Я стоял, уткнувшись в окно. Опомнившись, пятерней прожег лед до стекла. Сунув глаз в отпечаток, стал смотреть. Внутри пятерни разбегались огни машин, домов и светофоров. Это была ночь. Она, покачиваясь, выплывала из-за поворотов и кусала автобус морозом. Звезды шнуровали небо. Золотые фисташки кололи ночь.

Под ногами бугрились замерзшие плевки. Контроллеры боялись зайти погреться, и уплывали вместе с остановками.

Голова деревенела под шапкой.

"Завтра на работу..." - упало настроение и околело на плевках. Бугры под подошвами беззубо подпрыгивали.

- Товарищи господа пассажиры! - увлек внимание проявившийся детина, - сейчас я буду хулиганить.

Пассажиры припали вниманием. Детина сгреб обмозоленной ручищей хлипкого старика и вмял бородой в плевки. Дед брызнул клюквой. Бугорки зарделись.

- Кроме того... - заинтриговал детина и продолжил: рванул старика за химон и тот, покинув алые бугры, порвал крышу и ушел на орбиту.

- Кто следующий? - по-детски лукаво улыбнулся детина.

- Я... - ляпнул я по привычке. Угрюмый мослатый кулак стал расти в левый глаз...

- Кроме того... - донеслось из радуг, и я, разрывая оковы тяготения, пошел на орбиту.

Внизу, завывая двумя пробоинами, метался автобус. Сначала он затерялся среди светофоров, потом - меж звезд.

"Простужусь, - леденея подумал я, но улыбнулся, - и не пойду на работу".

Впереди показался тоннель свечей. В конце - немигающий глаз. "Оп-паньки!" - подумал я и замахал руками как в кроле. "Хренушки", - пронеслось в голове от глаза, и глаз сменился широкоформатным кулаком. Кулак стал расти в среднее ухо.

"Кроме того..." - зазвенело в голове, и вокруг шеи заплясали пузырьки. "Кипяток", - определил я, лизнув.

- Нирвана, - щелкнул хвостом кочегар и стал вворачивать штопор мне в темечко.

Вокруг смеялись гости.