Камрады. Случилось мне не днях прикоснуться к вечному и прекрасному, а именно к важнейшему из искусств – к кино. Всего лишь за 120 рублей я стал свидетелем римейга нетленного гоголевского «Вия» под еще более страшным названием - «Ведьма».



2 российских мегакинодеятеля О. Фесенка и О. Степченка сняли такого уровня трэш, что признанный голливудский мастер трэша, или попросту говнакино Эд Вуд, нервно отдрачивает в сторонке и хихиает в кулачок незанятой руки, если он жив еще канешна.

Итак, собственно, к искусству. Помимо беспроигрышного сюжета «Вия», создатели решили удивить зрителя целой плеядой мегазвезд. Внимание: Ита Эвер, Арнис Лицитис, Лембит Ульфасак.
Кто это?
На их фоне Валерий Николаев, исполнитель главной роли, кажется состоявшимся актерищем мега-звездой, за которым в очередь выстраиваются голливудские режиссеры.

Гламурненький журналист – пендос (Николаев) живет в свое удовольствие. Ебет пелоток, пьет вискарик, видимо не пренебрегает первым номером.
И как-то утром звонит телефон, журналист вылазит из кровати в трусах (?),, где кроме него лежат 2 голые пелотки, а по телефону с ним говорит его босс.
Говорит примерно следующее – «ты, уебище гламурное, хватит нюхать, бухать и ибацца, пездуй ка куда нибудь,надыбай материал интересный, а то уволю нах».

Пендосы-народ послушный, журналист одевается, садится в автомобиль «жемчужину пендосского автомобилестроения 70х» типа Шевроле, Крайслер или какая другая поебень, зато белоснежный,  с хромированными дисками, типа спорт-купе, врубает музыку и хуячит на журналистское задание.

Хуярит в местечко под названием «Castle Ville», в переводе Церковные Вилы видимо. Дорога мрачновата, настроение тоже. Заезжает похарчеваться в какой-то общепит. Народец там тоже оптимизма не вызывает. Знакомится там со священником. Священник видимо ахтунговый. Иначе как объяснить, что он ездит на красном пикапе «мечта фермера», и таскает с собой в клетке живого петуха?

Тут, какие-то малолетние невоспитанные пидоразы с соседних кресел стали открывать бутылки с пепси и пакеты с чипсами, и суть разговора гламурного журналиста со священником была не услышана мною. Но по глазам святого отца читалось, пездуй отседова чуваг, в Церковных Виллах будет жесть. Но журналист, из-за хруста упаковок чипсов тоже не расслышал священника,  и попиздовал выполнять свою работу.

Едет, дело к ночи, дождик собирается. Заехал в полнейшие ебеня, вышел поссать, а машина на сигнализацию встает, и двери закрываются. Стекла он бить на стал, видимо страховка кончилась, и попиздовал к какому-то мрачному дому.

Эх, долбоеб гламурненький, вместо того, чтобы пелоток ебать штабелями да кокс пылесосить, посмотрел бы пару ужастиков, и избежал бы геморроев.
Скажите, но разве можно ночью, в проливной ливень, в лесной чаще, с обязательно голыми  деревьями, идти в незнакомый дом мрачного вида, и при этом играет тревожная музыка?
Да, любой школьник вам скажет – «вы че, ебанулись, на лицо все признаки готовящегося кошмара!».

Вообщем, приходит он к дому, стучит в дверь… деревья скрипят…музыка нагнетается…нервы накаляются…дождь хуячит…ужоснах…

Стучит. Дверь открывает старуха. Тоже тревожного вида. Мрачного даже. С фонариком разумеется.

«Мда-а-а» - размышляет журналист, палку бросить вряд ли удастся, но может пожрать че замутить, да в башню старой прислать перед сном было бы неплохо. Избаловался, без минета хуй заснешь.

Лежит гламурненький в ванной, плохонькой такой, ржавенькой, но водичка горяченькая, и то хорошо. Лежит себе надрачивает. Вдруг дверь открывается и входит пелоточка. Не сказать, что красавица неибацца, да и прикид не шибко гламурный, но для такой дыры, да на фоне старухи более чем зачот.

Акула пера оживился. Хуясе! Ты откуда! А та еще вискарик тащит, не самый дешевый. Плеснула ему для храбрости и в ванную к нему лезет.
Ну, пиздец, подфартило, хватая за цыцки думает журналюга. А та че то типа фригидная, сидит к нему спиной, не возбуждается даже. Токо вместо привычных признаков возбуждения, ну там грудь набухла, пелотка зачесалась, глаза к верху, у нее лишь ногти отростать стали, да лицо мерзкое появилось.
Тот давай ее склонять к насильственному отсосу. Взял ее за шею, да вниз. «соси, сцуко, соси давай!».

