Ещё в школе Васька с Серёгой договорились, что как бы ни сложилась дальнейшая жизнь, но своих будущих сыновей они назовут только в честь друга и ни как иначе.
Ну что тут можно сказать? Мужская дружба отличается от женской, как не самый толстый фломастер от члена. Вроде длинный, твёрдый, дырочка есть, а вот, поди, ж ты, чего-то не хватает. Мужики с вечера во хмелю разругались, начистили друг другу морды, а утром под тёплое пиво братаются вновь, и вновь навеки! Если же разлаются две бабы, читай, на всю жизнь. Примирение возможно только после справления малой нужды на могилку оппонентки…

Васька сидел на высоком вращающемся стуле перед верстаком и тупил. В тисах была зажата алюминиевая отливка. Вся в облое и заусенцах. Парень при помощи кучи напильников, шабера и нескольких шарошек с приваренными к ним горизонтальными ручками, приводил это говно в божецкий вид. Снимал заусёнки, делал фаски итд. Работа бесила…

Вчера на пустом месте разругались с Серегой. И ведь как говорится, проблема выебанного яйца не стоит. Серёга с детства заика. Немного, но есть. Но если разволнуется, туши свет.
- Васька, я с по-по-по…
- Споёшь? – Васька был в хорошем настроении и решил приколоться.
- Я с по-по-подругой познакомился, хо-хо-хо…
- Познакомился с подругой и хохочешь?
Серёга неожиданно психанул и скороговоркой выстрелил: - Хотел тебя с ней познакомить, а теперь вижу, гандон ты, не стоишь того…
Эх, надо мириться, нахера обидел человека?

В обед, когда вся бригада находилась в курилке, а сварной Витя, как обычно травил свои вечные байки, дверь в помещение отворилась.
Вот скажите мне, кто любит парторгов? Не знаю, каким извращенцем нужно быть, чтобы испытывать симпатию к этим деятелям.
В курилку вошёл Илья Николаевич, парторг и нормировщик в одном лице. Поясню для тех, кто не знает за нормировщика.

К примеру, токарь вставляет в патрон своего 16К20 заготовку, а в это время притаившийся за колонной нормировщик включает секундомер. Трудяга вынимает из патрона готовую деталь, и соответственно секундомер отключается, ну а далее сей деятель начинает резать расценки. То есть чем лучше работаешь, тем меньше получаешь.

Илья Николаевич из той серии, где самый худший тип партийного лидера наслоился на главного цехового десятника. Рассказывают, что в конце прошлой зимы, когда два соседних цеха на заводских автобусах выезжали на лёд, с целью поудить рыбки, парторг чуть не утонул.

Мужики сидели кучками возле своих лунок. Кто-то рыбачил, иные, собравшись по интересам, выпивали горькую. Илья Николаевич сидел особняком, чуть дальше всех остальных. И здесь непрочный весенний лёд подломился под «лидером», тушка парторга начала погружаться в холодную воду. Что характерно, тонул Илья Николаевич молча, справедливо предполагая, что кричать бессмысленно и некого.

Кто-то из дружественного цеха орал: - Мужики, ваш-то дядька тонет!
На что ему отвечали несколько голосов: - Да хер с ним, пусть тонет. Это наш нормировщик, не мешайте ему.
- Ох, ты ж сука, ещё и держится!!!

Илья Николаевич вошёл в курилку, и присев на свободное место обратился к Ваське: - А что Мысягин, не пора ли тебе подумать о партии?
Вопрос застал парня врасплох, и он едва не поперхнулся дымом от Примы.
- Ну, я вообще-то об этом не думал, рано.
- Как это рано Мысягин? – Илья Николаевич сел на любимого конька, и слазить не собирался ни за какие пряники, - Тебе двадцать лет, самый возраст.
- Илья Николаевич, голубчик, а может рано, не губите, а?

Мужики начинали посмеиваться. Согласитесь, в нашей державе отношение к КПСС, всегда было, мягко говоря, не тёплым. Собственно русский человек и к вере Христовой относится так же. Вот же она есть, исконная, родная, а для чего, кому это надо? Ну, пусть лежит, пока ись не просит…

- Давай Мысягин не забивай себе голову, бюро решило принять тебя кандидатом в члены КПСС. Может быть, у тебя есть какие-то вопросы ко мне, так спрашивай не стесняйся, здесь твои товарищи.
- Есть вопрос Илья Николаевич, - Васька помялся для приличия, - а правда, только не ругайтесь, что Владимир Ильич Ленин был евреем?

