Вот вы откуда в детстве узнавали «про это»? Ну, я так и думал. А у нас тогда если у кого и были «ящики», то по ним ничего такого сроду не показывали, а из глянцевых журналов был только «Огонек». «Про это» же мы, тем не менее, узнавали очень рано. А что вы хотите, ведь жили мы в социалистической деревне в такой тесноте, что когда бедные родители наши хоть и старались при исполнении супружеских обязанностей соблюдать все меры конспирации, все равно, рано или поздно, «засвечивались» и пробуждали в умах и сердцах своих юных наследников неподдельный интерес к делу продолжения рода человеческого. Вот почему половая зрелость у деревенских детей наступала очень рано.
В связи с вышесказанным вспоминается такой случай. В нашей деревне летом местом массового обиталища детей и свободных от работы взрослых был так называемый «мыстик» на Реке - песчаный мыс, намытый сильным течением реки. Здесь была отмель с замечательно прогреваемой на солнце водой – просто идеальное и безопасное место для купания малышни. Чтобы утонуть здесь, надо было очень постараться, потому что до глубокой стремнины реки, где величаво проплывали речные буксиры с баржами на прицепе или стремительно проносились рокочущие пассажирские «Ракеты», на радость купающихся вздымая высокую волну, надо было долго брести, как по морю, сначала по щиколотку в воде, потом по колено, по пояс и так далее. Этому «мыстику» было уже много лет, и он постоянно разрастался, уходя все дальше и дальше от берега. У его основания буквально на наших глазах успела вымахать рощица из часто растущих тонких и высоких ивовых деревцев, у подножья которых стелилась шелковистая изумрудная травка. Сюда мы после купания забегали отжимать трусы, здесь играли в прятки, в «тра-та-та!» - то есть в войнушку.

Вот так однажды жарким июльским днем я и дружбан мой Керька, изображая партизан, залегли в ивовой чаще в засаде, выставив перед собой стволы прутьев-«автоматов» и поджидая своих преследователей – таких же десяти-двенадцатилетних пацанов. И они не заставили себя долго ждать – послышались чьи-то смешки, топот босых ног и шелест раздвигаемых кустов. Мы с Керькой поглубже вжались в траву и даже перестали обращать внимание на назойливых комаров – они прятались здесь в тени до захода солнца, чтобы затем повиснуть звенящими тучами у реки и кровожадно набрасываться на все живое. Перед нами метрах в двух-трех была небольшая прогалина, вот к ней-то и вышли поджидаемые нами «враги».
Мы уже собрались привстать и дать по ним дружный залп: «Тра-та-та! Все, падайте, на фиг, вы убиты!», как вдруг поняли, что это совсем не те, на кого мы с Керькой устроили засаду. Это были взрослые – они эти летом окончили сельскую «восьмилетку», - Сашка по кличке «Буйнопомешанный» (думаю, тратить слова на его характеристику излишне) и его бывшая одноклассница Зойка А. Из одежды на них были - на Сашке мокрые трусы, на Зойке мокрый же трусы, но еще и, разумеется, бюстгальтер. Им тогда было в районе пятнадцати-семнадцати лет (Сашке точно все семнадцать, так как за время учебы он пару раз оставался на второй год), и это были вполне сформировавшиеся взрослые люди. По крайней мере, в наших глазах. Потому что Сашка был хоть и невысокий, но коренастый, с развитой грудной клеткой и небольшими мячиками мускулов на руках. А Зойка – стройной, длинноволосой, с тонкой талией и уже сильными бедрами и хорошо очерченными грудями, упрятанными в ситцевый цветастый бюстгальтер. К тому же была она и лицом симпатична – тонкий прямой нос, маленькие пунцовые губы и опушенные густыми длинными ресницами большие серо-голубые глаза. А у Сашки… Да ну, морда как морда! И что в нем Зойка нашла? А вот дружила же с ним. И как оказалось, дружба их была не такой безвинной, как казалось.

Сашка решительно тащил застенчиво хихикающую Зойку за руку. И как только они вышли на полянку, он тут же повалил ее спиной на траву. Мы с Керькой безмолвно переглянулись: «Ага! Что-то сейчас будет!» и, затаив дыхание, снова уставились на разворачивающуюся перед нами захватывающую картину. Сашка же между тем, громко сопя, начал стаскивать с Зойки трусы. Зойка отталкивала его жадные руки, резинка трусов то и дело хлопала ее по телу, Сашка же сопел все громче и злее.
- Сашка, ну не надо! Ну, я не хочу здесь! Пошли лучше купаться, - жалобно лепетала Зойка.
- А я хочу! Прямо здесь! – рычал Сашка. И стащил таки с нее трусы, потом взгромоздился сверху и судорожно задергал обнаженным мускулистым задом.
Они лежали к нам с тыльной стороны, и все это безобразие нам с Керькой хорошо было видно. И Зойкины широко расставленные, согнутые в коленях, ноги, и Сашкина попа между ними, с болтающимися при каждом качке этой попы нелепыми причиндалами, и радостно зудящая над ними туча комаров. Они плотно облепили Сашкину корму, но он, разгоряченный процессом оплодотворения своей подружки, не обращал на них внимания, а все учащал амплитуду своих бессовестных телодвижений. А вот Зойка беспрестанно хлопала себя по бедрам, коленям и бокам ладошками и хныкала:
- Сашка, ты скоро? Пошли отсюда, а то комары заели!
- Щас, щас! - задушено бормотал Сашка. – Че ты лежишь, как мертвая? Давай помогай мне!
- Как? – проныла Зойка. Я ее в этот момент ненавидел всеми фибрами своей юной души. Какая падшая женщина, а? Да и вообще, что они творят на глазах детей, а? Ведь наши выпученные глаза вот-вот выкатятся в траву! А что делается у нас в низу живота? Там, в трусах, что-то набухло и отвердело, очень сильно пульсируя, уперлось в землю, и вот-вот что-то должно произойти. По Керькиным пылающим ушам я понял, что он испытывает те же адские муки, что и я.

Зойка же между тем стала «помогать» Сашке – подаваться к нему снизу всем своим гибким телом, и этот процесс ее скоро настолько захватил, что она тоже забыла про комаров и, впившись ногтями в Сашины ягодицы, с повизгиванием тащила его к себе. Это было уже выше моих сил и еще неискушенных возможностей. Внизу живота что-то больно и сладко взорвалось, перед глазами запрыгали разноцветные искры. Не сомневаюсь, что то же самое в этот момент испытал и Керька. Не сговариваясь, мы вскочили с ним из своего укрытия и прокричав срывающимися глоссами: «Тра-та-та! Вы убиты!», тут же ломанулись из рощи к реке. А сзади слышался удаляющийся треск ломаемых кустов – это перепуганные Сашка с Зойкой, не разбирая дороги, неслись по кустам в противоположную сторону. К деревне.
А вскоре они поженились. Сашка «Буйнопомешанный» оказался честным парнем. Да и вообще, у них, похоже, была любовь. Которой мы однажды с Керькой так подло помешали… Но, как видно, настоящей любви ничто не может помешать!