Арни замирает посередине зала. Поворот головы…  Кумпрасита. Тиа – такая обаятельная, опасная, неотразимая скользит вокруг неподвижного корпуса. Люблю этот момент. Эдик хмыкает и кивает в сторону  плазменной панели : «Шварц  думает, что танцует танго!» «Да ладно!» - улыбаюсь я: «Это не танго, зато эмоции переданы правильно. Любовь, смерть, страсть, садо-мазо… Все как в жизни!» «Ох, жизнь такая штука!» - пафосно отвечает Эдуард. Мы смеемся. Тонька по понятным причинам в разговор не встревает…

Пригласил меня в гости Лесовский совершенно неожиданно. Я не слышал, чтобы кто-нибудь до этого был у него дома, хотя Эд – человек общительный и позитивный. Появился он в нашей компании года полтора назад. Пришел на милонг в кабак, с темненькой спортивной партнершей. Пили, трепались, танцевали. Я сразу заметил, что подготовка есть. И девочка молодец – явно хореографическая школа, хоть и ошибалась иногда. Но кто из нас не ошибается?

Вечеринка закончилась, парочка осталась в клубе, стали ходить на занятия. Потом Ритку (так звали черненькую) сменила Кристя. Тоже брюнетка. Они все у него были как на подбор – миниатюрные, худенькие, с хорошими фигурами. Черные волосы - длинные, до попы, собранные в хвост или заплетенные в косу неизменно обрезались и превращались в каре. Но не сразу. Все они были кобылки с норовом, только Эдик – мастер и сердцеед... Огонь в глазах львиц уступал место чему-то детскому, ресницы начинали трогательно хлопать, губы распускались… Месяц – два, и хищница бегала как ручная. Делал это он легко и изящно.

Я покосился на Тоню. Вот тоже – «бывшая». Пришла вся такая гламурная, нос кверху. А потом вдруг домашней оказалась, просто курочка. Как и все ее предшественницы думала, что «танец навсегда». Потом задумчивой стала. Потом в черном гардеробе появилась юбочка в горошек. Горошек у всех, когда дело клонилось к равязке, появлялся. Шарфик, заколка – хоть что-то… Мне ее даже немного жалко стало, когда музыка доиграла – скрыть пытается, а глаза такие большие, темные, и херово ей, просто видно. Танго кончилось…

Сейчас Тончик слова не скажет, в окно смотрит. Полина теперь у Эдика. Она придет скоро, на работе задержалась. Мне немного неудобно. Хоть Тонька теперь не в счет, а как-то не очень тактично при ней клубных телок обсуждать. Тем более – тех, с которыми у ее бойфренда что-то было. А было у Эдика со многими.  И дело не в том, что он красавец и атлет – на внешность только дурочки ведутся. Есть такое слово – харизма.

Я вначале думал, что Лесовский, банкир, или серьезный бизнес имеет. Упакован дорого, свежий джип, манеры… «Свинью по хрюку видно». Оказалось – человек искусства, (надо же). Просто зарабатывает неплохо. Редкий случай для художника, когда ему при жизни реальное бабло платят. «Ну, у меня же необычные работы» - поправляет меня Эдик. Как все творческие личности Лес щепетилен, если речь заходит о его произведениях.

Я смотрю на стену. Лица – задумчивые, улыбающиеся, надменные красавицы и озорные девчонки. На миг кажется, что они с нами, в комнате. Лисовский талант, что ни говори. Некоторых девочек я знал – вон Марго, рядом – Крисс, потом – Вера. Откинула непокорную челку, смотрит с прищуром. Хорошо передал. Со всеми моделями он, разумеется, спал. «Слушай, как твои дамы такие чудачества терпят? Не ревнуют?» - говорю я. «Да ты что..» - изумляется Эдик: «Они же сами об этом просят! Поля так и сказала – хочу, чтоб эта сучка была последней в галерее! Сделай подарок!» Тоня бессильно падает лицом в тарелку с колбасной нарезкой. Я успеваю поймать готовую опрокинуться бутылку, разливаю коньяк на двоих: «Ну… Не чокаясь!» Эдик вытирает салфеткой еду с лица девушки. «Вот блядь… Опять подкрашивать придется» - со вздохом он отставляет голову красавицы на подоконник и берет рюмку. Мы выпиваем.

«Слава богу, время сейчас на любимое занятие есть. Одно дело ремесло, другое – для души! Не надо смешивать эти вещи!» - говорит Эд, и смачно зажовывает «Полиньяк» маслинкой. Я следую его примеру. «Что, заказов нет?» - сочувственно интересуюсь у собеседника делом, хотя ответ и так ясен – кризис. «Заказы есть, но туфта всякая. То котика принесут окочурившегося, то собачку. Домашних питомцев. Крупные клиенты перевелись. Работаю как скорняк обычный» - говорит Эдик. Я вздыхаю.

Мы выпиваем еще по одной, часы бьют полночь. «Поля часто так задерживается?» - спрашиваю я у радушного хозяина, поднимаясь из-за стола. Нетвердой походкой направляюсь к выходу. «Да урабатывается она. Пашет и днем и ночью. Волнуюсь». - говорит Эдик: «Лучше бы такси взяла. Сейчас уродов всяких по ночам шастает…» «Ничего» - ободряю я друга: «Она девочка умная. Все хорошо будет!» Эдуард по-доброму улыбается. Мы чем-то похожи.

«Скажи, все-таки, почему тебя так девки любят?» - спрашиваю я у Лесовского, чтобы сменить тревожную тему. Он задумывается, потом говорит с легкой грустью: « Секрета нет. Я не отказываю им ни в чем. Я искренен!» «Молоток!» - киваю я. Есть, над чем подумать…

Бросаю прощальный взгляд на головы красоток, прохожу вдоль паноптикума. Кажется, что они провожают меня глазами. Траурные еврейские, нордические холодные, мечтательные и лукавые… Чувственные губы, вздернутые носики.. Все-таки Эдька романтик! Как Кристя валькаду делала! Как Машка ганчо крутила! Они все любили танго…

Я иду по темной аллее и бормочу под нос: «Исполнять чего она хочет… А если она сама не знает? Означает ли это, что я должен помочь разобраться в себе и во всем? И в окружающем мире? Прежде всего – в себе, ведь окружающий мир таков, каким мы его видим! Или – пусть все идет как идет?»

Светит полная луна, на дорогу ложатся длинные тени. Шуршат листья и пахнет осенью. Сам того не замечая, я начинаю отбивать носками три четверти, пританцовываю. В ушах звучит Кумпрасита… Желтеют окна приближающегося дома, и я вовремя перехожу на обычную походку, легкую и неслышную. Еще соседи увидят. Подумают, что я ненормальный. А может быть, мы и вправду немного «того». Люди увлеченные, не такие как все…


12 апреля 2009г.
рейс Владивосток-Москва