В Карелию я давно хотел съездить. Места тамошние посмотреть, к природе приобщиться. Узреть живого карела пока они еще не повымирали.
В общем, предложение Ренсона принять участие в сплаве бесстрашных рафтеров по водам таинственной Шуи я принял с радостью, хотя, признаюсь честно и некоторой опаской.  Дело в том, что четыре года назад я уже имел счастье покататься в резиновой лодке по Катуни, что на Алтае и тогда чуть не утонул к ебеням, отчего приобрел стойкую водобоязнь.  Вдобавок, я был наслышан об опасных и ужасно агрессивных клещах – эксодусах, которые разносят энцефалит, болезнь Лайма и прочую подобную шнягу с 20-40 % летальным исходом. 
Дабы избежать всех неприятностей и не ссаться от ужаса, ожидая каждый миг смерти от коварных вод могучей Шуи или от укуса мерзкого эксодуса, я на всякий случай подстраховался и навел справки.

С Шуей оказалось все проще. Судя по отчетам и разной всякой инфе, это была безобидная лесная речка с редкими и очень миролюбивыми порогами, максимум 2-й категории сложности.  По сравнению с Катунью ручей.

А вот с клещами, увы, все обстояло хуже. Если верить Интернету, то в это время в Карелии, куда они попали во время войны с Дальнего Востока, их очень много. Они как раз начинают в мае просыпаться и отжираться, с тем чтобы потом размножиться и заново впасть в зимний ступор. Понятное дело, что при такой насекомной активности легко можно попасть под замес и остаться сухоруким на всю жизнь. Это еще не в самом плохом случае. 
В общем, я решил не ссать, а просто принять кое-какие меры против опасных животных. Прививку делать было поздно. Посему я купил локальных средств разного характера и силы действия, но все направленных на защиту от смертельной опасности. 
Таким образом, мне удалось создать тройную линию обороны.
Первый вал – это обычная пшикалка-отпугиватель от легких частей противника,  годная лишь для временного сдерживания вражеских атак. Впрочем, несмотря на свою несерьезность, она достаточно эффективно справляется со своими обязанностями – сдерживать первый удар.
Второй вал – основной – вязкая и плотная линия фортификаций, представленная тройной цепью специального средства, которое убивает эксодуса, парализуя его отравленный злобой мозг. Наибольшая плотность обороны приходилась на самые опасные участки: ноги, боты, шея и прочие выходы соприкосновения тела с открытым воздухом.
В принципе, этого вкупе со здравым смыслом и первыми огневыми рубежами, должно было хватить. Но я решил не мелочиться в этом архиважном вопросе и создал третий, резервный вал обороны, на случай прорыва фронта подвижными соединениями противника. За день до начала операции, то есть до сплава, я усиленно потреблял йодантипирин: мощный препарат с иммуностимулирующими и интерфероногенными  свойствами.
Таким образом, вероятность окружения и уничтожения меня в лесах Карелии злобной бандой клещей-эксодусов, сводилась к безобидным десятым одного процента. Но и их я пресек передвигаясь в клещеопасной зоне очень осторожно, подобно Чинганчгуку на военной тропе, постоянно осматривая окрестности и себя. 

Завершая тему клещей, хочется отметить, что избыточность моих предосторожностей, возможно, покажется смешной, учитывая, что остальные члены отряда пренебрегли даже простейшими мерами безопасности. Ренсон, например, ходил по лесу в тапочках на босу ногу. А Коля Кузьмич свалился пьяным в потенциально опасный куст. 
Что ж. Я могу сказать, что иные счастливчики проходили коварные леса нагишом не раз и не два, и всегда оставались невредимыми. Но вот процент вероятности получения фатальных повреждений у них был при этом несоизмеримо выше, чем у меня, полностью подготовленного к штурму лесного вражья.