В курилке грянула оглушительная тишина, только слышно было, как парторг от нехватки воздуха, делает ртом резкие глотательно-сосательные движения.
- Мысягин, - голос парторга пресёкся от возмущения, - да ты, да я, да как тебе не стыдно, ты же комсомолец! Как можно такое даже просто подумать, Владимир Ильич еврей?!

Васька последний раз затянулся сигареткой, аккуратно затушил её о край железной мусорницы и, глядя прямо в глаза Илье Николаевичу, в звенящей тишине спросил: - А что Илья Николаевич, евреем быть очень стыдно?

Вопрос о приёме комсомольца Мысягина в члены партии автоматически отложился до неизвестных времён. Илья Николаевич затаил смертельную обиду, а наш герой приобрёл серьёзный авторитет среди соратников по зубилу и пассатижам.

В конце смены давали аванс. Всё та же рыжая табельщица сидела в своём окошке, люди подходили расписаться в ведомости и получить свои копейки. Ваське с Серёгой дали по пятьдесят рублей, сказочное состояние.
Парни уже намыливались до дому, однако не тут-то было. Сварной Витя и ещё человек пять мужиков из бригады, караулили парней на выходе из цеха.
- Ну что вновь преставившиеся? – Витя улыбался всеми своими тридцатью железными зубами, - первая зарплата, проставиться полагается…

Василий плохо помнил, как он сидел у подъезда на лавочке, как вышел отец и ни слова не говоря, взвалил тушу сына себе на плечо. Утром он вернее всего будет пугать унитаз, но сейчас рабочий класс гулял свою первую зарплату!

Глава-3

В этом месте, пожалуй, стоит немного вернуться назад. Хотя бы для того, чтобы объяснить не знающим, что есть «проставиться»
Пивнушка, под названием «Колос», ничем не отличалась от миллиона подобных колосьев, как мухоморы рассаженных по просторам «великого и могучего», и служащих для сброса давления мужского народонаселения Советского Союза.

Тот же не очень чистый зал, извечная очередь, пиво в пол-литровых кружках, солонки на столах, да бутерброды с селёдкой, умершей ещё во времена НЭПа.
К вечеру, то есть к окончанию смены на Заводе, служащие пивнушки суетились активнее, и на прилавке появлялись пирожки с мясом за десять копеек, иногда чебуреки с той же начинкой. Цена утрачена, прошу прощения.

Вот в такую «разгрузочную камеру» привели бывалые работяги наших начинающих героев напильника и бормашинки. Первая зарплата, новички платят, остальные мудро вкушают.
Выстояв изрядную, человек семьдесят очередь, страждущие отдохновения добрались до прилавка. Банковал, впрочем, не своими деньгами, Витька сварной.

- Фируза солнышко моё башкирское косолапое, дай-ка нам пятнадцать кружек пива, столько же пирожков и пару, ну ты сама знаешь…
Фируза дежурно улыбнулась завсегдатаю, взяла чистую???.. кружку, открыла кран, и процесс пошёл.

Курить и отливать бегали на улицу, все подворотни, заборы и редкие кустики акации были опрысканы пивом-отработкой, как на засолку. Менты, по секретному распоряжению властей, сюда не ходили (пущай пролетариат излишек давления стравит), что впрочем, не мешало им зверствовать в квартале от пивнушки.

Васька курил в одиночестве, остальные рассредоточились по кустам, «привязывая своих взбунтовавшихся аргамаков».
- Привет молодёжь, курево есть? – человек, обратившийся к Василию, был одет не по сезону. Трико и майка на голое тело, которое в свою очередь было жутко разукрашено наколками. Васька вырос в резервате и уж в чём, а в татуировках естественно толк знал.
- Держи, - протянул он пачку Примы мазурику. На что тот ни слова не говоря, убрал всю пачку в карман и собрался уходить.

- Стой гопник, нюх, что ли потерял? – нетрезвый Васька заводился с полтыка. Но, не успел он сделать даже двух шагов, как могучая рука сзади подхватила его за горло локтевым сгибом, а большой и вполне грамотный нож легонько упёрся своим жалом в его нижнее веко. С боков подошли ещё двое. Попал…

Колотый в майке весело осклабился: - Ну, чё герой соцтруда, ку-ку? Чей такой буровый, откедова?
- Запрудский я, - процедил Васька, гоняя при этом в голове план освобождения, - сявку сзади убери, пока я его не травмировал. Удар в почку был ему ответом от «сявки».
- Тихо там, - рявкнул колотый, - и, обращаясь к Ваське, - так наш значится пацанчик? А чё взрослых не уважаешь?
- А взрослые не гопничают, как шпана из подворотни. По крайней мере меня так дядя Лёва учил, Чазов, может слыхал?

