Ты ушла от меня…
Звук твоих невесомых шагов растворился в дожде или, может, в снегу…
Все, теперь понимаю, что я не смогу
перетерпеть эту боль,
без тебя я полный ноль…
Моё сердце безжалостно разорвано на части,
как рыба на берегу, умирает моё счастье.
Я в отчаянии шепчу твое Имя, время пролетает мимо меня,
но душа моя, надежду храня,
Истекает слезами.
Глазами
ищу твое фото на стенах,
кровь от мучительных страданий закипает в моих венах.
Без твоих прикосновений, без твоих вишневых губ
через несколько мгновений лишь останется холодный полутруп…

Все мечты – на куски,
чувства в тиски…
От черной тоски не нахожу себе места.
Еще вчера гуляли с тобой под луной, а сегодня ты уже чужая невеста.
Судьба–паскуда попутала рамсы –
одела на меня задом наперёд трусы!

Как все произошло, не верю до сих пор,
каждую секунду вспоминаю разговор
С твоей мамой,
которая упрямо
повторяла, глядя на меня:
«Никчемный аспирантишка, ты нам не ровня.
Пора  уж прекратить пустые дефиниции.
А Саша, Оленькин жених, работает в милиции.
Четыре дня назад ему присвоили майора,
а папа у него – заместитель прокурора!».
Не помню, как ушел – все было как в тумане.
Пришел в себя у себя, лежу в холодной ванне…


Все, что у меня теперь есть –
это месть.
Осталась пустота, ни жалости, ни совести.
Ничто не помешает мне кровью дописать последнюю страницу этой жуткой повести!
Сижу в своей комнате, выключен свет.
Передо мной несложный выбор – пистолет, стилет или кастет?
А, может, просто обойтись бейсбольной битою –
она уж поквитается за жизнь мою разбитую!

Финальный весь расклад сложился очень быстро,
когда я накатил палёной водки триста.
И, чтобы не тряслась рука,
курнул два косяка.
В руки стилет, кастет и биту, за пояс пистолет.
Вот вам мой ответ.
На этот беспредел.
Поехал в райотдел…

Первые две пули  - сержанту и прапору в дежурной части.
Щас я, краснопёрые, устрою вам несчастье!
Кляксы крови на Книге учета происшествий и преступлений  ввергли меня в исступленье и раж.
Привет,  кураж!
Три удара битой – и я поднимаюсь на второй этаж.
Там с лестницы опер упал замоченный –
это я с ним поздоровался отверткой крестовой заточенной.
И вот я уже
на третьем этаже.
Дорогу в нужный кабинет
расчистил мне стилет.
Оленькин жених
побледнел, затих.
Я подошел к нему, хладнокровно и цинично  задушил,
чтоб больше никому он дела не шил.

Все сделал.  Шо теперь?
Забаррикадировал сейфом в кабинет изнутри дверь.
Последнюю пулю оставил себе –
мусорам живым не дамся –
не бывать, видно, счастливой судьбе…
Гляжу, во дворе приземлился вертолёт,
через полминуты уже какой-то мужик в костюме и очках в мегафон орёт:
«Я міністр внутрішніх справ України Юрій Луценко!», -
как вам такая нелепая сценка?
Навёл резкость – в натуре, он,
продолжает тереть в мегафон:
«Ви звільняєтесь від відповідальності за скоєне. Бо здійснили акт вищого правосуддя. Ми – оборотні у погонах, катували затриманих, підкидали зброю та наркотики, фабрикували справи, отримували хабарі. Але докори сумління перетворили моє існування на суцільний жах, із цим неможливо жити. Сьогодні я підписав Наказ «Про негайне самознищення всього особового складу органів внутрішніх справ України», а Генеральний прокурор – всіх співробітників прокуратури. Його майже виконано. Я лишився останнім, але я зараз…», -
сказал картавый доброхот,
засовывая дуло Макарова в рот, как глаз матери, когда ее отпевали…

Я отвернулся от окна, отказываясь верить в происходящее –
а если это мираж, это все ненастоящее?
Сухой хлопок выстрела во дворе…
Двадцатого числа, в декабре…
И вдруг из-за туч улыбнулось солнце, расцвели цветы, зазеленела трава и запели птицы –
Надо же было такому случиться…!