С 1 сентября 2009 года начинает действовать приказ Министерства образования и науки, устанавливающий перечень словарей и справочников. Эти издания содержат нормы современного русского языка. Согласно этим книгам, сказать «вкусное кофе» — отныне не ошибка. Также допускаются ударения дОговор и йогУрт. По срЕдам и средАм — теперь равноценные варианты, а слово «Интернет» предлагается писать с большой буквы.
В 1918 году Ленин провел реформу русского языка, сделав дореволюционную интеллигенцию безграмотной. Сейчас сделали то же самое, только в меньшем размере. В годы моей молодости все понимали, если человек говорит дОговор, то это партийный работник, обладающий божьей благодатью, а потому несущий в массы мудрые указания, обладающие волшебной силой в плане воздействия на надои и урожай. И, слушая его, человек думающий, всегда попадал в ритм милодике начальства. Как бы близко оный человечишка не был знаком с буржуазной лженаукой орфографией. Потому что если человек с трибуны говорил «дОговор», то у всех сразу возникало такое ощущение, что к нам едет Змей Горыныч, огнедышаще дыша. И это вызывало законную гордость и чувство глубокого внутреннего удовлетворения.

А теперь давайте посмотрим снизу, «под юбку». «Кофе» мужского рода нес на себе неизгладимую печать интеллигентности. Только человек, называющий кофе «он», имел законное право сказать девушке: «Сударыня, я Ваш и охотно помогу Вам раздеться». Тогда это звучало ярко, экстравагантно, животрепещуще. А другой так сказать не мог. Каким бы ответственный пОртфелем он не обладал.
Впрочем, наверное, я идеализирую эпоху своей молодости. Да, тогда бушевала бескомпромиссная борьба за мир, в тенистых парках девушки с веслом разрывали пасть писающему мальчику, и все, кто стоял на ее пути, безжалостно выбрасывался на свалку истории. А газеты бодро рапортовали качающимся на ветру от бескормицы читателям об успехах сельского хозяйства эпохи Голодомора. Я это знаю, потому что помню.
Помню, как мама ставила меня в очередь за какой-то едой, и ответственный по очереди писал мне на руке номер. Это был 1961 год, когда Голодомор так и не наступил, потому что Хрущев за золото закупил пшеницу в США и Канаде и спас миллионы людей от неминуемой смерти. Оказалось, что на это надо не так уж много золота. Так закончилась эпоха Голодоморов. Репортаж о росте урожайности и рекордных надоях в ту эпоху стал литературным жанром, в котором творили многие выдающиеся мастера русской словесности. И создавали в этом жанре подлинные шедевры. Читая которые хотелось рвать и метать, рвать и метать.

Но я помню, и как нищие учителя русского языка и литературы стояли тогда на пути дОговра и пОртфеля как герои-панфиловцы против немецких танков. Да и я тогда был молод и сны мне снились исключительно эротического содержания. Но помню это я не только по этому.
Да что там дОговор. Право называть ложку Елюминевой и требовать того же от подчиненных сверхсрочник старшина добивался годами беспорочной службе родине.

В устоявшемся обществе за любым отступлением от литературной нормы стоит понятный социальный статут, колхозник, член ЦК КПСС, младший командный состав и так далее. Когда же общество разрушается, власть имущие стараются «до основания разрушить, а потом…» — тогда приходит время реформ грамматики и орфографии.