Колотый посерьезнел: - Так ты Лёвика племяш что ли? Ну, так в жопу же моего плаксивого участкового, чё сразу не сказал?!
По его сигналу, нож исчез, Ваську отпустили, чем он тут же не преминул воспользоваться. Его левая рука ушла под правую, захватив сзади чужую курточку, а правая с поворотом через плечо, сверху вниз, подобно колуну врезалась в чей-то литой череп.

- Брек суки! – заорал старший, - оставили пацана в покое.
Только сейчас Вася смог разглядеть того заднего. Вот оно! Что называется «п..дец подкрался незаметно»! Ну, здравствуй меньшой брат Вова…

- Ладно, Мыс-младший, похулиганили и будя, - блатной в наколках, - Васька уже знал, что его кличут Фотей, широко улыбнулся, сверкнув фиксами, - Давай за дружбу народов накатим и разбежались. Вечному бродяге Лёвику, кстати привет.

Из кустов подтянулись Васькины друзья, но, видя, что всё хорошо и повинуясь его отрицательному жесту, ушли в пивнушку.
Фотя щёлкнул пальцами и один из «быков» исчез в недрах питейного заведения. Васька и его визави присели на пустые водочные ящики. Брат Вовка прикладывал чистую тряпицу к разбитой в хлам физиономии.

- Чем занимаешься коршун? – спросил Фотя закуривая.
- Да вот на завод устроился, на шее у родаков сидеть, не приучен, - ответил парень.
- Логично! А чё ты возьмёшь с завода Мысёнок? Квартиру через двадцать пять лет, Запорожец к старости, да мичуринский курятник в шесть соток. Оно тебе надо?
- Дак, а чё делать-то? Я ж до армейки на слесаря учился в первом училище, от Свердловского завода.
- А в армии, чем занимался? – продолжал допрос Фотя.
- Так в разведке служил.
- О! В разведке, - обрадовался бандит, - давай ко мне в дело, не пожалеешь…

Тягостный для Васьки разговор продолжался бы ещё, но один из шестёрок вдруг выглянул между забором и будкой пивзаведения, сделал страшную морду и резко бросил: - Атас, облава мусорянская…
Блатные исчезли быстрее ветра, а Васька от греха шмыгнул в пивнуху, к друзьям. Менты пошныряли в округе, внутрь заведения заходить не стали, и друзья продолжили возлияния во славу двух новобранцев.

Глава-4

- Ну, чё, сразу в дыню дать, или объяснишься? – Васька зажал младшего брата за дровяниками. Младший был килограммов на двадцать тяжелее и выше сантиметров на пять, и со стороны было не понятно, кто кого зажал, однако слушался пока беспрекословно. По крайней мере, до сих пор особых разногласий не было.
- Не молчи овца, колись. Как с урканами снюхался, чё за интерес имеешь?
- Да я Васяня тово, я ж ничё?
- Я вижу что ничё, большое такое ничё, весом в девяносто пять килограммов. Короче слушай меня. Если ещё раз увижу с той компанией, вешайся сам, не помилую. Если усёк, мотни башкой…


В цех потихоньку подтягивался дембельнувшийся народец. Все как на подбор молодые, только сбросившие с плеча солдатскую лямку. Многие, в силу бедности родителей так и ходили в армейской одёжке. Кто брюки парадные донашивал, кто от ботинок отделаться не мог. Васька и сам до сих пор щеголял в армейских корочках, куда денешься, деньги на деревьях не растут. Но он уже знал что сделает, главное, чтобы родители на пару дней куда-нибудь отвалили.

Сегодня в обед, по настоянию начальника цеха, Илья Николаевич провёл комсомольское собрание, на котором лесом, ну ладно, перелеском рук в количестве двенадцати штук, Мысягина выбрали комсоргом.
Что-то жужжал парторг, чуть поумничал Михалыч, а у Васьки была единственная мысль, скорее слинять. Куда? К Ленке конечно, к ней…

Ленка появилась в жизни случайно, как-то вдруг. Двое неразлучных друзей после работы сидели на лавочке перед подъездом. Был конец ноября, холодно.
- Васюхин, а чё на новый год придумаем, может, у меня соберёмся? – Серёга посмотрел на друга с надеждой, - у меня мать к бабке уезжает, там праздновать будет, хата свободна.
- Классно! Так и сделаем, - Васька на минуту задумался, - девчонок бы каких-то позвать, без них не праздник.
- Можно сестёр Мясниковых позвать, - предложил Серёга, - а чё, девки нормальные и говорят, дают всем без разбору, не выжопливаются ххааа,… а сосут…мммм…
- А откуда знаешь?
- Так пацаны рассказывали.
- Ну, хоть не показывали и то хлеб…

Васька хотел что-то добавить, но не успел. К остановке, находящейся почти у самого дома, подошёл автобус. Выгрузились пару старух, пьяный мужик и…она!
Васька знал точно, это именно ОНА! Такой он её представлял, тоненькой и летящей. Дыхание перехватило, вот же, как оно бывает…

Тем временем на обочине разыгрывалась стандартная, штатная для посёлка драма. Мужик пытался взять девчонку на абордаж, хватал её под-руку, что-то говорил, ветер сносил слова. Девчонка попыталась вырвать руку, за что тут же получила шлепка ладонью по ниже спины.