А дом то старый, коммуникации не к черту, и в ванную вода то и потекла. Он сидит, а ее к своей дудке-волосянке нагнул, за шею, и крепко так держит. А воды все больше, ну видимо она и хлебнула. А тут у нее еще и волосы поотваливались, длинные такие, черные, видимо вода сильно хлорированная была. Волосы все в слив и засосало. И потекла вода вообще отовсюду, забился волосами слив.
Понял журналист, что увидит это все старушка, как он нахуевертил с водопроводом, да пролил все до подвала, и решил съебаться по быстрому. А то 2х часовой куннилингус старушке самое меньшее зло которое может с ним случиться, ибо ущерб неибацца значимый.

Выбегает, бежит, вода хуярит как в водопаде Виктория. И пелотка повсюду мерещится. «Наебала сука с вискарем, б/п абсента налила, мразь, ибо глючит».
Бежит, бежит, вот лес уже, опа! Пикап красный. Он за руль, и давай жарить, пока в дерево невъебался. Выбежал, залез в кузов, а там священник которого он днем видел, тока мертвый. Он с него одежду снял, на себя одел, петуха с клеткой забрал, священные писания, очки нацепил. Такого вида стал приличного.

Тут его по дороге 2 копа запреметили, взяли под ручки и притащили его в местечко Церковные Вилы.

Там его накормили, шконку дали чистую. И говорят, типа у начальника полиции дочка скопытилась, красава неописуемая, и завещала она ее отпевать 3 ночи подряд, мол, давай отец и занимайся своей прямой обязанностью. О петухе позаботимся, накормим.

Чем ближе к ночи, тем страшнее. Климат у них говенный, каждую ночь дождь идет, и деревья вечно голые стоят. Приводят его в церковь, где доча лежит, разлагается, запустили туда журналиста с библией, и заперли на засов снаружи.

Журналист походил в непонятке по церкви, посмотрел на усопшую. А ниче так сохранилась, подумал, похожа на ту динаму из ванной правда. Может ей в башню-то дать, все равно никто не заметит, да и мертвая не проболтается.
Думал думал пока, а у усопшей процесс реинкарнации начался тем временем. Пендосы народ бестолковый, не знает про реинкарнацию ничего, вот и обосрался он по полной, запаниковал.
А пелотка в гробу начала первоплощаться в птичек там разных: голуби, воробушки, синички, клест, волнистые попугайчики, пара бакланов даже промелькнула. И давай они лететь из гробика, да мстить журналюге, за то, что он утопил деву невинную, да к отсосу склонял. А как птички мстить могут? Вот и давай срать на него, особенно бакланы старались. А журналюга токо камнями отбивался, да орал как сумасшедший.

И тут услышал все это безобразие петух на улице, он же понимает по птичьи. И че-то закукарекал на своем. Понятно че, птицы перебздели, ибо опустить их петух пообещал. Ну и улетели опять в гроб, и в покойницу превратились.

Охуевший журналист спать не стал, ломанулся в сельскую библиотеку, найти научное обоснавание происшедшему. И там дедка инвалида встретил. Тот ему книгу Гоголя показывает «Вий» называется, и совет дает, ты свет ночью включи, а вокруг себя мелом круг начерти, так в книжке написано.

Побродил журналист по окрестностям, взял вискарика, и на службу опять попиздовал, да видео камеру с собой прихватил. Нажрался в сопли, свечей назажигал, кружочек начертил мелом.
Тут дождь опять, деревья трясутся голые, музыка мрачная. И хуяк! Доча из гробика вылетает, и давай хуярить по всей церкви. Опять к реинкарнации готовиться начала видимо. И глазищи такие огромные, явно не курила, химия галимая, а может и психотропная даже.

Перебздел гламурненький конечно, стал еще для храбрости опрокидывать, да пролил на пол, где свечечка стояла, и чуть очередной ущерб не нанес в виде пожара. Тут опять петух разволновался, пелоточка в гроб опять. А журналист видимо под пламя попал, да волосы опалил. Выходит такой, блондинчик, а-ля ногомячист Максимка Калиниченко из Спартага. Кудрявый такой блондинчек, бровки черные, все поселение сбежалось посмотреть даже.

Ну побродил он мрачненький такой по деревне, еще одна ночка и домой. Пока ходил, его петуха заколбасили, и всей деревней сожрали.

И опять в церковь пошел. Тут вообще жесть началась. Пелотка опять давай летать в своем белом платье, глазищи жуткие такие, как будто запором страдает жесточайшем,  тут все загорелось разом, дым, огонь, пелотка сумасшедшая летает, журналист в полном ахуе, книгу читает какую-то, жесть, одним словом. А пожар до балки несущей добрался, она и ебнулась об стену церкви, пробила ее, а пелотка как свет увидела, загорелась сама, что перья одни полетели.
Видимо так и не реинкарнировалась.

Вышел журналистик, на нерве такой, лица на нем нет, идет как Брюс Уиллис после очередной миссии «Люди в опасности», медленно так идет, а с неба перья птичьи летят. Садится в машину свою, и домой попиздовал. А по дороге навстречу ему такая же машина белая, а там пелотка сидит, в очочках такая, видимо училка сельской школы, похожа на ту, что отпевал 3 ночи.
Но либидо взяло вверх у гламурненького. Машина притормаживает, свет стоп сигналов.
Титры.