Пальма — это гигантская многолетняя трава. А у травы, как известно, никаких ветвей нет. Не существует в природе, соответственно, и никакой пальмовой ветви. Хотя ее можно получить, к примеру, на каннском кинофестивале за лучшее исполнение женской роли.
Кто-то это сообщение воспримет равнодушно. «Ну, нет. Так и не надо. Будем иметь в виду». Такой человек в существование пальмовых ветвей не верил.
Если же человек, услышав об отсутствии пальмовых ветвей в природе, придет в большое возбуждение и выскажется об авторе этого сообщения грубо и в негативном свете. Мол, седовласые ветераны в окружении детей и внуков вкладывают всю душу в песни своей юности о пальмовой ветви, слова которых они помнят наизусть, а эта падла... И, при этом, продолжит считать, что пальмовые ветви в живой природе не только существует, но их там полно. Такой человек в существование пальмовых ветвей верит.

Верить можно в то, что реально существует или не существует — для веры это значения не имеет. Потому что вера — это особенное состояние «души», то есть органа под названием мозг. А так как это изменение в органе тела, как бородавка, то и никакими доводами логики на веру повлиять нельзя. Фабулу веры можно поменять (к примеру, перейти в другую религию). Но, при этом, человек будет продолжать верить.
Разница между верой и паранойей плохо различима. Честно говоря, ее вообще нет. Но человек верующий совсем не обязательно мечтателен и оторван от жизни, а также ходит переодетый в гриме, чтобы его не арестовали враги. Во всем, что не касается веры, его поведение совершенно адекватно.
Впрочем, человек верующий, проходя мысленным взором по любой теме, всегда равняет ее по символам своей веры. Посягнуть на икону в его присутствии просто опасно — он никому не позволит поменять кличку кошки из «Фани Каплан» на «Надежда Крупская». Даже если это ему придется делать с оружием в руках. Впрочем, делать это он будет не неожиданно, а предварительно предупредив об этом все человечество. Потому что он, и только он обладает способностью мгновенно различать среди спутниц Ленина именно ту, которая его действительно любила. Это ему подсказывает его яркий, укрепляющий дух опыт в плане любви. При этом, в половом плане, он всегда оставался верен своей руке. Впрочем, эту деталь он обычно опускает.
А еще, при случае и без оного, он с чувством посетует на повальную вороватость людишек и на то, что все, что можно было украсть, уже украли. И это в наших тяжелейших условиях.

Грех, в его понимании, это болезнь. А потому в плане морали он не примерим — «Проклятие тому, кто совокупляется со своими руками» (Библия). Впрочем, в некоторых вопросах морали, он может быть и удивительно терпим: «В Торе прямо указывалось на необходимость орать при изнасиловании в знак протеста. Дабы потом не возникало юридических коллизий».
А идеал, по его мнению, не достижим: «Очень плохо проводятся зачистки. Не тщательно». 
Общество предлагает людям, психика которых предрасположена к вере, удобные и общественно полезные рамки для этой самой веры. Эти рамки называются религией. На этом, собственно, функция религии заканчивается.