- Всё Серый, я погнал, - бросил Васька другу и сорвался с места. В несколько прыжков он преодолел расстояние до тех двоих. Мгновение, и мужик, получив классический апперкот, летел в сугроб. Вот она дяди Юрина выучка! Девчонка во все глаза смотрела на своего избавителя, и вдруг поступила вопреки здравому смыслу. Мужик обидчик ещё ползал вокруг себя, оставляя на снегу кровавые сопли, а незнакомка уже нагнулась к нему, достала из кармана платочек и пыталась остановить кровь из разбитого носа.
Логика. Да какая к дьяволу логика может быть там, где есть женщина? К тому же правду говорят люди, - русская женщина всегда на стороне побеждённого.

Васька пытался что-то сказать, но взгляд серых глаз пригвоздил его к месту: - Не стыдно, здоровенный лоб, нетрезвого человека победил? – голос был мелодичный, как стая колокольчиков, - чего встал как истукан, помоги!
Вася суетно подхватил мужика подмышки, начал поднимать, за что тут же и поплатился. Надо бы знать, что такое Запруд, Василий знал, но под взглядом серых глаз расслабился. Отвертка, зажатая в кулаке люмпена, пробила тонкую куртку и застряла где-то в недрах живота. Боли не было, только изумление, а потом разом навалилась слабость, в животе разгорелась маленькая, но ужасно колючая звезда, Васька поплыл…

Очнулся он почти сразу, мужик сбежал, а над ним хлопотал Серёга, девчонка метнулась на телефон-автомат,  вызывать скорую помощь. В кишках сидел маленький, но весьма хищный зверь и грыз эти самые кишки, урча от вожделения. От дома спешил отец, в тапках на босу ногу.
Наверное, в окно увидел, - подумал Васька. Потом приехала скорая, парню поставили укол и он забылся.

Бабушка вязала носки и пела-рассказывала сказку: - И они жили ещё очень долго и счастливо, а умерли в один день…
Парень проснулся от взгляда. Палата, это он уже понимал, четыре койки, все заняты, а напротив него на стульчике, конечно же, Серёга, кто ещё?
- Очухался командир раненый? – Серёгину морду озарила улыбка, - а мы тебя уже хоронять собирались…
- Размечтался засранец, - прохрипел Васька, - так вот я всё бросил и давай ласты склеивать хаа…

В больнице он пролежал четыре дня, рана была не глубокой, органы не пострадали. Дырку врачи заштопали и, продержав хворого для галочки под контролем, выпнули на все четыре стороны. На пузе, сантиметров на пять левее пупка и чуть ниже, красовался небольшой шовчик, заклеенный пластырем. Только и всего. Эх, только бы шрам остался, можно будет незнакомым говорить, что дух штыком ударил…

Но главное и судьбоносное событие всей этой истории называлось Лена, Леночка, Ленка!
Все четыре дня она приходила к раненому в больницу, приносила сок и яблоки. Сок был персиковый, перелитый из трёхлитровой банки в бутылку из-под молока, а яблоки были ватные и невкусные, но кто же смотрит на такое фуфло, когда перед тобой сидит само совершенство!

Глава-5

Мать с отцом на три дня свалили в гости, значит, до понедельника не жди, - супер! Василий давно уже договорился с начальницей домоуправления, и момент истины настал.
Квартира пуста, грузчики подойдут минут через двадцать. Чтобы скоротать время, он принёс табурет, открыл крышку пианино. Пальцы сами нащупали знакомую мелодию. По квартире поплыла токката Поля Мориа.

Когда-то в розовом детстве, когда мать с отцом ещё не пили, а батя зарабатывал приличные деньги и ещё не был исключён из партии, появилось это старинное пианино, с золотым вензелем на передней крышке - «г. Молотов»
Тогда же маленького Васю сдали в музыкальную школу, в которой он благополучно отучился пять лет. Ван Клиберн из него не вышел, пришли иные времена, и гитара в подворотне заменила собой Грига и Клементи.

