На массачусетщине тварицца праизвол, гаспада. Жытья падонкам не стало. Изводят, как грицца, на карню. С маладых нагтей, тыкскыть…

Тока пацан (правельный, пацан, нада сказать) решыл ат уроков немношка аттянуцца, пакурить шышег (ну эт я спиздел, прим. корр.), выпеть вотки (эт тож спиздел) и заправить пелотке в пелотку (а эт не спиздел)’ , каг тут же был взят за жеППу всякими пидарами-учитиляме.

Кароче - мамо было вызвано в школу. Мамо, канешна, в апазицею: «Пашливсенахуй! Пацану нада развевацца, не всеешь иму драчить! А чо с пелоткой случилось бы? Тока удавольствея чють-чють палучилабы!».

Но мамо никто и слушать ни стал. Хуле с неё взять, анаш пелотка. И ришыле рассказать фсё папо (вот ебланы-та!, прим. корр.).

А в эта самае время папо поцона четал лекцыю’ в другой школе (учителем он был, ага…прим. Кнорр, тьфу, бля, корр.):

- Ты, бля, сцуко, на меня сатри! Хуле шары вылупил? Черномазая тварь! Теарему Пефагора учи, уйебок черножопый!
- А вы, пелотки разлохмаченные, хуле таращетесь? Рембранта прачетале? Нет! По два минета каждой, бля!
- К какому директару ты пайдежь, сцуко, нигерское? В куклусклан пиздуй – там тибя с пачотным караулам встричять будут!

Вопчем, не пашли ане к папо, ну нах, падумале. Щас пиздов агребём нипадецки, пайдём лучче над поцоном паприкалываимсо.  И уже хатели поцону палавой хуй атрубить, да патом ришыле – пусть, бля, жывёт, нахуй – просто в школу не ходит. Заадно вырастет уебан и настаящий пендосец…