День первый

В девять утра скорый поезд с замысловатым названием Калевала (лана, пижжу, он назывался Карелия), доставил группу бесстрашных искателей приключений на вокзал города Петрозаводск.
После знакомства с очаровательной дамой  в больших солнцезащитных очках и погрузкой в баулы необходимых припасов (водки и сигарет) мы сели в ожидавший нас броневик серии «газель» и помчались на передовую. Дама, к слову с нами не поехала, выставив вместо себя щуплого пехотинца с гитарой и большими поломанными ушами.
- Я инструктор Игорь, - скромно сказал боец.
- А где Сергей?  - спросил его кто-то из нашего отряда.
- Нету, - грустно ответил тот и попросил всех занять свои места.


В пути бойцы готовились к встрече с таинственным лесом, коварной Шуей и мерзкими клещами.

То есть пили пиво, водку, громко кричали и смеялись, выказывая полное презрение опасностям. Я, поскольку давно отказался от алкоголя, довольствовался наблюдением местности и анализом группы.

Наконец, изможденные долгой дорогой мы прибыли на место и выгрузились в небольшом лесочке около реки, где располагался первый лагерь отправки. Там нас ждал костерок и три дополнительных инструктора. Тут произошло первое и, пожалуй, единственное непонимание ситуации. Абсурд произошел словом. Инструктора были уведомлены, что группа будет непьющей, а мы со своей стороны, не предполагали что инструкторов будет аж четверо. Поднялась небольшая паника по поводу того, что не хватит горючего и табака. В связи с этим, как обычно бывает в подобных ситуациях, все усиленно закурили и энергично забуздыряли. В результате после обеда к сплаву, как минимум двое из группы пришли в состояние повышенной вязкости.
Но, так или иначе, отобедав макаронами по-флотски и погрузившись в лодки, мы наконец отчалили навстречу опасностям и приключениям.

Всего было две лодки. Первая на восемь человек, вторая на шесть. Я вошел в последнюю. Вместе со мной были: два юных инструктора, один из них болел гайморитом, а второй был еще стажером.  Два питерских товарища с одинаковыми именами  Дима. Первый приехал в плачевном сохране и весь первый отрезок пути старался не развалиться на запчасти, потом впрочем, после известного ЧП пришел в себя и оказался на редкость выносливым товарищем, болеющим за футбольную команду Зенит. Второй Дима был военно-морским врачом из Владивостока. Приехал в отпуск и к нам в отряд. Хороший парень. Китайцев не любит, ну да кто их любит?
Пятым в лодке, первым слева был Артем -  рослый детина с интеллигентным лицом и самыми скромными из нашей группы потребностями в алкоголе. Ну, не считая меня конечно.
Шестым, как вы поняли, был сам я, представляясь бывалым воякой –трезвенником с параноидальными переборами в плане личной безопасности. 

Вообще, состав нашего рафта нельзя было назвать сильнопьющим, что заметно отразилось на его характеристиках. Лодка оказалась на редкость маневренной, скоростной и могла, благодаря постоянному шестивесельному приводу долго поддерживать высокий темп хода. 

В противовес нашей изящной «Беде», так вот банально назывался этот боевой плот, второй рафт несмотря на явно больший потенциал двигателя, не обладал такими превосходными данными. 

Все десять его цилиндров работали чрезвычайно ненадежно и асинхронно. Как правило, постоянно в исправном состоянии было четыре-пять весел, остальные проходили техосмотр или валялись на дне лодки, пуская слюни счастья. Иногда, правда, механикам-инструкторам, их тоже, как и на нашей лодки было двое, удавалось запустить все десять цилиндров. Тогда, выпуская облако газов, дребезжа скрипучим голосом Кузьмича, подававшим команду, огромная, полуспущенная лодка, поднимая волну от брызг, лязгая сталкивающимися веслами припускалась в погоню, виляя тяжелым задом. И несколько раз ей удавалось нас обходить, но, пройдя десяток метров, двигатели после такого перенапряжения надолго выходили из строя и валились вдоль бортов плота годные только для траты драгоценного горючего, которое они потребляли без меры. Конечно, не все. Был на той лодке, представьте себе, вообще исправный и работающий только на настойке двигатель марки Марат. Но он был один и долго работать в форсированном режиме понятное дело не мог. К тому же на третий день,  глупые механики залили в него спирт, что привело к поломке такого замечательного, обладавшего бортовым компьютером, мотора.  Но я отвлекся.

