Поздним вечером 30 декабря 1998 года я  ехал домой из гостей в насковозь промерзшей пригородной электричке. Мне было холодно и грустно. Вместе с мерзотным шаром из крепленого вина и невкусного салата к горлу подкатывало ощущение жизненного тупика и даже, наверное, краха. Случившийся летом дефолт поломал все мои наполеоновские карьерные планы, и я прозябал на копеечной работе, деля свободное время между разведенным спиртом "Ферейн" и двухлитровыми баллонами "Очаковского специального".
    
    Человек, который устало плюхнулся на скамейку напротив меня, определенно находился еще ниже в слоеном пироге нашей жизни. Он торговал по вагонам фейерверками. Его черная китайская сумка была битком набита всякой трескучей продукцией. Маленькие хлопушки, которые так весело засовывать в сигареты друзьям, солидные пачки петард, фейерверки, привязанные к заостренным палочкам...
Похоже, бизнес шел не очень удачно, потому что сумка была полна больше чем наполовину.
    Но не этим заинтересовал меня продавец. Вы видели когда - нибудь людей, торгующих по вагонам? Да, да, тех полупьяных вырожденцев, которые впаривают подмосковным лохам поддельные батарейки, гелевые ручки и одноразовые будильники, которые ломаются прямо у вас  в руках? Не таков был мой герой. Чисто выбритый, скромно, но аккуратно одетый, он не озонировал воздух жестким излучением многодневного трудового пота, полуразложившегося алкоголя и дешевого табака. А стрелки на черных брюках! А шапка - пидарка, которая на нем почему-то утратила свое волшебное свойство уродовать человека!
    И спутница продавца фейерверков здорово отличалась от опустившихся блядей, что таскаются по электричкам за торговцами в надежде получить вечером чекушку и пару раз откусить от шаурмы. Нет. Аккуратно подстриженные черные волосы, карие глаза - она выглядела вполне достойно, хотя и немного архаично. Весь ее наряд - слегка поношенное, но все равно элегантное пальто с кокетливым меховым воротником, клетчатая юбка до колена, высокие, тщательно начищенные сапоги на толстых каблуках - весь ее наряд был словно с картинки из журнала "Польская мода" какого-нибудь восемьдесят лохматого года. Так и хотелось представить ее на вечере танцев, в толстом свитере с воротником под горло; бокал шампанского в руке - а на шее непременно ожерелье из елочного дождя.
    Между тем торговец откупорил и выпил стаканчик русского йогурта, закусил бутербродами, любовно завернутыми в фольгу, и ожил, и порозовел. Он поболтал со звероподобными рыбаками, возвращавшимися с подледного лова, мигнул обложенной кульками бабке, необидно поддел брызжущего слюной старого коммуниста, который многословно, матерно и на весь вагон обличал дерьмократов в целом и падлу - Охуельцына лично. Совершив эти полезные действия, он сладко потянулся, игриво взял под локоток свою спутницу и, похоже, настроился подремать.

    Офицер - моряк зашел в наш вагон на Окружной.  Обычный служивый - слегка испитой, слегка потертый, слегка потасканный, с непременным худосочным "дипломатом", он шел по вагону, ни на кого не глядя. Но перед нашей скамейкой вдруг остановился. Посмотрел на осоловевшего продавца и вдруг бросил руку к флотской фуражке с линялым околышем, отдавая честь.
    ...Грохнула дверь тамбура за моряком, и я посмотрел на продавца фейерверков. Мучительно, невозможно покрасневший, он сидел, обняв себя руками, как будто ему только что выпустили кишки. Его женщина, часто моргая, смотрела в окно на черный пригородный пейзаж из бесконечных гаражных кооперативов, заброшенных заводов и разбомбленных автобаз. Перед самой Тимирязевской он словно очнулся и  вдруг купил у проходившей по вагону торговки гроздь ярко-красных помидоров в смешной картонной коробочке.
    

    Выдыхая пар десятками ртов, пассажиры втягивались в стылую кишку подземного перехода.  Электричка угрохотала дальше, к  Савеловскому вокзалу, и слышен был только кашель и шарканье ног.
И вдруг в наши спины ударил взрыв! Выстрелы! Пулеметная пальба! Надсадный вой, от которого мурашки холодной волной по телу! Треск! Свист! Частое сухое щелканье! А в плитках перехода отразилось широкое, грозное зарево.  
Кто-то завизжал по заячьи. Кто-то заматерился. Кто-то клубком покатился по ступеням вниз, в спасительное брюхо перехода. Старухи, обмирая, садились на подбитые ватой задницы. Я, словно в ступоре, обернулся и увидел...

    ...Стрелы из огня, которые взрывались в морозном небе золотыми шарами.
    ...Оранжевых жуков, взлетавших по спирали
    ...И засевавших свой путь мерцающими блестками.
    ...Красно-желтые шатры на полнеба и в стеклах домов
    ...Человека в сдвинутой на затылок шапке-пидорке
    ...Подносившего зажигалку к новым и новым ракетам

    И женщину, которая бегала за ним, одной рукой колотя его по спине, а другой рукой прижимая к груди коробочку с ярко-красными помидорами...