Шакал.

Жил-был в лесу шакал. Обычный такой шакал. Среднестатистический можно сказать. И жизнь у него была – тоже, обычная шакалья и среднестатистическая. Слонялся шакал целыми днями по лесу – нормальным зверям настроение портил. Нормальные звери – они весь день или работают, или учатся. А шакал ни учиться не хотел, ни тем более - работать. То пойдет с опоссумом пива нажрется, и полночи песни матерные орут на весь лес. То енота встретит, купят они водки, и пойдут на речку к купающимся выдрам приставать и склонять их к групповому сексу. То в школу лесную забредет – у зайчат всю мелочь, что мамы на завтраки дали – отберет, и стены туалета похабными словами испишет. В общем – никакой от него пользы, одни пакости и неприятности.
Надоело это все нормальным зверям. Собрались они, и написали письмо леснику – чтобы меры принял.


Енот.

Ну, какая же история без енота. Без енота - никогда хорошей истории не получится. В общем – жил-был енот. Обычный такой енот, можно сказать тоже, среднестатистический. Только пользы от него было – еще меньше чем от шакала. Енот или на полянке целыми днями валялся - пузо чесал, или по лесу бродил – искал, чем бы таким заняться, чтобы пользы от этого никому бы не было. То белкину кладовку разорит нафиг, и все ею припасенные к зиме грибы-ягоды вывезет к барыге-ежу. То во время обеда к бобрам забредет, накурит их травой веселой, и потом на полянке лежит – пузо чешет и потешается, глядя, как бобры вместо сосен - столбы электропередач валят. То шакала встретит, купят они водки и к выдрам в гости на речку пойдут. И ладно бы – просто в гости, как все нормальные звери ходят. Так нет же, прихватят с собой еще и опоссума с пивом. И устроят на всю ночь пьянку-гулянку - с песнями матерными и групповым сексом.
Вот каким нормальным зверям такое понравится? Понятное дело – никаким. В общем, собрались все нормальные звери, и написали письмо леснику – чтобы принял тот решительные меры.


Опоссум.

Про опоссума, если честно – вообще слова доброго сказать нельзя. Вот вроде бы – обычный, среднестатистический опоссум. А вреда от него – шакал с енотом, вместе взятые, столько не натворят. Вечно с пивом, вечно пьяный, ходит по лесу и песни матерные орет. Нигде не работает, нигде не учится. В школу правда заходит часто. То мелочь у зайчат отберет, то пальто в гардеробе украдет, то медвежатам похабные фотографии с голыми выдрами продаст. Барсук - директор школы пытался с ним культурно беседу провести – и мораль ласково читал, и ногами грозно топал. Лучше бы промолчал. Опоссум только понурой головой, раскаиваясь, покивал и ушел. А потом вернулся,  да только не один уже, а с енотом и шакалом. Барсук после этого визита месяц на больничном провалялся, галстук, очки и часы у ежа-барыги назад еле выкупил за бешеные деньги, а портфель с бумагами, обгаженный, -  так вообще пришлось выкинуть.
В общем – взял Барсук, и написал письмо леснику – так и так, требую незамедлительно принять суровые меры. И не простое письмо – а с копиями в вышестоящие инстанции. И все нормальные звери под этим письмом подписались.


Еж-барыга и выдры.

Вот про кого вообще писать нечего – так это про них. Еж-барыга - ларек в лесу держал. Обычный такой среднестатистический ларек. Все по дешевке скупал, и втридорога – продавал. Но все по закону –  лицензия, аппарат кассовый и водку после 22-00 – ни-ни. А выдры –  они на речке жили. Обычной такой среднестатистической жизнью. Ну, ходили к ним в гости всякие иногда. Ну, было дело – выпивали. Песни - да, пели, отчего бы песни не попеть. Ну, вели себя иногда, как бы так сказать, потактичнее, - не совсем прилично. А больше вроде и придраться не к чему.
В общем, можно сказать, – нормальные были звери, разве что только писем никаких никуда не писали, и чужие кляузы не подписывали.


Лесник.

Вот кому в лесу совсем погано было – так это леснику. Тяжело человеку одному среди зверей. С одной стороны, конечно, благодать – вокруг ландшафты из природы красивые, экология там всякая, с воздухом чистым и грибами-ягодами, с другой – не с кем ни водки-пива попить, ни песен матерных попеть, а про групповой секс – лучше и не заикаться даже. Вокруг – лес и звери одни. И ладно бы – нормальные были звери. Так нет же – жалобы пишут, письма всякие. И не просто письма – а с копиями в вышестоящие инстанции. А из этих инстанций леснику – свои письма идут, одно грознее другого – «Разобраться в кратчайшие сроки», «Доложить о принятых мерах», «Предоставить отчет о проделанной работе» и т.д. Никакой жизни, в общем, и сплошная нервотрепка. Надоело это все леснику. Взял он письма-жалобы, ружье табельное, и пошел в лес с инспекцией – разбираться и принимать решительные меры.

Первым делом лесник в школу зашел. Посидел с директором-барсуком, чаю попил, выслушал обо всех безобразиях, пообещал разобраться. Оттуда в ларек к ежу-барыге заглянул. Допросил спекулянта с особым пристрастием. Еж-барыга сразу же месторасположение притона нарушителей общественного порядка сдал, и прямиком к выдрам на речку лесника и отправил.

Вышел лесник к речке, и видит – на поляне енот лежит, и пузо чешет, кругом бутылки с пивом-водкой валяются, шакал с опоссумом песню матерную в два голоса тянут, а вокруг них выдры сидят – подтягивают. Посмотрел на это все безобразие лесник, постоял-послушал, вздохнул тяжело и побрел назад в школу, к барсуку-директору.

Вернулся из школы лесник домой, и сразу сел письма с ответами в инстанции писать – «Меры приняты», «Разобрался» и т.д. А в самую-самую вышестоящую инстанцию отправил не простое письмо, а целый отчет. И приложил к предоставленному отчету свежее чучело барсука. Хорошее такое чучело. Барсук – ну прям как живой. И - всё как при жизни – в галстуке, и при очках с часами.

И после этого в лесу больше писем никто и никуда не писал, леснику жизнь не портил и нервы не трепал.