В дверь стукнули, ещё раз. Васька впустил в квартиру домоуправляющую, большую громогласную бабень и четверых грузчиков из местной шелупони.
- Маловато вас, - хмыкнул он, глядя на трясущихся пролетариев.
- Да где других-то взять, - вяло бросила дама.
- Ну, тогда смотрите, чтобы этих лутонюшек сим гробом не задавило.
- Ой, бля чё тут тащить-то? – хохотнул алкаш Шишига.
- Да там одна арфа знаешь, сколько весит? – рассмеялся Васька.
- На арфу мы не подряжались, только за пианинку уговор был, - встрял ещё один бич.

Минут двадцать ушло у синяков на то, чтобы вытащить инструмент из тесной прихожей и не менее тесного подъезда, по ходу пьесы они уронили старинный фикус, сломав его при этом. Семь бед один ответ, - подумал Васька, собирая землю и остатки растения в холщовый мешок. Грузчики, жутко матерясь, выравнивали стены подъезда, а Васька тем временем получил с домоуправляющей искомые триста рублей.
- Мужайся женщина, - бросил он ей, глядя на суету муравьёв-грузчиков вокруг Молотовского чудовища, и прикрыл двери.
Теперь с такими деньжищами можно на зиму экипироваться, а там глядишь, и сам начну зарабатывать.

Мать с отцом приехали в воскресенье вечером. Отец поставил чайник и сев в кресло занялся газетами, а мать долго смотрела на пустое место, занимаемое раньше музыкальным инструментом, наконец, до неё что-то дошло.
- Отец, ты ничего не замечаешь? По-моему у нас стало как-то просторно?
- Отец бросил на мать взгляд поверх очков и буркнул, - а я тебе давно говорил, выбрось ты этот фикус, только пыль от него, одно слово, рассадник астмы…

- Володя, ты не понял меня, или смотреть разучился. Тебе вот это пустое место у стены ничего не напоминает?
Отец в сердцах отшвырнул газету и буркнул матери: - Да наклеим мы с пацанами новые обои, чего ты пристала, дай спокойно посидеть…. И тут его глаза начали вылазить из орбит.

Васька закрылся в туалете и на всякий случай шуршал газетами, когда в двери постучали, и строгий голос отца сказал: - Вылазь Сальери, до утра всё одно не просидишь. Кому говорю, выходи?!
Ещё через несколько минут все трое хохотали над выходкой сына. – Да бог с ним, - смеялась мать, - всё равно никто уже не пользовался, а сейчас хоть приоденешься, но у меня условие. Вовке нужны зимние ботинки, так что придётся делиться.
А через минуту, когда с улицы вернулся Вовка, хохотали уже вчетвером.

В понедельник позвонили из завкома комсомола и предложили Ваське до конца недели провести комсомольское собрание на тему смерти Садата. В обед он собрал активистов и сказал короткую речь: - Вобщем так камса, завтра у нас собрание, проведём его на пруду, в лодочной станции. При себе иметь по рубль пятьдесят, на мероприятия.

До вечера следующего дня ничего актуального не произошло. После смены, умывшись и переодевшись, все двенадцать комсомольцев во главе со своим лидером, шагали на лодочную станцию.
- Серый, ты самый ушлый, хватай Валерку, и дуйте в магазин. Четыре бутылки водки, и пол-ящика пива думаю, донесёте?

Дядя Лёва, выйдя из очередной отсидки, плюнул на прошлое и устроился сторожем на означенную лодочную станцию. Ребят он встретил тепло. А когда увидел Серёгу с пивом и водкой, его сшитая из киргизских мудей физиономия обозначила подобие хлебосольной улыбки. Расселись прямо на перевёрнутых лодках, в середину поставили большой фанерный ящик, и комсомольское собрание началось.

- Друзья мои, - начал Васька, - Недавно в Каире во время праздничного парада был убит друг всего бля прогрессивного человечества, Раис (не путать с Раисой из инструменталки) Египта, Анвар наш бляха муха Садат. Помянем чувака стоя!

Парни торжественно встали, выпили водки, занюхали плавлеными сырками «Орбита», а Васька продолжал: - Таким образом, мировой империализм очередной раз замахнулся своей гнусной лапой на мир во всём мире. И мы, как прогрессивная часть человечества осуждаем выходку проегипетских наймитов. Ведь осуждаем же?

Дружный хор голосов поддержал комсорга: Осуждаем, Урра Войцеху Ярузельскому, нет нейтронной бомбе, Рейган сука!!!
Забулькало спиртное, зашелестели обёртками сырки, комсомольское собрание продолжалось.