Вышли мы из гавани около трех дня. Долго шли на веслах, каждые полчаса делая вынужденные остановки, чтобы дождаться пока течением принесет отстающий рафт.
Порогов не было никаких. Гладкая поверхность реки, отражающее синее безоблачное небо и зеленые берега. И тишина, нарушаемая лишь птичьим весенним пением, шепотом древнего леса и нашими голосами.

В конце пути, ближе к семи часам вечера нас ждало первое более-менее интересное испытание. Порог Сизовский, который по полученным данным, доходил до 3-й категории сложности, но в большую воду, а в нашем случае была самая что ни на есть большая, едва ли дотягивал до 2,5 баллов.
Впрочем, было интересно. И, наконец, нас всех с ног до головы залило водой.
Поскольку сразу за порогом мы вставали на ночевку, было решено смежной командой из двух рафтов преодолеть Сизовский еще разок. 
Заметно облегченный, после выгрузки вещей, плот, стал гораздо резвей на волнах. Но, поскольку мы не привыкли к такой прыти, то не сумели его вовремя укротить и проскочили самые интересные бочки порога.
Решено было повторить. На этот раз, благодаря дружным стараниям, и ловкому управлению инструктора плот попал в самую колбасню. Как результат отличный мощнейший впрыск адреналина и на выходе до кучи волной смыло дремлющего Диму, который, наконец вспомнил что он пребывает на природе в карельских лесах, а именно сейчас, в карельской воде, и воспрянув духом ловко поплыл к лодке, где был подхвачен товарищами.

Вечером все сушили намокшую одежду, пили водку и ели кашу с тушенкой. Я, израсходовав весь боезапас спрея-убийцы от клещей на один комплект одежды, вынужден был переодеться в резервный набор, который хотя и был обработан, но не так тщательно как первый. Хорошо, вокруг было столько замечательно беззаботных и щедрых товарищей которые охотно предоставили мне в распоряжения свои средства защиты, сами предпочитая ходить в шортах как Пикуль или в тапочках как Ренсон.

Посидев и послушав песни у костра, я, так и не дождавшись темноты (север все-таки), поплелся с мощным и бесполезным фонариком на голове спать в индивидуальную палатку, которая хоть и рассчитана на одного человека, ставится как это ни странно только вдвоем, а лучше втроем. Вот такая хитрая концепция.

Продолжение следует…
 
Спал я плохо. И ночные песни под гитару у костра здесь не причем. Спал я плохо, потому что скверно поставил палатку. Головой вниз, да еще и корень аккурат посреди постели проходил. К тому же под утро резко похолодало, и если тело и конечности оставались в тепле – спальник рассчитан на минус 14-ть, то вот голова, особенно лицо и уши, замерзли. Ну, в общем, поход на то он и поход, чтобы испытывать разный там дискомфорт. Правда, в следующий раз, палатку я ставил куда тщательней.

Утро я встретил в гордом одиночестве – вся команда отсыпалась после вчерашнего концерта, и только пара отчаянных рыболовов ушла к реке подремать за удочкой. Вообще, я впервые в жизни очутился в компании таких страстных рыбаков. Четверо, то есть половина, поехали на сплав нагруженные всякими хитроумными штуковинами для ловли рыбы. Кузьмич же, чуть не самый ортодоксальный сторонник этой развлекухи, прихватил с собой еще и опарышей, о драгоценности которых все время напоминал участникам экспедиции и переживал об их здоровье. Как будто рыбы не будут жрать мертвых червей.

