Аднажды, то исть в классе так в 10 или 11 похуй, мы пашли фсем хораводом в паход на природу. Знаите, озеро, лес, вотка, комары там клещщи фсякие. Было нас чилавек питнаццать беспезды. Фсё так ровно вначале было. После пятой (стопки) палезли в воду. Мы с моим лучшим корешем Чиснаком продолжали жечь глотки.

    В процессе злоупотрибления мой друк поведал, што у ниво с сабой маска нахуй страшная што пездец. Как иё использовать в карыстных целях мы дагадались сразу.
    Стемнело. Все такие висёлые, пиздят о хуйне какой-та. Только мы с Чиснаком периглядываимся и представляим как фсе абасруцца от страха при виде такова уёбисча, пелотки заминструируют, поцаны поседеют и ломануцца в сорону нахуй. Чиснок начал пастипенно перихадить к теме «страшшшшные ыстории», нагоняя жути. Я перихватил иницыативу и улыпки стали тухнуть, как и кастёр, патамушто стрёмна фсем стало за дровами в лес хадить.
Итак, публика разогрета для придставления. Атходим мы карочи с Чиснаком метров на писят от костра, типа пассать, и он надвигает на свою тощую репу енту маску. От иво вида я сам чесна гря чуть не абасрался риально. Маска – жэсть во плоти. То-ли инапланитянин какой-та, толи утопленник, толи мудопраёбище какое-та – хуй знаит. Карочи, как следует проржафшись, на щёт три я изобразил нивзъибический крик ужоса как в кино. Чиснок паплёлся в сторону кастра. Я еле сдержывался, штоб не заржать и не испортить такой беспезды смелый паступок Чиснака.

Дальше со слов Чиснака.
Идёт он карочи. Тишына – пиздец. Слышна только как ветки под ластами хрустят и сопственное дыхание. Тишынааааа нааааах. Кагда Чиснок подашол метроф на дваццать, то для пущёй жути фстал на четвиреньки. и папиздил дальше. Вот и кусты – за кустами фся пиздабратия.
После ниотибацца шуршания из кустоф появилось рыло Чиснока в аццком абличии ентой самой маски. Тишына нах. Чиснок растирялся и праизнёс чё-та затижное типа «э-э-э-э-э-э-э-э». Ниаписуемы глоза пьяных и беспезды охуефших аднаклассникоф. Бешеная силёдка курит в старонке беспезды. Блять, снова тишына. Прашло сикунд десить беспезды и тут начилось. Кто-та схватил гарящую палку из кастра и ломанулся в сторону уёбища Чиснака. Чиснок на редкость быстра сообразил чё к чему, прикинул хрен к заднице и щиманулся нахуй абратно в кусты. Наши пациенты в виде пьяных аборигенов из племени Тулумбасоф решили выбить фсе зубы на галаве у пришельца. С криками «а паибать» кинулись за телом, каторое фстало на на задние канечности и папиздило нахуй в лес, сшыбая тощим тельцем бурелом и молодые бирёски.
В это время я катался от смеха на зимле, так как думал, што эт они с перисёру так глотки рвут. Хуй я угодал. Бедный Чиснок сорвал к хуям ёбаную маску и давай арать сквозь сопли и адышку жалобно так «эт яааааа поцаныыыыыы», приодолевая ямы и диревья на манер фильмоф пра Джэки чана. Но разгорячонные ахотники на вомпироф жаждали крови. Што тагда творилось в галаве у Чиснака – скозать трудна.

Чюдом Чиснок съибалса ат них и атдышафшись папиздил абратно. К таму времени я ужэ пришол к кастру и выслушав наперибой трищафших пелоток, побилел как поталок в учительской. Фсе падумали, што я испугался чудища невзъибанскова, а я проста придставил как пьяные атмарозки ночью в глухом лесу выворачивают ливер Чиснака наизнанку. И тут паивилась толпа, каторая за ним гналась. «Ни дагнали» - выдали ани. У миня каминь с серца упал. Слава яицам – жывой.
Пропажу Чиснака даже никто ни заметил. Фсе просто напились и акуклились кто где. Под утро припиздил Чиснок. Аказываицца он есчо и заблудился на абратном пути. Вермут (лох местный) даже с просони спрасил: «Ты чё, драчил там штоли?». «Нет, я ваще никада не драчил» - грусным голасом атветил Чиснок. «Многа патирял» - атветил Вермут и снова защимил сваё рыло на моей ноге.