Не в курсах, где каг, а у нас в Минске время ат времени бадяжат любапытную паибень – в день теаретическе вазможных несанкционированых народных гуляней, стандартно перерастаюсщих во всиопщие бухалова, вводят запрет на продажу бухалова. Ну не савсем, канешна, запрет, «ограничение», бля. То исть, до 14-00 выноси из магазина хоть ящекаме, а после – отсоси, и ниибёт. Извольте, гражданин страждусщий, пиздовать в ресторан или кабак, да и то не ва всякий. Картина апокалипсеса заиграет ярче, есле знать, что столь привычных постсовковому взгляду околоастановачных киоскав, барыжащих бутылочна-баночным пивам в Минске нет.

Дни «тресвости» вознекают савиршенно внизапна для неподгатовленово к таким касякам абыватиля. К афицальным датам гатовы все, а вот хуй вспомнить рабочему челавеку, кагда, напремер, день святова Валинтена, паследний школьный званог, какойнить выпускной хуй просцыш сколька там класнеков иле таму падобная хуита. Саатветственна, са спертным галяк. Но предусмотрительные и асвидамлённые детки затариваюцца палюбасу, нахуячиваюцца в придвериях вступления ва взрослую жызнь в мамо-негорюй и палучают таки на входе в ниё сваей законной пезды от болие старшых таварисчей, лишонных радасти вечерних алкаголь-пати. Причом, чем трезвее встречаюсщие, тем радушнее поздравления вписываюцца в адухатварённые моладастью ебальники.

В масштабах государства падобным перформансам сопутствуют такжи и другие положытельные эфекты. Люди, ранее ложившые хуй на различные срецтва масовой информацыи, типерь уже вглядываюцца в теливизор, вчитываюцца в газеты, рассматривают абьявления у входа в магазин, в ажыданеи увидеть –  вот он день «Х», и не проебать. Мимаходам в их озабоченые поисками мозге вливаецца государственая пропаганда. Ну, а как исчо достучаться до народа, хуле?


Аднака, всё это лирека. Время перейти, пожалуй, к действею. Итаг, к знакомому моево знакомова (назовём распездола Вофчег) на пару деньков приехал на закупки деривенский родственичег Виталя с друганами Серёгой и Андрюхой (имена также взяты с потолка). Чо уж там они хотели сибе купить, неибу, но Вофчег чесно убил последний отгул на конвоированее колхознеков по рынкам и несчотному количеству магазинав. Двигала им атнюдь не любовь к ближнему. Деньги закончелись, зарплата была не скора, и вазможности бухнуть нахаляву упускать не хотелось.

Нажрацца посли порядком заебавшево шопинга были рады и сами гости. Перенеся отъезд в родные ебеня на завтрашний вечер, они под чуткем руководством гостеприимново хозяена профенансировали замут нехуйской поляны. «Жызнь прекрасна», – думал, отключаясь заполночь, Вофчег. Наступаюсщий день абисщал завершаюсщий аккорд обмой-празнека, а уже сиводня, в тихаря заныканая, пачти целая бутылка водки пела колыбельную ис-под подушки.

Прошла короткая, как хуй азиата, июньская ночь. Наступило утро. Суровое, похмельное утро дня «Х». Еле поднявшыйся от трезвона будильнека Вофчег опохмелился и похуячил на работу. Карман аттягивала полная фляжка, рот холодил мятный лединец. Вопщим, всё шло каг обычна.

Работал Вофчег на заводе. Кем, хуй ево знаит, но походу не сильно напрягался. Единственым напрягом являлась проходная, ведь мерилом работы у нас считаецца не конечный продукт праизвоцтва, а приход на рабочее место точна по времени и с атсутствеем последствий различново рода интоксекаций. Удача, есле в данном случае можно считать это таг, была на стороне Вофчека – турникет был преодолён на одном вдохе и без лишнех вопросов.

Гости пробудились многа посже. Участь их была предрешена свыше. Головы болели и требовали немедленново личения. Устроенный шмон подтвердил полное атсутствие спертнова. Подлечицца – не вопрос, бабло есть, а что делать дальше? Послать нахуй ненужные абещания Вофчеку и съебать? Но дверь у этой скатины нихуя сама не защёлкивалась, ключей он, естественна, не оставил, а бросать квартиру аткрытой категорическе упёрся Виталя – портить отношения с Вофчеком и тирять хату в столице было ни фпесду, ни в Красную Армею. Серёга и Андрюха нехатя согласилися и, атрядив Виталю сторожем, отправились за добычей.

