Она жила неподалёку от моего дома. Буквально 5 минут хотьбы. Мы познакомились когда я снимал комнату в той же коммуналке, где жила и она. Смазливая худенькая девочка совершенно без мозга, вот как бы я её назвал. Ей как раз исполнилось тогда 22 года. Она владела двумя комнатами в этой коммуналке. В одной она жила вместе с ребёнком и «мужем», вторую сдавала. Её звали Вера.
Пожалуй в той квартире никто не был обеспечен. Одни киряли без продыху, другие ширялись, и все они воспитывали своих детей. Дни начинались ссорами и воплями в коридоре. Именно тогда я твердо решил, что брак – это несомненный законный, имеющий традиции акт суицида. Но это были мои мысли. На самом деле там никто не был женат и никто на за кого не выходил за муж. Это была зона гражданского брака.
Меня как раз выгнали из общежития университета за пьянство и уматное интервью, которое я дал охране студгородка под запись на видео камеру. В общем я нуждался хоть в каком-то жилье. Немало поебав мозги с блядскимм агенствами по недвижимости я нашел комнату по адресу 2ой переулок Станиславского 15. Сдавали комнату мать с дочерью, которые работали в местной пельменной столько, сколько они себя помнят.
Пара первых дней прошла мимо очень тихо, даже незаметно. На третий день зашёл сосед и предложил мне напоить всех обитателей пивом во имя моего вселения. Я был не против. Было начало октября но как раз в этот знаменательный вечер стало подозрительно тепло. Затарившись пивом (не миллером конечно), мы расположились на подъезде. За пустым пиздежом подошла ночь. Уложив своих детей спать, на подъезде появились «жены» тех с кем я бухал. Нацедив им пива мы продолжили свои рассуждения о том, как круто гонять на БМВ пьяным в говно и как охуительно ебаться с маленькими японками.
Подошло 2 часа ночи и на поле боя осталась Вера, я и Серёга, который под синькой уже влез в шкуру гопника и пошел спрашивать 2 рубля у какого-то дедка. Я и Вера продолжили кирять. Она поведала мне о том, что живёт в этом, так называемом доме, всю свою жизнь и знает всех по близости. Честно сказать, домом это убожественное скопление брёвен назвать можно было только сильно подав синего, так как ванна в которой можно было помыться находилась в кухне. Пол окончательно прогнил, а в сортире не было сливного бачка как такового. То есть перед тем как посрать надо налить в спец-ведро воды на кухне, посрать и потом смыть своё творение из ведра. К тому же у меня в комнате было выбито одно стекло из двух (двойные рамы), а то которое уцелело было тоже разбитым, но не до конца. Выпал только осколок примерно 15*10 см. Короче это был не дом, а деревянный барак 40х годов, который стоял в самом наркоманском районе жилмассива.
Я понял в ту ночь, что выпив синьки Вера может пиздеть не переставая о чём угодно. Даже сказала, что я похож на её бывшего парня, и что видит людей насквозь. Над последним я беззвучно поржал и к трём часам ночи покинул поле боя. Разведка была проведена успешно.
Дни шли и сладывались в недели. Я изучил повадки всех обитателей и мог сказать, кто и где находится без всяких бабок-гадалок. Свой план я осуществлю скоро, решил я тогда.
Меня совершенно заебали соседи своими воплями и просьбами занять денег и я возненавидел их всех как одного. Меня одолел «муж» Веры разговорами, мол, как было бы заебись если бы я привел ему бабу, чтобы он её трахнул. Когда же я приводил бабу для себя, он жалостливо смотрел мне в глаза и просил познакомить его с ней. Особенно я тяготился мыслью о Вере, потому что понял, что это просто тупое блядское дерево, родившее хуй знает что. Она хотела трахаться со мной, но не говорила. Итак я решил убить Веру.
Ей исполнялось 22. В тот день в квартире было много людей. Гостей, родственников, друзей родственников из которых сидел в тюрьме каждый второй. Я твердо решил сделать это имеено тогда.
Гости пили третьесортный алкоголь (слышали вы о «наливке» «Спотыкач»? Если нет, то вам повезло) и грузились своими понтами приобретёнными на нарах. Тупо втыкали в телик и бухали всякое говно. Их дети, сидевшие неподалёку обсирались в штаны и продолжали сидеть в собственном дерьме, воняя и крича. Жратва, которую приготовила Вера, была несъедобна, так как она не умела готовить даже глазунью. Я видел такую днюху в первый раз в жизни, и это зрелище всё больше уверяло меня в том, что я убью её сегодня.
План был прост. Двумя днями ранее я снял комнату в пяти минутах ходьбы от этого ебанатского барака, и перетащил свои вещи. Этого никто из обитателей коммуналки не прочухал. Это было 80 процентов успеха. Остальное было делом техники.
Поймав Веру в коридоре я упросил её выйти на улицу выпить по пиву и покурить в дали от её гостей. Она согласилась, потому что была уже под синькой, а пьяная она не раз говорила со мной о ебле. Она вышла через пять минут и я вручил ей в руку последнюю в её жизни банку пива. Мы медленно продвигались по ночной окрестности и пиздели, потягивая пиво. Я вёл её в место нужное мне, но она не знала об этом. Она была больше увлечена анекдотами, которые я ей рассказывал. Покончив с пивом мы оказались возле сарая без крыши, это и было нужное мне место. Я обнял её и она тут же продолжила мои мысли делом. Опереться было не начто и я взял её стоя, мы были примерно одного роста. Когда я кончил, мне стало жаль её убивать. Я плавал в море своих мыслей и рассуждений. Решив сдаться, я проводил её домой и больше никогда не возвращался в этот ебаный барак, в котором рушатся потолки и стены.