Евгений не любил осень. Не любил этот пронизывающий до костей холод, этот мерзкий дождь, который и дождем то назвать нельзя, так, водяная пыль, которую тщательно размазывал по лицу коварный московский ветер.
Евгений приметил еще в детстве — куда бы он не шел, ветер всегда дул ему в лицо. Вот и сейчас, не успел он выйти из подъезда на улицу, как ветер немедленно швырнул ему в лицо порцию мерзкого осеннего дождя. Евгений поежился от ненавистного холода, который моментально проник под его дешевую кожаную куртку, посильнее сжал рукоятку остронаточенного ножа удобно лежащего у него в кармане и медленно побрел в лес.
В вязком осеннем лесу было по настоящему мерзко. Черные, влажные стволы деревьев и непролазная грязь, прикрытая опавшими листьями. В пустых скворечниках догнивала еда для птичек, оставленная сердобольными гражданами, везде, куда не кинешь взгляд, лежали кучи мусора оставшиея с летних набегов тех же любителей птичек и белочек. В мусоре копошились дикие собаки, они утробно урчали, но не проявляли пока агрессии. В последнее время их количество превысило все мыслимые пределы, но городские власти закрывали на это свои уставшие глаза.
Евгения чуть не вывернуло от этой ужасной картины умирания природы и ужасного упадка царившего повсюду, единственное, то самое прекрасное, что заставляло его идти через этот кошмар, было настолько великолепно и сладостно, что даже сама мысль о предстоящей встрече доставляла ему наслаждение.
Он шел по знакомому, заученному до автоматизма, маршруту, туда где вечнозеленые ели росли так густо, что полумрак царил там даже в солнечный день.
Она сидела на пеньке и грызла дешевую шоколадку, чья бесконечная реклама по тв так бесила Евгения долгими одинокими днями и ночами.

Она была все также хороша: гибкая мальчишеская фигура обтянутая джинсой от косоруких и узкоглазых кустарей с востока, модные сапожки ставшие хитом в последнее время среди быдловатой молодежи, Евгений честно не понимал как может кусок синтетики стоить шесть тысяч рублей и быть хитом продаж. Ее белая куртка, купленная в стоковом магазине слепила бы глаза, если бы не вертикальные желтые полосы неизвестного происхождения, которые притупляли столь модный белый цвет. Из под розовой шапки вились искуственно завитые крашеные в недоблондинку волосы. Ее милое лицо с пухлыми губами не будет знать морщин еще долгие годы, она просто никогда не морщит лоб и не напрягает лицевых мышц, даже во время минета. Он также представил ее небольшую и упругую грудь с острыми и такими милыми сосками.
Она заметила его и улыбнувшись затароторила:
— привет Женечка, давай сегодня по быстрому, а то мне еще с мамой в «ашан» ехать, она обещала мне купить курточку в «меге» так что давай быстренько сегодня.
Не дожидаясь ответа, она достала из полиэтиленового пакета резиновый коврик и встала на колени. Евгений ни слова не говоря подошел к ней вплотную и расстгнул ширинку.
Она извлекла на свет божий его полунапрягшийся член и начала его яростно сосать своими пухлыми девичьими губами. Евгений чувствовал как его плоть вступает в контакт с ее нежным молодым ртом и как растет ее возбуждение от этого процесса, как ее нежный язычек ласкает его уже каменный член, он хотел что бы этот процесс длился вечно, но организм его опять предал, он не мог думать не о чем другом в этот момент и уже через две долгих минуты наступил сногсшибательный оргазм, она, почувствовав что он вот вот кончит, увеличила темп. Евгений не стал противиться этому напору и мощно кончил ей в прямо в рот, а она, сглотнув не прекратила свою бешенную гонку и Евгений от удовольствия застонал протяжно на весь лес, не менее мощно чем волк, воющий на луну.
На этом ничего не кончилось. Она, изрядно полизав ему яйца и вытянув из его члена остатки живительной влаги продолжила с удвоенной силой. У Евгения опять встало колом, а она стала заглатывать его член целиком, отчего Евгений принялся мычать и дергаться всем телом.
Она прекратила сосать и достала из пакета банку с лубрикантом, выдавила немного и втерла его в Женин член, потом приспустила джинсы с трусами и втерла еще немного себе в задницу, встала на колени и двумя руками раздвинула свои аппетитные половинки. Евгений тоже опустился на колени и стал потихоньку засовывать свой, как будто окаменевший член, в ее соблазнительно розовый от прихватившего мороза зад. Сначала дело шло туго, но уже через пару мгновений он с остервенением долбил ее как отбойный молоток. Она визжала от удовольствия и масировала себе клитор одной рукой, а на другую опиралась. Через пять минут, а Евгению показалось, что через вечность, он почувствовал как из ее влагалища его яйца обдало двумя струйками жидкости, она кончала, а он все еще никак не мог. Она решила ему помочь, выскочила из под него и встала на колени лицом к лицу, Женя резко встал и засунул ей член прямо в открытый рот, крепко ухватив ее за волосы. Он просто трахал ее в рот, также остервенело, как мгновение назад в попку. И минуту спустя кончил ей за щеку и стоял еще мгновенье, держа свой член у нее во рту. Она высосала из него, как сок из трубочки, все что смогла и они стали приводить себя в порядок.
— знаешь что Ольга, — сказал он поправляя ремень на джинсах, — это лучше чем собаку выгуливать в такую погоду.
Она засмеялась, чисто и звонко, поправила волосы и чмокнула его в щечку.
— до завтра любимый, сказала она без эмоций и скрылась среди елок.