Хаждение в народ прашло на ура, и примерна за час-два до возвращенея Вофчека пацаны были вже савершенно никакие, а купленной водки плескалось на три пальца в последней бутылке. То есть считай, нету савсем, бля. Тут бы расслабицца, дождацца хазяина, вручить бабло на поллитра и сделать ручкой, но куда девать размах души? И вот, жмотяро Серёга, вызываецца в павторный паход добровольцем, резонно думая наибать датых друганов на сдаче.


Неработаюсщий винаводочный атдел на входе магазина, где пацаны так успешно закупались утром, ни чуть не смутил Серёгу. Он помнил, что внутри зала выбар был ничуть не хуже. Так оно и была, только искомый ряд бутылак оказался спрятан за целафаном, поверх которово висел преклеиный скочем листок, как видимо пояснявшый такие декорацыи. «Ремонт собралися делать что ле? Уебаны, не могут до конца дня потерпеть», – выругался про сибя Серёга и отвирнул целафан. Читать написаное на листке он даже не думал.

– Спиртное не продаётся, мужчина, объявление читайте! Запрещено. Поставьте бутылки. Пробивать не буду,– огорошела Серёгу касирша на выходе из зала.
– Ога, так и паставил, бугог. Да пошла ты нахуй! Какое фпесду не продаёцца. Стоит, значит, продаёцца, – парировал Серёга и кинул деньги на подставку перед кассай. – Не иби мозги, сщёлкай кнопкаме.

В любом сельпо такая предъява неизменно катила, но злощасный магазин был адним из тех ретких в городе-герое, охрану каторова осуществляли доблисные стражы закона, просще говоря, менты. Угрюмый сиржант ленива прохажывался между стелажей, раздумывая, чобы такое спиздеть по окончанею смены. Он видел завязавшуюся перипалку, но вмешивацца и разбирацца с нарушителем было впадлу. А выбора уже не была – канфлигт достиг апогея. С игривым падмгиванием касирше (всё пад кантролем, лошок съебёт в панике, я неибаццо крут, выделю ща пару пездюлин, и продолжим беседу, кстати, что Вы делаете сегодня вечером?) он сурова адёргнул уходящево Серёгу за пличо:

– Стаять! Поставил на место, блять.
– А не пошол бы ты тоже нахуй, – не поворачеваясь, атветил Серёга.
– Да ты чо савсем ахуел? – взвился професеанально абидчевый мент, выхватывая дубинку.

Дубинко са свистам описала полукрук в воздухе и глуха шмякнулась на спину Серёги. «Сука», – охнул тот и невольна выгнулся дугой. Сержант замахнулся, и втарой удар попал дёрнувшемуся Серёге па руке. Руке, диржавшей водку. Бутылки со звонам упали на пол. Преврасщёный лишением собственасти в пролетария Серёга азвирел и, рыча, бросился на сиржанта. Вцепился и повалил.

Пасетители магазина с интересом наблюдали за праисходясщим. Симпатеи их были на стороне Серёги, тем более что сельскей жытель явно побиждал по ачкам. Пиздец сежанту предотвратил второй мент, выбежавший на шум ис падсобке. Удары ногаме по галове – весомый аргумент беспесды. Вызваный наряд забрал Серегу, и до отделения он шол тиха, научено не возмущаясь таким хамским отношением у пакупателю.

Опорняк встретил Серёгу обыском и улыпчевым капетанам. Фамилея, имя, отчества. Год, место рожденея. Простые атветы с трудом всплывале в мозгу Серёги. Капетан, усмехаясь, заполнял протокол. Услышав о сущиствовании ищо парочки долбоёбов, он ненадолга отложыл писанину, достал рацею и продектовал куда-та полученый адрес Вофчека.

– Что мы имеем, – закончив, капетан аткинулся на спинку стула, потянулся и, не переставая улыбацца, подвёл итоге. – Хулиганство, неповиновение работникам милиции, нанесение материального ущерба, и всё это с отягчающим вину нахождением в нетрезвом виде. Считай, на административный арест и постановку на учот в наркологию ты уже наработал. – Капетан наклонился впирёд и посмотрел в глаза задерженнова. – Будем думать или как?


