Эфтот аццко беспепесды  беспрецедентный случай случилсо в Липицке. Бравый джыдай Лёха, стоявши на посту, истомилсо мыслеме. Точнее – одной. Ибо всем известно, что джыдай, у катораго в галаве больше адной мысле, критически, сцуко, болен безо всякой надежды на выздоровление. Думко Лехи было самое прозаическое - об где-нить выпить. Ну, и закусить, опять же. Когда же мысле Лехи оформились в стойкое несгибаемое, што песдец, желание, а градус томления превысил таки тепмпературо паверхности Солнца,  джыдай съебалсо с поста и отправилсо нахуй воплощать в реал свои чаяния.
Этим же вечером, адин низнакомый прохожий, прахадя мима рюмачнай, решил таки апракинуть в сибя рюмку-другую чево покрепче по случаю появления у сибя ф карманах свабодных и апсалютно, блять, независимых от воле сваей жены денег. И зашол. И заказал, сцуко, вотку, катлету с кусочеком хлеба и пива. Держа в одной руке пиво и стакан, тарелку с катлетой ф другой - низнакомый прахожий окинул арлиным взорам зал, выбрал таки тихий, скромный угалок и направилсо туда. Он сел, и хател было выпить, как услышал ззади:
-- Извените, рядом с ваме  свабодно?
Абирнувшись, низнакомый прахожий увидел Леху с полстоканом вотки в руке и дубинкай ф другой. Низнакомый прахожий падвинулсо и зделал жест рукой, как бы говоря: «Свабодна, блять, присаживайсо, мусар».
Леха присел. Положив дубинку на колени и приподняф стокан, севшим от притвкушения голасам сказал:
-- Ну, будим, што-ле?!
-- Будем, нах!!
Чокнувшись, выпели. И тут в Лехину голову подлым образом вашла исчо адна мысль. Не то, што бы она вошла внизапно, нет – она была всё время как бэ на подходе. А тут вашла следам за воткай и….
-- А што, друг -  низнакомый прахожий, катлету ты брал адну или две??!
-- Адну, канешна. Нахуй две?!
--Ну, в принцепе, две  нахуй не надо… хватит и адной.
С этиме словаме Леха схватил катлету низнакомаво прохожева и быстрыме  шагаме стал съебываццо.
-- Стой, бля, пидрило!!!- взвыл низнакомый прахожий тонам гаишнай сирены. – Держите ево, люди, он счас маю катлету спиздил. Пака не съел, держите ево!!!
На беду Лехи, в дверях рюмачнай стояла кампания таких же неизвестных прахожих, а Леха не заметил, што в рюмачной  он один джыдай. Других рядом не было. Чем фсё закончилось, догадаться нетрудна.
Остаеццо только добаветь, что джыдайские начальнике ф тот же вечир  уволиле Леху со службы. Как паталогически неизлемава и негоднаго к джыдайскай службе чилавека.


Спижжино атсюда: http://www.fontanka.ru/2009/09/29/029/