Эта сюрреалистическая абассака с прифкусом жыткава гусинава памета случилась в шахтерской Мекке всея Руси – на Кузбассе. Именно здесь, в месте, где делают самое блестящее мумиё, просто посрав в упаковку от таблеток, а наказанных пиздюков ставят в уголь, обретаецца чилавек из Кемерово – зачатый в вагонетке шахтер и потомственный Коля. Просто сцуко Николай Николаевич. Ф свайо время он прорыл тоннель в какой-то погребок с картошкой, где ему дали радикальных пиздов не то гиганцкие кроты, не то адичалые кемерофские крестьяне. Посли этава, диривянный крепеж в евойном скворешнике аканчятельно и беспаваротна пашол па песде нестроевым шагом, а Коля при виде картошки в мундире стал уходить в глухую защиту и брыкацца задними капытами.   

  На прошлой неделе, в день зарплаты, Колян залил зоб кемерофской косорыловкой, настоянной на гуано летучих мышей, абитаюсчих в шахте, аседлал чюжую моторизованную вагонетку системы «Жыгули» и паехал на ней кутить в город. Па дароге он астановился пассать пад березку. А, как известно, после стахановской нормы на атбойном малатке любой ссущий шахтер успевает три раза кончить. Завершив акт мочеиспускания мощным камшотом, Коля увидел, как земля зашевелилась, и тут из травы показалось абоссаное ебало бомжа в малафейке.
  – Это чо бля за коктейль? – вытирая мутные капли с носа, спросил апухший падберезовик. 
  – Прасти, лесовичог, я тибя не заметил. Ты бы грызло мыл пачаще, а то с ландшафтом сливаецца.
   
  Лесовичог палез было в карман за свинобоем, штобы пырнуть закантачившего ево уебана, но миралюбивый Калян выдвинул придлажение:
  – Слышь, леший, а паехали са мной в город, угощу тибя лимонадом павкусней и пакрепче. Домчу с витирком, бля буду.   
  Два раза бомжевика прасить не пришлось, и они чисто для разгону прямо на капоте априходовали литрушечку гуаноподобного самогона, занюхивая валасами друк друшки. Посли чиво, запрыгнув в атечественную каталку, выдвинулись нафстречу самомому захватываюсчему пиздецу в их жызни. На подъезде к гораду Колян увидел идущего по обочине гуся.
  – Леший, ты как нащщот поебацца?
  – Я – за!
  – Тогда цепляй пассажира.

  Бомж на ходу высунулся из окна, лофким движением прафессиональнава дрочилы ухватился за гусиное горло и втянул птицу в салон. Гусь нервно загоготал и перданул с зеленоватыми крошками, предчуйствуя неладное. Чють погодя, праизжая мимо будки с гаишниками, Колян скривил самое трезвое ебало, но бдительный гаец все равно западозрил ниладное, разглядев на переднем сиденье дерущегося с гусем бомжа. Палицай прасемафорил паласатым хуем остановица, но Колян праигнаривал поданный ему куском вазбужденной зебры сигнал и пагнал дальше. Аднака, услышав звуки сирены, он на скорасти сто шыисят киламетроф в чяс на всякий случяй свернул в лесок. Как гаварицца, от греха подальше.

  Диревья и кусты замелькали, как в ускоренном кино. Ис-пат калес доносились ничилавеческие вопли раздавленных кукушек, грибникоф и прочей не успевшей съебацца лесной сволачи. Ат этай картины гусь зашипел из фсех атверстий так, што Коляну паказалось, будто у птичьки треснуло гузно. Пассажир тожи нимношка забздел. Пуская выхлопы газаабразнава и жыткава сератанина в и без таво проперженное галифе, бомж разевал утыканный гнилыми зубами мусороприемник на две шырины плеч и падавал сигналы бецтвия. Гусь в ахуе пучил гласки, будто его уже ебут вирталетом оба пахитителя, надсадно крякал и бизастановочно дристал зелененьким. Колян был нивазмутим и сасредаточен. Он мастерски уварачивался от пуль и диревьев, и даже удачно разметал палаточный гарадок с направляющимися на Грушынский фестиваль бородачами, пока мошинке не прострелили колеса.

  – Выйти из транспартнава срецтва! – скамандавал остановившемуся Коляну палицай, направляя на ниво пикаль.
  – Ты чо ареш, лох припадочный? В чом ваще бля дело? Страховка есть, аптечка ф парятке. Причина остановки? Гусь не пристегнут? – палез в залупу Калян. 
  – Вы упатрибляли алкоголь? – спрасил нескалька ашарашенный исходясчим от вадителя гуано-амбре ахфицер.
  – Ну, выпил рюмочку «Кюрдамюра» для аппетиту. Но это было на Пасху, – аветил Коля и выпал из машины.
  – Да он, сука, бухой в гавно гусиное! Пиздов ему, ребята, дайте! –  сдал благодетеля абосранный с ног до головы бомж, и гайцы с энтузиазмом выполнили просьбу. Посли чиво пасадили араматных задержанных к сибе в машину и, весело блюя, пакатили в отделение ебать гуся и вешать на шахтера исчо двадцать эпизодов по угонам.

За сцылу спасибо камраду дрындохую (с перегаромъ):
http://lenta.ru/news/2014/08/15/drive/