Вофчег узнал про день «Х» где-та ближе к абеденому перирыву. Состоянее ево было раслаблено-благосным, на дне фляжке плескалась водка, и он принял известее без должной степене трагизма. Валнение накатила ближе к концу рабочево дня. Организм заколбасел, и нуна было чота думать. Званки дамой прашли впустую – праинструктированые вчера камрады трупку не брали. Мабил он их не знал да и сильна сомнивался в наличее таковых. Приходилось лишь надеяцца, что пацаны на самам деле не такие лохе, какиме выглядят са стороны. Надежда, впрочим, шаткая.

Предчуствия беды не обмануле – водке дома не было, Серёга отправелся за её мефической пакупкой, а Виталя и Андрюха сиделе пьяные в жопу. Делать нечево, и, собрав с гостей деньги, Вофчег рванул на точку, где бухло можна было преобрести в любое время суток. Правда, в ограниченом, узкоцеливом асартименте. Всвези с павышеным спросам в прейскуранте на севодня было лиш два вида плодовоягодново вина – «малое» и «великое», топовый бренд местной богемы, плюс спецыфическово запаха самогон. Вофчег, с некоторыме трудностями, но закончевшый таки технекум, считал сибя пачти интелигентом, падобное пойло презерал и ис придложеных зол выбрал самогон, руководствуясь чиста градусом прадукта. Приняв для праверки качиства полстакана, а затем стоко же, но уже просто так, он, давольный, со снявшейся дрожью, порулил абратна.

Виталя и Андрюха забавлялесь, играя в подкиднова на щелбаны. Игру прервал званок в дверь.

– Не подглядывай, еблан, – сказал Виталя Андрюхе, положил карты и пошол открывать. «Вофчег или Серёга?», – гадал он, поворачевая замок. И не угодал. На пороге стаяли три мента.

– Милиция. Лейтенант Хуй-песда-такойта – представелся первый мент и, тыкнув в морду Витали нераскрытай корочкой, зашол в квартиру. Два других, младше званеем, но внушительней габаритами, молча паследовали за ним.

– Жалобы на вас поступают. Шумим, безобразничаем, нарушаем общественный порядок,– нагло начал «Хуйпесдатый» развод слехка прихуевших пацанов и афецальным тоном приказал. – Попрошу предъявить документы.

На свет Божый выползле замызганые на стройках продовольственово суверенитета паспорта. Лейтенант, мельком глянув прописку, засунул ксивы в карман.

– Так, бля, гости столицы значит. И где хозяин не знаем. А у нас ориентировка имеется. Чмыри, на вас похожие, на районе хаты поднимают, – взгляд сысщека, просканировав комнату, затормазил на лежасщих в углу пакупках. – Вот, наверно, и вещички пизженые. Попали по полной, ребята – отпечатки, перекрёстный допрос, проверка на полиграфе. Не волнуйтесь – мы разберёмся. За пару деньков. Может быть.

Двое молчаливых амбалов сделали по шагу к Витале и Андрюхе. Абычна это было кульменацыей представленея. Тормазнул установленый расклад стук распахнувшейся двери и ругань –  вернувшыйся Вофчег запнулся об порог и, пошатываясь, ввалился в каридор. Периодически пополняясь по пути купленным самогоном, утамлённая биамасса ждала отдыха, а не как не придложеннай экспазицыи: гатовых абасцацца кипятком камрадов и непанятна аткуда взявшыхся ментов.

– Сиводня, блять, празнек какойта, – прашыпел сибе пад нос Вофчег, и, выцепив наощупь из принесённово пакета бутылку, стал жадно пить из горла.

Самогон тёк по подборотку, капал на рубашку, судорожна дёргался кадык. Вофчег медленна спалзал вдоль стенки. Ему было уже пох, завтра уходило в нибытиё.

– Да ебитесь вы лесам дальше без меня…– выдохнул он напаследок и патерял кантакт с акружающим ево миром.

Занавес, бля.


Прайдёт время и, если задумацца, кончелась исторея не так и плохо. Память сгладит неприятные маменты, а так же фенансовые исдержки вызваления Серёги ат ментов. Астанецца вапрос: «А нахуя нужна такая борьба за тресвость?»