3. Ада
                      Мне всегда хотелось  иметь собаку, родители никогда и  ни в чём не отказывали, вот  в этот раз получилось примерно также….Безотказное мое детство, наполненное грёбанной ответственностью за близкое существо – СОБАКУ. 
Однажды, прогуливаясь по вечернему городу,  я увидела  собаку, мордочка которой запала мне в душу, через день уже  знала её породу – американский кокер-спаниель. Сразу как-то пришла в детскую головёнку мысль  о том, что именно такая собака у меня должна жить; именно с ней я должна выходить во двор, кидать мяч и деловито вертеть поводком, когда собака бежит рядом. 
                      У мамы на работе как раз женщина пыталась отдать Аду в хорошие руки, потому что у Светланы Анатольевны (бывшей владелицы Ады) объявилась сильнейшая аллергия.  Ну и что же, бывает, хуле.
                      Когда в наш дом пришла Ада, ей было уже полтора года. Это довольно солидный возраст для собаки, которую берут в новый дом: уже свой сформировавшийся собачий характер, бывшие обиды на старого хозяина,  и тому подобная хуйня могли стать серьёзным препятствием для нового общения.
Она была доброй псинкой и сразу влилась в нашу дружную семью, стала любимой питомицей,  прожила с нами почти четыре года.  Её кормили только с общего стола, разбаловали жутко, из-за неправильного питания она заболела, как потом сказали врачи: «Нарушение обмена веществ».  Но это особо не изменило жизнь Ады, её также продолжали баловать, забивая очередную партию гвоздей в её собачий гробик.
                      Аде становилось хуже день ото дня: шерсть теряла блеск, кожа начала шелушиться и облезать, она разжирела до безобразия, нос был всегда тёплым да и глаза слезились с каждым днём всё чаще…. Она мучилась, а мы, бесчувственные и самодовольные …. Мы не замечали. Когда вызвали на дом ветеринаршу, она чётко сказала: «Не мучайте животное, усыпите её».
                      Усыплять никто не хотел. Ада мучилась месяц, почти не вставала со своего матрасика, её глазки затекли, и под Новый год мама твёрдо решила, что надо «усыплять», но кандидатов на то, чтобы отвести животное в лечебницу так и не нашлось. Брат говорил, что он занят, отец и мама – ну конечно, они работали, и им было некогда, зато я, как абитуриентка Медицинской академии просто должна была это сделать…. И сделала, пришлось доказывать своё собаколюбие на деле, через извращённый аспект эвтаназии.
                      Числа 25 я позвонила в ветеринарную лечебницу и мне сказали приехать к восьми утра, и захватить с собой наволочку или простыню, чтобы потом  закутать тело животного. Помню точно, что я не пошла в школу, в тот день; поехала с собакой в больницу.  Было очень холодно: полярная ночь в Норильске – далеко не лучшее время в году, тем более для смерти…. Даже для собачей смерти.
                        Я помогла Аде запрыгнуть на кушетку (она действительно болела, ей было даже тяжело ходить), а доктор сказала, чтобы я гладила её, пока она делает укол что, мол, так собаке будет легче. Я гладила её по знакомой до боли, мягкой и нежной шёрстке. Я чувствовала, как в ней медленно угасает жизнь,  она медленно начала засыпать, закрыла глаза и перестала дышать – она была ещё тёплой, когда умерла.
И тут врач, или просто женщина в белом халате сказала:
              – Вы её положите в наволочку и отнесите до ближайшего мусорного контейнера, а то у нас трупы  сейчас не вывозят,  – и закрыла дверь.

                    Я всё поняла, только никак не могла ощутить  –  что же мне теперь делать? Положив Аду в наволочку, я стояла минут пять в приёмном покое, ко мне так никто и не вышел. Вокруг были только синие,  крашеные масляной краской стены, которые я запомнила на всю жизнь. Я была совершенно одна, никто не мог мне помочь, совсем никто. Мне пришлось самой взять наволочку, белую в синий цветочек (с такими незабудками) крепко-крепко сжать её в руках и идти. Я вышла из больницы, долго шла, нигде не было мусорного контейнера, совсем нигде. Ноша казалась непосильно тяжёлой и становилась с каждым шагом всё тяжелее и тяжелее, и тут я увидела открытый люк, я бросила Её туда…. Она упала, мне даже показалось, всего лишь на мгновение, что я слышала глухой стук от падения её тела.

                    Мне было очень себя жалко.  Как только пришла домой, то сразу упала на кровать, долго плакала и уснула. У меня ведь совсем не было выбора, и дело не в том, что у меня не было с собой лопаты, даже если бы она была – кругом вечная мерзлота, на кладбище зимой копают могилы отбойным молотком. У меня всё равно бы ничего не вышло. Хотя можно было засыпать снегом или просто положить в сугроб….ведь там такие большие сугробы … до марта, а потом бы её нашли.

                      Со временем всё забылось, почти всё…. Теперь мне жалко работников водоканала, которые весной вынимали обглоданное крысами, полуразложившееся  тело собаки.  Мне было очень страшно и тяжело, ведь это я убила живое существо и не смогла похоронить его по-человечески.

ЭПИЛОГ:
                  Я люблю того, кто так сострадателен, что из своей жестокости делает добродетель и поклоняется ей.
Фридрих Ницше.