Некий пендос па жизни и далбайоп па призванею был абвинен ва владении спизженой сопственастью. То ли он спиздил у саседа газонакасилку и патстрегал ей кустистый лабок сваей бигсе из мексеканскава квортала, то ли срал ф чужом сартире и передергевал там на спизженый плейбой - исторея умалчивает. Кароче, владение этой газонокасилкой и асеминение главнава разварота порножурнала шло в разрес с действующчим заканадатильством штато вашенктон и в адно прекрасное утро ф пачтовом ясчике среди прочево рикламнава спама он нашол также и павестку ф суд с требаванием прехватить с сабой ф качистве вещдокоф вышеуказаные улики и тагже свой палавой атростак и нескалька кустоф с лабка мексеканскава влогалисча.


Немнога вздрачнуф на арлиный профель герба пиндосии атабражонный в левом верхнем углу павестки, он пазванил сваиму одвокату и децл папиздел за жисть с ево афтаатветчеком. Слехка сканфузифшись лаканичнастью атветоф илектроннава сабиседнека он решил защищать ф суде себя сам, тем более что дело тянуло максемум на пару месицаф алькатраса опщево режима, а одвокату предецца атбашлять сотню-другую. -"Ачко хатя и не казенное, но и десять баксоф-та не лишние?" - лагично прекинул он в прапитаном кока-колой мазгу и надеф свежую майку и парадные кеды, направил сваи хадули да храма справедливасти, предумывая на хаду какой ахуительный спич он скажит какда ему придаставят паследнее слово. Занюханый накануне какаинавый снежок предавал увериность ф сваих силах ф прецтаящей схватке са слипой фемидой.


Настраение было заибанофское, свитило жаркое сонце, на улице гнусаво черикали сапливые птички, цвела серень и журчале ручийки, хатя на дваре стаял еще фивраль и мела митель. -"Клевый кокс, зашибает што нада! ни проста приход, а приход весны, беспесды!" - думал он, идя напралом черес заснеженый парк и утапая кедами ф сугробах. Припиздиф наканец-то к сданию суда, он завалился ф предбанник и глупо улыбаясь чорнаму ахранеку, балетно праскальснул сквось арку металоискателя. За спиной он услышал какой-то звон и окрик с сильным афреканским акцентом - "Эй, мудазвон, а подь ка сюды! Вынимай с карманоф фсе нахуй, тирминатор епть".


Падавиф ф себе острае желание засунуть металаискатель афроахранеку в сраку и паискать там ценные металы, чюваг винавато улыбаясь начил даставаь ис карманоф нехитрые ништяки. Пару наручнекоф ис сексшопа для гарячива мексеканскава секса, нескалька пупырчатых гандоноф с изабражением кактуса на упакофке, агрызок карандаша кахенор, каторым он пририсовывал валасатые пелотки красавиццам ис плейбоя, т.к. любил фсе натуральное, баночка с возелином 'попкина радость', и напаследок на прелоавок лег пакетик с белым парашком. Увидеф парашок, падсудимый реско спрятал ево абратно ф карман и быстро прагаварил -"Упс... абазнатушки-перипрятушки...". Ахраннек ф сваю очиреть праизнес -"ван ту сри четыре пять, ай гоу искать... а кто не еще хайд химселф, я не виноват!" и тутже нескалька рас запитнал ево сваей ризиновой дубинкой.


Кароче, на суде, кроме спизженой касилки и асквирнений порносвятынь ему припаяли еще и хранение наркаты. Типерь ему прецтаит долгое путешествие вакрук сонца на пять полных абаротоф в адном из гермеичных атсекоф касмического карабля наземново базирования 'алькатраская тишина'. Как гаварица, ни за хуй сабачий, ни за понюшку табаку. Или всетаке за понюшку?

пред'яво на атмаску