Моя первая незабываемая встреча с зелёным змием состоялась, когда мне было лет 5. Батя мой в те далёкие времена оченно полюблял производить всякие домашние наливки. Больше из вишни и смородины. Когда из бутыля сливали готовый продукт, оставались вкуснющие винные ягодки, которые мне удавалось тайком попробовать. Саму наливку мне, ессесьно, нихуя не наливали. А душа просила! И тут, смотрю, стоит в стопочке она, родимая, бесхозная. Тока бабушка на кухню, я – хлобысть! Смертельная горечь отравленного металла стиснула  горло и остановила дыхание. Эта такая завлекательная на вид жидкость оказалась крепко разведенной марганцовкой, приготовленной бабушкой хуй знает для чего.

    Второй эпизод имел место лет через 7, где-то в пятом классе. Мне уже наливали за семейным столом сухарика, да и певко было мне знакомо. Однако дружбан мой закадычный, Коля Баранов,  с презрением относился  к слабым напиткам. Он был на год старше, происходил из семьи потомственных алкашей и признавал только водку. В день рождения Коли Баранова мы отправились с ним в старый парк. Коля вытащил из-за пазухи поллитру, отчеркнул грязным ногтем на этикетке справедливый уровень и протянул мне: Ну, давай, за моё здоровье! Буржуазных предрассудков типа закуски явно не предвиделось. Ну не мог же я не выпить за здоровье друга!? На пятом-шестом глотке из горлА водка пошла через край, и Коля по-отечески предложил: Не торопись, передохни… Так, с передышками, я добрался до черты на этикетке. Потом помню приступ безудержного веселья и гордости, после чего я очнулся дома, на диване. Надо мной стояла бабушка, в состоянии крайней паники, готовая уже звонить в «скорую». Однако обошлось… И даже родители не узнали.
        Коля, кстати, помер потом, не дожив до тридцати.

Третий подход произошёл уже в институте, на третьем курсе, когда нас послали в колхоз. Колхоз был шикарный, «яблочный». 200 гектаров яблоневых садов, сплошь элитные сорта. Все поселяне жили с этих яблок, из них же гнали зачётнейший самогон. Для торжественный случаев десятилитровые бутыли загодя на год закапывали в саду, насыпав на дно горсть дубовых стружек. Какой там нахуй кальвадос, любезные вы мои! Поганые помои в сравнении с тем божественным напитком!
Я был определён на постой с ещё одним пацаном в хату местного кузнеца. Кузнец завтракал оригинально и правильно. Люминевая кружка самогона и сверху – парного молока. И попиздил в кузню! Когда колхоз кончился, грех было не загрузиться на пути домой отборными яблочками. Потому шмотки свои я в той хате временно бросил, чтоб руки освободить, а приехал за ними через недельку.
Хозяйский сын, мрачный юноша моих лет, уверенно шедший по алкогольной дорожке своих односельчан, обрадовался мне, как родному. Дома больше никого не было, а тут появился дорогой гость, и это дело надо было срочно отметить. Самогон появился на столе в типовом графине для воды, которые тогда  были  почти  в  каждом советском  доме.  Полтора  литра,  розоватое стекло  со стертым рельефом в виде виноградных гроздей и стеклянная пробка. На этот раз была закусь: кривой перезревший огурец и пара сырых яиц. И понеслось… Мотивация была та же: хули, мы, городские, не хуже местных!
Через час, обнявшись на прощание с хозяйским сыном и дав клятву в вечной дружбе, я сидел на обочине, на травке, грелся на сентябрьском солнышке и ждал автобуса, преисполненный благости и любви ко всему живому и не живому.
О, таинственное и замечательное свойство, называемое автопилот! Проснулся я на том же старом диване, успешно преодолев автобус, электричку и городской троллейбус. И даже шмотки были в целости и сохранности.
      Конечно, с тех  далёких времен выпито было немало, но эти три эпизода не забуду вовек.
      А вы помните, как это было, в первый раз?