Мы молча покурили.
    Потом я сказал: - Хорошая история, но при чём здесь керосинка?
    Пашка, не ответив, ушёл в дом, вернулся с очередной бутылкой вина, чистыми бокалами и с небольшим непрозрачным набитым чем-то пакетом.
    - Бери бокал и пойдём, я покажу тебе своих норок, - сказал он, - а заодно и дорасскажу историю.
    - Видишь ли, после того случая, когда я подслушал тёщин телефонный разговор с Мурманском, я как-то сразу понял, что интервенцию Нелли Казимировны надо строго и на корню пресечь, в противном случае последствия для меня и для моей семьи будут самыми ужасными и необратимыми. Однако же действовать надо было неординарно, но обдумано и крайне осторожно.
    Пока жена с детьми и тёщей отдыхали в Анапе, я по великому блату своего кума-ветеринара приобрёл ручного хорька, вернее ханорика, самого умного из всех самых умных, чемпиона по сообразительности. И все два месяца дрессировал его.
    Это был реально адский труд. Я взял на работе отпуск без содержания и целиком посвятил его дрессуре. Немудрёное дело научить животинку приносить предметы, а вот относить их в нужное место – на порядок сложнее, это тебе любой Куклачёв скажет.
    Однако к приезду тёщи всё уже было готово.
    Хорька я поселил в своей мастерской. Прорыл и укрепил подземный лаз из мастерской в дом. Сделал в подземном ходе систему задвижек на электромоторчиках, приладил их к старому сотовому телефону - они открывались по моему звонку на мобилу.
    В бумажки упаковывались отходы жизнедеятельности хорька, ну разве что по-первой приходилось стараться  самому.
    Я набирал телефон, задвижки открывались и хорёк бежал, выполнял задание, возвращался назад, а здесь его уже поджидало угощение. Всё было автоматизировано и идеально отлажено. Это, брат, лучшее моё изобретение, я реально горжусь им.
    Как правило, я звонил два-три раза на домашний телефон, и если его не брали, активизировал хорька, хотя это был большой риск. Несколько раз я чуть было не оконфузился, когда на хорьковскую мобилку приходили СМС-ки рекламного характера и створки незапланированно распахивались. Но всё обошлось – тёща только слышала возню и шумы, которые её тоже нехило пугали.
    Правда каки тёще в сумку подкидывал лично я, мой это грех.
    Но ни разу мы с хорьком не спалились.

    Первая приглашенная экстрасенсша была женой моего хорошего товарища, осетинка по национальности и геолог по образованию, с которой было заранее оговорено что и как делать.
    Второй же экстрасенс... Это было чистое везение. 
    В своё время я сидел с ним в одной камере в СИЗО, когда он проходил по 159-й, а я по            158-й УК за тот долбаный цемент.
    Меня он сразу же вспомнил, но виду не подал. Тем боле, что отношения в камере у нас с ним сложились вполне нормальные. А на киче когда кулючишь, сам знаешь, – волей-неволей приходится о своей вольной жизни рассказывать, иные темы как-то очень быстро заканичиваются.
    Достаточно мне было только взглянуть ему в глаза, как он, молодец, сразу понял что к чему, и что от него в данном случае требуется. Действительно профи, умеет мозг задурить...
    Потом, когда всё закончилось, хорька нужно было куда-то девать, а я его полюбил всей душой. Оставить просто так – запросто можно было спалиться. Отдать кому-нибудь жалко.
    Пришлось приняться за разведение норок, а так - ну нахер бы они мне сдались!
    
    Мы подошли к вольеру. Пашка, держа в руке пакет, включил свет. Вольер был разделен на две части. В одной метались с десяток норок, в другой, меньшей по размеру, но более комфортабельной, спокойно возлежал один пузатый зверёк и наблюдал за нами умнейшими глазами.
    Пашка продолжал:
    - Я изначально назвал его Примус, что по латыни означает первый или лучший, а он, сучёнок, оказался бабой. В добавок ко всему чуть позже мой Примус залетел – беременная она, поэтому мы сейчас не позволяем детям с ней играть. Хотя она ласковая и ручная до крайности, а уж как ко всей семье привязана – слов нет. Особенно любит играться с младшей и приносить ей в руки какие-нибудь игрушки.
    Решил я тогда, что Примус – неважное имя для дамы, поэтому и переименовал Примуса в Керосинку, чисто так, для смеху. Да так потом и повелось.
    Пашка развернул пакет, достал оттуда куриные лапки.
    - Веришь-нет – ну люблю я этого зверька! И дети мои её любят, и жена. Теща только шарахается от Керосинки, как чёрт от святой иконы, может чувствует чего.
    Держи лапку, угости мою спасительницу, она от них прётся со страшной силой. И не бойся, она не кусается!