(Мужики, я дико извиняюсь – выронил, пока нес из дома на работу, вот этот кусок. Возвращаю на место. И бля буду – в понедельник принесу, как Марик и с этой, и с той, и еще с кем-нить…)

*        *        *

На ужин Марик не пошел, а забрел в какой-то из баров подальше от своего корпуса (на тот случай, если Пете вдруг придет в голову искать его), и неожиданно среди посетителей обнаружил  за одним из столиков ту самую девицу из их группы с нестандартными  ногами. Она сидела одна за столиком с печальным  видом, курила и потягивала из большого бокала какой-то зеленый напиток.
Марик плюхнулся за ее столик.
- Привет! Слушай, сколько дней мы уже вместе, а до сих пор не знакомы. Я  - Марк. Можно просто Марик.
- А я знаю, как тебя зовут, - просто ответила девица. – Ну, а я Карлыгаш.
- Карлыгаш… Как красиво звучит! – искренне похвалил ее имя Марик.
- А по-русски будет…
- Нет, не переводи! – поспешил оборвать Карлыгаш  Марик. – Пусть останется так, как я для себя перевел.
(Марик с самого начала знал, как переводится с казахского ее имя – как-то писал в своей газете об одной Карлыгаш, только та была помощницей чабана).
- А как ты для себя перевел? – заинтересованно вскинула темные брови Карлыгаш, и Марик отметил, что мордашка у нее, в общем-то, очень даже ничего. Лицо чистое, белое и удлиненное, глаза миндалевидные, носик аккуратный, хотя и по азиатски немного приплюснутый, четко очерченный рисунок рта с капризным изломом тонких губ, длинная тонкая шея, рассыпавшиеся  по оголенным плечам черные  блестящие  волосы. Грудь высокая, талия тонкая. Вот если бы только не эти ноги…
«А что ноги? – озорно подумал Марик. – Уж если она обхватит ими, хрен вырвешься!»
- Можно, я пока не буду говорить, как перевел для себя твое имя? – просительно сказал он. – Давай сохраним интригу до конца этого нашего  чудесного вечера.
- Нашего? – впервые улыбнулась Карлыгаш, и ее застенчивая улыбка буквально осветила ее миловидное лицо («А выпью сейчас  – так вообще красавицей будет» - самодовольно подумал Марик). – Я тебя, кажется, сюда не приглашала…
- А я по зову сердца, - сообщил Марик. – Слушай, что ты, как школьница, трахун этот… то есть, тархун цедишь? Давай я закажу чего-нибудь посущественнее.
- Тархун? – Карлыгаш посмотрела на свой бокал с его зеленым содержимым и снова засмеялась. – Это не тархун. Тут его, наверное, и нет. Это ликер такой, мастика называется.
- А давай я коньячку закажу? Эй, братушка, можно тебя?
Подошел официант в ослепительно белой рубашке с коротким рукавом и бабочкой на шее, вышколено склонился в вежливом полупоклоне:
- Добрый вечер! Слушаю вас.
Отлично! Он, как и многие сотрудники персонала молодежного центра отдыха, владел русским. Не зря же говорят, что Болгария – шестнадцатая союзная республика.
- Нам, друже, коньячку граммов триста, мяса какого-нибудь жареного, салатика. Все по две порции.
- Что именно?
Да, Марик же еще даже и меню не посмотрел.
- А, чего там! – махнул он рукой. – Тащи на свой вкус!