Евгений закурил и задумался, кто же в итоге кого трахает, но быстро отогнал от себя эту мысль, здраво рассудив, что он получает от этого процесса немалое удовольствие. Единственное, что омрачало его интимную жизнь, это нвозможность привести любимую женщину к себе домой в теплую кровать, полежать с ней после случки часок другой, лаская ее молодое и упругое тело, покусывая набухшие от возбуждения соски, он даже и не знал как они выглядят, секс среди елок не давал повода раздеть ее целиком. Вся эта ситуация очень удручала Евгения. Он вспомнил лица всех мразей населявших его коммуналку и ему стало дурно от нахлынувшей ненависти.
Евгений закурил еще одну сигарету, приказал себе успокоиться и побрел по грязному лесу домой.
Уже почти на выходе из леса он увидел ее. А точнее то, что от нее осталось. Выглядела она ужасно, ее тело, разорваное стаей собак напоминало скорее большой кусок мяса, повсюду была кровь, лицо было обглодано, а левая рука оторвана и лежала отдельно, разгрызаная до кости голодными тварями.
Сначало его рвало прямо на ее труп, а потом его просто душило рвотными спазмами.
Потом он много плакал и сквозь слезы все повторял ее имя. Вдволь настрадавшись, Евгений разрелал ножом ее куртку и лифчик, чтобы в последний раз увидеть ее грудь. Она была прекрасна, маленькие острые сосцы, идеальная форма, Евгений даже почувствовал возбуждение, он прикрыл ее разорванное лицо остатками куртки и, спустив штаны, оседлал ее тело, загнал член между сисек и принялся водить его вверх вниз, он так возбудился, что кончил очень быстро.
Евгений быстро оделся и побежал прочь от этого ужасного места.
По дороге Женя вспоминал снова и снова тело любимой и его реально трясло от дикой несправедливости этой жизни, за что мне все это, думал он и все плотнее сжимал в руке нож.
Дверь открыла Семеновна, старая тварь, которая все про всех знала и открыто стучала участковому на всех, кто имел неосторжность попасть в ее липкие сети. Женя схватил ее за шею, а другой рукой перерезал ей горло, медленно, смакуя каждую секунду. Кровью залило всю прихожию. Женя ликовал.
Потом был дядя Юра, полупьяный сантехник работающий в местном жэке, он любил орать по ночам на жену и дочку, а зачастую и пиздить их в порыве пьяного угара. Женя ткнул его ножом в живот, когда пьяная скотина вылезла из туалета. Дядя Юра удивленно посмотрел на свое проткнутое пузо и завизжал неожиданно, как свинья. Женя добил его десятком ударов и завалил его тело в туалет.
Ирка, Юрина жена, вышла неспеша в коридор, услышав крики, Женя схватил ее за руку, резко притянул к себе и проткнул ей сердце, она упала замертво, не издав не звука.
Женя ворвался в их комнату, где пятнадцатилетняя блядота Марина вместо уроков разглядывала глянец и слушала в плеере музыку. Женя резко ударил ее башкой об стол, и, пока она не опомнилась, сорвал с нее халатик, Марина была ожидаемо голой. Ее красивое, стройное тело с прекрасными сиськами и точеной талией не могли не возбудить Женю. Он набросился на нее, как голодный зверь. Он ебал ее страшно, чередуя дырки и дико урча. Он трахал ее так сурово, что скоро отовсюду у нее полилась кровь и тогда он начал ебать ее в рот, Марину рвало, но он не обращал внимание и трахал ее голову с удвоенной силой, крепко вцепившись в ее волосы.
Когда Жене надоело, он взял нож и зарезал ее очень медленно, втыкая ей нож в спину и не на секунду не прекращая ебать ее в рот. Он даже не понял когда она умерла, кончив, он отбросил ее тело и пошел дальше, собирать свою кровавую жатву.
В дальней комнате жил Игорь и Света, он не работал, а она горбатилась на двух работах, чтобы прокормить «молодую семью»
Женя постучал, открыл Игорь, Женя сразу ударил его ножом в горло и Игорь попятился обратно в комнату, зажимая булькающую рану.
Женя огляделся, Света сидела в углу и плакала, Игорь опять устроил сцену ревности и довел ее до слез. Женю возбудили ее слезы. И откуда только брались силы, изумился сам себе Женя.

Он поставил Свету на колени и смочив хуй подтекшей кровью, стал ее дрючить в задницу. Света не возражала, только тихо всхлипывала. Перед тем, как кончить, Женя вложил ей член в рот и она покорно его сосала, орашая горячими слезами, что только увеличивало наслаждение. Женя поднял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза, в этих потухших глазах небыло нечего, он кончил ей на лицо, а потом заставил ее лакать с линолиума кровь, которя уже изрядно перемешалась с калом из ее задницы. Ее вырвало, Женя немедленно набросился на нее и изнасиловал, а потом все повторил снова, на пятый раз ему надоело и он ее зарезал с пяти ударов.
Женя сходил в ванну, помылся тщательно, с мылом, лег в горячую ванну и перерезал себе вены.
Он умер быстро и легко.
На улице выли собаки, а в соседней комнате Света пришла в себя и вызвала скорую. Ей повезло, она сумела выжить, ведь ей нельзя сейчас помирать, она еще мужа не похоронила, не заплатила по кредиту, да и маме в Саратове будет одной нелегко.
Когда приехала скорая, дождь кончился, ветер стих и пошел снег.
Снег был такой пушистый, белый, а все равно превращался в грязь, мерзкую уличную грязь.