Дорогой мой Илюшенька, вот пишу тебе я твоя любимая бабушка Варя, ты у меня один на всем белом свете то и остался. Да и кроме меня то у тебя никого путем и нету. Мамка твоя дура да поблядовка, а отец непутевый алкоголик, только ты Илюшенька большим человеком то и станешь. Илюшенька внучек мой любимый, что будут говорить про меня ты не верь, никто тебя так не любит как я, бабушка твоя. 

Я знаю дорогой мой Илюшенька, отчего беды то у всех случаются, только вот знание то это пронесла через всю жизнь, а никому не говорила, таилася. Всё тебе берегла, внучек мой ненаглядный чтоб большим ты человеком стал, а кто же тебе поможет кроме как твоя бабушка, никто тебя и не выручит. А я молилась с самого твоего рождения о здоровье твоем, чтоб ангелы тебя спасали всегда, черти чтоб не трогали. Вот тебе только четыре годика, а вон какой ты щасливенький, а потому что я молилася. А потому что все соседи знают, что бабушка Варя внука любит.

Знание то это я поняла когда девчонкой еще была, да хоронила то понимание я чтоб дорогому человеку только помочь то. Все беды оттуда, все они, но тебя не коснутся они, потому что бабушка тебе хорошего желает. Нет, Илюшенька, ты не волнуйся я все сделала то по совести, потому что все беды то в жизни они только от этого и получаются. Внучек мой, я все сделал правильно, все хорошо сделала. Все хорошо будет, я же медсестричкою работала, почитай 34 года, что как, я все знаю. Все сделала правильно, все беды то они оттуда идут.

Илюшенька, а как станешь большим человеком, не памятуй на могилку бабушке цветочки занести, рюмашечку, Илюшенька выпей, да чтоб мне на том свете лежалось тёпленько. Потому что для тебя стараюсь я, не о ком мне заботится то больше, мать только вот твоя проблядовка да отец алкоголик. А я все сделала как положено, хорошо все сделала. 

Любящая всегда твоя бабушка Варя.

Дописав письмо, Варвара Степановна сложила листок вчетверо, еще раз посмотрела на два флакона со снотворным. Внуку хватило четырех таблеток, спал он крепко, а во время процедуры, проведенной простыми канцелярскими ножницами, даже не застонал. Варвара Степановна еще раз обработала зеленкой, наспех сделанные швы в промежности у мальчика и принялась методично перебинтовывать, стараясь сильно не задевать свежую рану.

Пройдя на освещенную луной кухню, она подняла на свет целлофановый пакет с удаленными яичками мальчика, посмотрела, кинула пакет в мусорное ведро. Затем пошла ставить чайник, но вернулась, чихнула и размашисто перекрестила ведро. Выпив кружку крепкого чая, Варвара Степановна, приняла все таблетки двух флаконов со снотворным. До возвращения с дежурной ночной смены зятя оставалось четыре часа.