Глава вторая. В шалаше.

Когда Ваню привели тайными тропами в редкий лесок, где торчал острой шапкой соломенный шалаш, багровый желток светила недвижимо торчал в нижней трети сине-серого небосвода.

Ян Яныч жестом попросил Ивана встать в метрах десяти от своеобразного жилища, а сам прошел к нему и смущенно притворно закашлял – наружу не спеша выполз коренастый лысоватый мужик, с калмыцким разрезом темно-карих глаз на щетинистом широкоскулом лице. Зашептались. Через минуту призывающее махнул начальник, и Ваня быстрым шагом подошел к ним:

- Здрлавствуйте товарищ – энергично поздоровался крепыш.

- Здравия желаю – протянул Ванюша, недоумевая: неужто энтот мужик и есть новоявленный спаситель России Ленин, мать его в кочергу.

- Вот что Ваня, займись костлом – чай пить будем – распорядился тов. Бокия – и соолуди себе жилье какое-никакое, скоро плибудет тов. Зиновьев и места в шалаше всем не хватит.

Наломав сухих веток и подыскав тройку сваленных березок, Иван разложил костер и запалил его, используя в качестве поджига ломти сухой коры. Скоро пламя прочно занялось и он пошел сооружать себе спальное место, благо хвойника вокруг было завались.

Ян Яныч подвесил котелок, вскипятил воду и пригласил всех к импровизированному столу – на разостланной шинели лежало целое богатство: пшеничный белый хлеб, масло, колбаса, сыр. Насытившись, Ильич завел разговор:

- А скажи Ваня, с каких ты краев? Хорошо ли люди там живут, иль плохо?

Ваня сытно отрыгнул, сощурил глаза-блюдца и обиженно поведал:

- Живем мы господин хороший, дай Бог кажному. Айда, в гости приезжай, у нас и горы, и леса, и река Синяя – ляпота. Работай, не ленись и все у тебя будет.

- Это где же такой рлай земной? – живо блеснул острый взгляд Ильча.

- Мы прям посередь березового листка – это башкирня таку территорию занимат, до начальство далеко, до Бога высоко, однако сами порядок держим в строгости.

- Так что же и земельки всем хватает и бедноты нет, и кулачье соки не пьет? – посуровели и налились тихим бешенством глазки вождя.

А Ваня знай себе соловьем разливается, ему не до психологических прихлюндий:

- Отчего ж, и беднота есть. У нас живет фамилье Сиротины, так у них почитай кажный второй дурак, а кажный третий, извиняюсь, тронутый на башку – как есть сумасшедший.
А ежели у тебя руки-ноги есть, голова на плечах, как же можно в бедноте прозябать? – недоуменно поведал Ванюша.

- Ну знаете ли, ваша делевня есть исключение – встрял в разговор Бокий – а в целом по Руси-Матушке народ живет хленово.

- У нас не деревня, а село Райино – обиженно протянул Ваня – и оно конечно, у нас ведь исчо за счет того народ хорошо живет, что промыслы у нас всякие развиты; ну там сани-телеги налаживаем, лошадок тягловых ростим.

- А для чего это? – зло спросил тов. Ленин.

- Тык у нас самый аккурат тракт для ссыльных и каторжных проходит, Уфа-Оренбург.

- Плоходит, плоходит – проворчал Ян Яныч – меня в двенадцатом году в Сибиль на поселение гнали.

Здесь и Ильич оживился:

- Так вот оно что – и меня в Шушенское по этому трлакту везли. Так вы с жандарлмами заодно, стыдно Ванюша.

  - А чего здесь стыдиться? – искренне удивился Иван – если украл иль агитацию супротив царя наводил – будь добр отвечай по закону – осекся: царя полгода как свергли, елы-палы.

Здесь Ленин косо посмотрел на Бокия, крякнул и приказал:

- Давайте спать. Утрло вечерла мудрленее . А с тобой солдат прлидеться повозиться  - каша у тебя в голове. Рлай они пострлоили в селе – с усмешкой закончил он.

Через минуту все стихло – лишь слабый ветерок трепетал мелкие листья берез, да где-то вдалеке просвистел пронзительный гудок паровоза.