Наконец, ближе к одиннадцати часам отряд понемногу собрался у костра на котором уже варилась утренняя рисовая каша. Похмельная, как мне объяснил инструктор Игорь. Ну, похмельная, так похмельная, я не возражал против определения, хотя ем эту рисовую кашу со времен, когда и знать не знал, что такое похмелье.
Товарищи мои, не дожидаясь чудо каши, принялись лечить себя пивом. Скоро пенный напиток вернул всем хорошее настроение,  а вместе с ним, вернулись песни, шутки и Кузьмич, который впрочем, явно переживал за свой вчерашний бенефис. 
Плотно позавтракав кашей, бутербродами с колбасой и кофеем с шоколадом «озорная Аленка» мы двинулись дальше. Ближайшие пять часов нас ждал увлекательнейший маршрут, а именно непрерывная работа веслами под палящим солнцем. Последний раз я так греб еще в школе, когда мы были на сборах в Черкассах. Одно утешение, что на этом участке наша лодка показала все свои великолепные ходовые качества. Правда, в соседней большой, как мне кажется не догадывались, что мы с ними соревнуемся, и всю дорогу громкими, впрочем далеко не дурными голосами горланили разные песни. Преобладал русский рок, обильно перелитый композициями из советских кинофильмов.

На плотине немного отдохнули и устроили привал с фотографированием окрестностей и так называемым перекусом. Вот одно из бесящих слов. Перекус. Что-то есть в нем неприятного, гадкого такого. Устроить перекус – это как в какашку наступить.

Вторая часть маршрута была куда интереснее. За относительно короткое время мы прошли аж три порога. Причем первый позиционировался как самый сложный и опасный на маршруте.  В связи с этим был предпринят разведывательный поход к порогу и тщательное изучение оного, а также прочтение предупреждающей таблички, гласящей, что с 1989 года тут погибло 23 человека.

Забегая вперед, скажу, что тропа, по которой мы шли к порогу, показалась мне гораздо опаснее ожидаемого водного препятствия. Узкая, увитая травами, бегущая вдоль луж, то вылетающая на солнцепек, то ныряющая в тень, эта тропинка была словно создана для клещевой засады. Я, вооруженный до зубов как средствами обороны, так и знаниями против гадов, шел как по минному полю тревожно всматриваясь в каждый кустик и каждую травинку, тщетно пытаясь разглядеть мелких убийц и предупредить их коварные замыслы.  Маршрут этот утомил меня больше пятичасового «плеса» и сам порог, который, кстати, на самом деле мог быть достаточно интересным, кабы не высокая вода и не самое простое место по которому мы его прошли. Говоря по чести, мы его не прошли, а фактически обошли, прижимаясь к левому берегу, тогда как основной вал, высотой метр с кепкой и метровым же перепадом, шел посредине. Так что кроме горстки эмоций, пары капель и резвого разгона лодок, ничего и не было. Не будь пеший путь таким долгим и сложным, можно было повторить прохождение на пустой лодке и загребая ближе к центру.

Зато два других порога действительно порадовали. Небольшие, но яркие, прыгучие, они вдоволь окатили нас водой и хорошим настроением. Особенно порадовал последний, с его двумя бочками и круто загибающимся выходом.
Сразу за ним, встали лагерем на вторую и последнюю ночевку. Все бойцы, к слову сказать, весь день кроме утреннего пива ничего не пившие, принялись энергично разводить спирт. Рыболовы ушли к ближайшему ручейку покормить уже появившихся комаров. 
На этот раз удача улыбнулась им одной рыбой, которую поймал отважный и удивительно трезвый Кузьмич.  На этом с рыбалкой было покончено, и все стали пить спирт, закусывая его консервированным горошком, сайрой, а потом и картошкой с тушенкой. 

После ужина, до глубокой ночи играли в «мафию». Я был ведущим, и от того что сильно увлекся собирательными образами, частенько забывал кто есть кто. Впрочем, игра была интересной и азартной.  Во втором часу ночи я отправился спать. На этот раз палатка была поставлена по всем правилам туристического искусства, и спал я великолепно.

