Предложение пришло, как всегда, внезапно. Сначала образовалась водка, а потом и решение поехать на природу. Компания подобралась соответствующая: ревизор банка (Вадик Жидолинский), эксперт-криминалист (Антон Вонито), и студент пед.универа (хе-хе). Нам повезло, на следующий день на сопке двух братьев должны были проходить соревки по скалолазанию и прочей поебени.
  Единственная проблема состояла в том, что снежок лежал ещё достаточно изобильно, а по ночам температура и вообще уёбывала в минус. Водки мы захватили ровно столько, сколько сможем выпить, плюс ещё столько же для подстраховки. Итак, прибыв на место и расставив палатку, мы двинулись к ближайшему огоньку, сжимая в руках заветную литровую тару. 
    Предполагалось, что те спелики, к которым мы прибьемся лагерем, на завтрашний день будут падать вниз гроздьями и рвать страховку. Как бы не так!!! Мерзопакостные спортсмены объявили в этот вечер сухой закон, а единственного ренегата заставили отжиматься с сигаретой в зубах. За что вся  наша компания была проклята и даже отправлена по известному адресу.
  Всё бы ничего. Но как-то быстро наступила та счастливая стадия, после которой мир становится прекрасным и приветливым. И тут Вадика потянуло спеть. Его вид изначально не внушал доверия -  в чётко отглаженных брюках, рубашке и галстуке, он придавал нашему собранию вид выездной ревизорской комиссии. Как он разглядывал нас в ночи сквозь тёмные стёкла очков, известно одному ему. Итак, он запел. К сожалению, его громкость была обратно пропорциональна отсутствию слуха и голоса. Когда он пел у себя дома, тараканы выползали из укрытий, строились в боевые порядки, и с максимальной скоростью эвакуировались в направлении ближайшего выхода. Заткнулись привычные ко всему туристы, казалось, его голос обретает плоть, и, буквально вгрызается в мозг.
  Концовки я не разглядел – Антоха, заебенив в рот очередную порцию «Пшеничной слезы» упал с бревна и покатился вниз. Пришлось его спасать, тем более что Жидолинский разошёлся не на шутку, а пытавшиеся его утихомирить отхватывали своих первых пиздюлей. Помня о том, что умный наблюдает чужую драку со стороны, и о том, что здешних туристасов всяко больше, я покатился следом.
  Как бы ни было тяжко, в абсолютной темноте, под горочку, скатываться вниз, поднимать наверх два тела (включая и своё) было ещё тяжелее. Добравшись до места предполагаемой дислокации, я отправился на разведку. Ибо было неизвестно, чем закончился бунт Вадика, и какими репрессиями это грозило нам. На удивление всё было тихо и мирно! Жидолинский, положив пиджак под голову,  вытянулся поперёк палатки, и уже нарушал атмосферу тишины произведением звука из нижнего и верхнего отверстий. Видимых повреждений на нём не было, даже галстук лежал совершенно прямо и гордо, напоминая о нерушимых традициях сбербанка России. Пришлось дать ему пиздюлей и заставить одеться, дабы не отмёрз окончательно. Втолкнув Антоху внутрь, я отправился допивать Божественный Нектар.    Идти в тот же самый лагерь я не рискнул, а посему пошёл искать другой, благо сопка по количеству огней напоминала шабаш ведьм.
  Дожрамшись, отправился обратно, где меня ждал оскорблённый в лучших чувствах камрад.  – Ёбаный в рот! Пока я тут камни с костра пиздил, эта сука успела загадить своё место и перебраться на моё! – матерился Антоха. Действительно, Вадик лежал в другом углу, галстук подозрительно свесился набок, а на прежнем месте приветливо поблёскивала влага непонятного происхождения.  – Действительно урод! – поддержал друга – тем более что я то сплю посередине! Залезть к нему в
штаны героя не нашлось, не смотря на весь наш пьяный похуизм. Из чувства справедливости мы перекатили Вадика обратно и провалились в алкогольно-морозную кому.
  Судя по тому, что с утра вода в палатке не замерзла, внутри был плюс. Спасибо Антохиным камням. А водку мы так и не допили.