу на ногу и погрузился в себя, отыскивая все самое яркое, чтобы не стыдно было за последние секунды жизни.

… Такая же удушающая жара. Брызги прозрачной воды и обнаженное белое тело.
В то лето он отдыхал у бабушки в деревне, как всегда. Дом ее находился почти на краю обрыва, поросшего высокой травой, что делало его еще опасней. Внизу ютилась узкая речка, куда он ходил на рыбалку с друзьями, и где сейчас находился. Слава Богу, дед уехал в город — тот постоянно следил за хулиганистым внуком, и давно надрал бы ему уши, узнай, что он, внук, подглядывает из-за камышей за Маруськой, соседской девчонкой-десятиклассницей, имевшей пристрастие купаться голой на зло бабулькам-сплетницам. Маруська была на пять лет его старше, высокая и поджарая атлетка с пшеничного цвета волосами, блестевшими на солнце. Наверное, он каким-то образом ее любил, так как не ходил с мальчишками смотреть на других теток в баню, хотя... что он мог знать точно в триннадцать неполных лет. А после, когда она уходила, он неторопливо шел домой, вдыхая запах свескошенной травы, который ветер случайно принес с полей. И ничего больше не надо было, только вечерние сумерки, длинную дорогу в гору, к бабушкиному покосившмуся домику и приятное покаловыние в мышцах от непривычно суматошных и одновременно размеренно-спокойных дней...

Смерть протяжно зевнул, отпив из стоящей рядом пивной бутылки. Сколько таких историй он видел? Миллионы. Особенно от детей Союзов.

...Ветер играючи бил в лицо, обдувал его молодое, не обремененное заботами лицо. Они с друзьями ехали по широкому, ровному шоссе на юге Франции.
Хорошо все-таки, что они решились вот так выбраться в Европу (не без помощи Жоркиного отца-министра). Скинувшись, они взяли в прокате машину — белый кабриолет без верха. Для студенческой молодежи из постсоветской России он был словно живой дракон из мифов. Вел это чудо, конечно же Жорка, улыбающийся и чернявый парень (не то, что сейчас — растолстевший и лысый, но зато крутой босс), а сзади хохотали девчонки.
Игорь встал с мякого сиденья кабриолета и раскинул руки в стороны. «Свобода!» - хотелось закричать ему, но сил от трепетного волненья и ощущения легкой невесомости хватало только на долгое наслаждение бьющим в лицо морским воздухом.
У Нинки, девушки, сидевшей за ним, с головы слетела соломенная шляпка и быстро скрылась за поворотом. Он думал, что девчонки расстроятся, но они лишь сильнее захохотали, махнув ей рукой. Игорь улыбнулся и, сладко, в предвкушении, потянулся за бутылкой холодного белого вина. Глотнул, слизав с верхней губы каплю кислого и благородного напитка. Пожалуй, тот день был винного вкуса, с запахом корицы и гвоздики...

Мужчина обернулся к Смерти — тот что-то увлеченно читал, пытаясь скоротать время. А он снова погрузился в пучину вязких воспоминаний, все больше затягивающих и радующих своей яркостью. Нет, ему, определенно, есть, что вспомнить. Вспомнил свою первую жену и Сочи, где они познакомились. На самом деле он женился «по залету», после их совместной ночи в отеле у них появилось общее воспоминание. Рыжее такое, Олегом назвали. И этот обалдуй учится сейчас, как и отец, спустя рукава, в МВА.
Вспомнил, как летел в Перу, и как его вывернуло прямо в самолете, оттого, что он всю прошлую ночь «обмывал» права. Как впервые встал на серф, и как потом его откачивала белокурая спасательница. Как его разморило в зоопарке, и он заснул там, упав возле мусорных контейнеров, а потом, всю ночь шугался, не зная, куда идти. В конце-концов, заснул на скамейке, рядом с мартышками. Как в гольф зонтом и скрученной бумажкой играл в офисе. Как побрился на лысо, сначала в военкомате, а потом на спор, оставив на черепушке своей маленький шрам, так как по условиям, брится надо было ручным станком. Как напугал своим видом молоденькую стюардессу, надев индейскую маску, и потом два месяца встречался с ней. Хорошенькая была. Как по-пьяне мылся в тесной, советского вида ванной, с двумя девчонками-близняшками, у одной из которых он постоянно отоваривался «анашей».
Смерть озадаченно жевал гамбургер из «Макдака», запивая дешевым пивом.

… Сумасшедшая была ночь. Вечеринка закончилась всеобщим ночным купанием — кто в море, а кто в собственной моче и блевотине.
Он проснулся абсолютно голый на пляже. Вокруг — конфетти, белье участников вчерашней фиерии, бутылки из-под Бейлиса, Кампари и Бакарди. Около его головы лежали черные лаковые туфли от Лабутьена, которыми вчера хвасталась начинающая модель — Алиса, приглашенная на вечеринку Жоркой. Вспомнив о ней, он улыбнулся и попытался сесть. Голова налилась свинцом. В поисках опохмела он ощупал прилежащую территорию, но ничего кроме пустых бутылок из-под мартини он не нашел. Игорь взревел, будто медведь, от чего кто-то рядом в полудреме стукнул его в бок, мол, «молчи».
Пляж был похож на последние кадры фильма «Парфюмер». Игорь нахмурился и, шатаясь, встал. Пиная пустые бутылки, он искал что-нибудь, что утолило бы его жажду. И в этих поисках, он обернулся к морю.
Солнце только выходило из-за горизонта, расписывая небо в гранатные оттенки. Едвали, он был искушенным ценителем прекрасного, чтобы не заметить простой красоты рассвета...

Смерть в полудреме посмотрел на часы, достал из-под скамейки свою косу, наждачку, и начал ее чистить. Честно говоря, ему редко встречались люди с НАСТОЛЬКО интересной жизнью, так что он не очень-то к ним привык. «Ох, - подумал он, - надо было сначала за бабкой сходить»
А в это время Игорь наслаждался своими поцелуями из прошлого, детской игрой в снежки во дворе старой сталинки, летом, проведенным в Нью Йорке, где он женился во второй раз (и развелся за месяц до отъезда в Россию). Вдруг вспоминал, как три года назад, напившись в клубе, накрасился, как баба и танцевал у барной стойки, и после этого домой его провожала какая-то девушка (что было потом вспоминать не хочется), или как скидывал шарики с водой с девятого этажа...

Внезпно, Игорь услышал храп и легкое сопение у плеча. Он встал со скамейки и, закурив Винстон, ушел, подумав, что в идеале надо бы еще у сына на свадьбе погулять, или съездить куда-нибудь в Индию...