Утро последнего дня встретило нас хмурым небом, пьяным Ренсоном, не менее пьяным Сеней и полутрезвыми инструкторами. Все эти товарищи пили до шести утра. К несчастью, в их числе были члены нашего экипажа. Отважный моряк дальневосточник Дима, которого я посчитал чуть ли не трезвенником, минувшей ночью отлично налакался и даже устроил показательный заплыв за дрейфующим рафтом, отвязавшимся в силу чьего-то распиздяйства. После этого подвига силы Диму покинули и кажется, больше уже не посещали. Во всяком случае, из палатки он вылез, когда все сидели в лодках, и всю остальную дорогу боролся со сном, придя в себя лишь в сельском магазине, при покупке прохладного пива.

Но это у нас, в маленьком боевом рафте была всего одна потеря. На соседней барже дела обстояли хуже. За завтраком, не трезвеющий Ренсон и Сеня еще сильнее размягчили себя спиртом и окончательно вышли из строя. Сеня всю дорогу экзальтированно отлеживался на дне лодки, а Ренсон хоть и работал веслом, но греб, кажется в обратную сторону. Чуть позже при попытке устроить из рафта Бахчисарайский фонтан силами пяти одновременно писающих спортсменов, Ренсон не удержал равновесия и помахав крыльями как страус из известного мультика упал в воду.

К финишу  трезвыми в той лодке был один инструктор и Пикуль, который, как выяснилось позже, сдерживал себя, чтобы не ехать пьяным за рулем. Остальные были в той или иной степени опьянения. Веселее всех выглядел все тот же Ренсон и бодро догоняющий его Кузьмич, который уже оправился после первого дня, вновь обрел уверенность и все чаще берега таинственной Шуи оглашались его громоподобными монологами о рыбалке, о червях и об армии.
Тяжелее всех было Сене.  Он едва смог найти в себе силы вылезти из лодки.  Тем страннее мне было наблюдать его краткое оживление, когда неугомонный Ренсон поволок спотыкающегося товарища прощаться с Шуей. Стоя на берегу в живописных позах друзья стали срывать с себя одежды и метать их в жадные волны реки. Первыми полетели головные уборы. Сеня лихим броском отправил рыбам на съедение кепку жены за 300 евров, о чем потом долго сокрушался. Ренсон не менее лихо забросил в воду панамку Пикуля.  Затем товарищи распрощались с майками и в довершении таинственного обряда принесли в жертву трусы. Наконец, энергичный Ренсон ускакал в одних портках веселиться дальше, оставив полностью обмякшего Сеню размышлять о бренности мира на берегу.

Через час, погрузив вещи в приехавший броневичек типа «газель», отряд выдвинулся в город к вокзалу. По дороге остановились у первого сельпо и пугая местную тихую публику бойцы принялись скупать пиво  и чипсы. Я ограничился банкой лимонада и мороженым. Выходя из магазина, узрел такую картину: Ренсон неуклюже передвигался на велосипеде по небольшой площади между продуктовым магазином и хозяйственной лавкой. К велосипеду был привязан бидон, делая это транспортное средство, для пьяного Рената совершенно неуправляемым. Проехав несколько метров, он въехал в столб и завалился на бок продолжая при этом упорно крутить педали. Скоро из лавки вышел владелец, и укоризненно взглянув на Ренсона отобрал у него велик. 

Мы поехали дальше, распивая пиво, слушая истории про флот, которыми нас тешил проснувшийся Дима и иногда подвывали песни из прежнего репертуара.

На вокзале состоялось короткое прощание с инструкторами и питерской частью команды. После чего все погрузились в вагоны.
Я ехал в другом вагоне и решил немного отдохнув, пойти проведать парней, но, закрыв глаза провалился в сон и очнулся уже глубоко за полночь.

Утром мы были в Москве. А днем я был уже на работе, куда мне пришлось все-таки поехать.

Очень надеюсь, что в июле наша доблестная команда сможет штурмовать среднюю Катунь на Алтае.
Лично я вполне переборол в себе водобоязнь приобретенную в 2003-м году на берегах этой реки.
Удачи, и да здравствует сплав!

З.Ы. Да, есть еще конечно куча фоток, но я не осилил процесс их внедрения. Так что хер бы с ними.