*        *        *
Они выпили по маленькой рюмочке коньяка, по второй, стали уплетать вкуснющее мясо  - жареные колбаски на деревянных шпажках из рубленой баранины  - кебаб-чета, как сказал официант. Карлыгаш оказалась вполне компанейской девчонкой с хорошо подвешенным языком – еще бы, она, оказывается, преподавала русский язык и литературу в сельской школе недалеко от областного центра.
Из музыкального автомата полились звуки танго – единственного танца, которым владел : Марик.  Да и чего там владеть: топчись на месте да тискай партнершу. Если она, конечно, позволит.
- А давай станцуем, - неожиданно предложил Марик.
- Ты точно уверен, что хочешь танцевать? – пытливо посмотрела ему в глаза Карлыгаш.
- Да пошли, пошли! – уже тащил ее за руку Марик.
На танцполе уже топтались две тесно прильнувшие друг к другу парочки. Марик положил руку на тонкую талию Карлыгаш, осторожно притянул ее к себе, и они тихо поплыли  по залу. Карлыгаш раскраснелась от удовольствия и даже положила подбородок Марику на плечо.
И тут от ближайшего столика послышались сначала негромкие смешки, а потом и откровенный хохот. Марик резко повернул голову в эту сторону. За уставленным пивными бутылками столиком сидели трое красномордых светловолосых парней в шортах, смотрели в их сторону и ржали. Один из них даже глумливо показывал пальцем на ноги Карлыгаш и что-то сдавленно  выкрикивал сквозь смех. Губы Карлыгаш задрожали,  она оттолкнула  Марика  и путаясь в полах своего длинного, почти до пят, платья, выбежала из кафе, чем вызвала новый приступ смеха у веселящейся компании.
Марик думал – сейчас у него лопнет лицо, потому что вся кровь, которая была в его организме,  бросилась ему в голову, и все вокруг окрасилось в багровые тона. Такое с ним случалось лишь в приступе сильнейшего гнева.
В два прыжка он оказался около этого столика с немцами, схватил его за край и с грохотом  опрокинул на пол вместе с одним из сидящих в торце насмешников. Зазвенели бьющиеся и раскатывающиеся по полу бутылки, бокалы. Двое других парней, побледнев то ли от неожиданности, то ли от страха,  вскочили со своих мест и даже отпрыгнули в стороны. А потом опомнились и кинулись к Марику. Одного он успел «взять на калган»,  но от сокрушительного удара второго у него самого из глаз посыпались искры, и Марик  отлетел под соседний столик.
На этом скоротечная схватка  за поруганную честь дамы Марика закончилась – на шум набежали крепкие болгары из персонала, растащили их в разные стороны. Причем, если немцев почти сразу же, после короткого выяснения обстоятельств драки, выгнали из бара, то  Марика сердито пыхтящий и традиционно усатый невесть откуда вынырнувший болгарский милиционер усадил напротив себя за его же столик и приготовил лист бумаги и ручку. 
Так, только этого не хватало: кажется, попал под протокол. Марик одним глазом (второй у него тут же скрылся под безобразно вспухшим фиолетовым синяком) поглядел туда, сюда  – Карлыгаш нигде не было, и обреченно  вздохнул. Ну вот, улетела ласточка (Марик с самого начала знал, как переводится с казахского ее имя – как-то писал в своей газете об одной Карлыгаш, только та была помощницей чабана). И некому будет заступиться за бедного Марика. А, будь что будет! Если посадят в болгарскую кутузку, напишет потом  репортаж. Если, конечно, оставят в газете, что весьма сомнительно. 
Между тем обслуживающий его столик официант, темпераментно жестикулируя, что-то рассказал милиционеру. Тот перестал грозно топорщить свои усы, с уважением посмотрел на Марика и убрал бумагу.
- Осторожно быть, осторожно! – назидательно помахал он пальцем и ушел.     
- Спасибо, друже! – проникновенно сказал Марик официанту. – Сколько я должен за все это безобразие?
«Безобразие» обошлось Марику, с учетом его заказа, во весь остаток его болгарской наличности плюс одна из советских десяток.   
Марик попросил официанта разменять для него на левы второй советский «чирик» – эти деньги можно попробовать растянуть по его прикидкам, ему должно было хватить на оставшиеся три дня пребывания в Болгарии. Ну, а на территории Союза ему, как и всем остальным членам группы, вернут сданные на хранение излишки рублей, которых хватит для благополучного возвращения домой. Домой! Эта недружественная почему-то персонально к Марику  Болгария, надо признаться, ему  уже изрядно поднадоела.