Петя Медов скажет каждый,
"Парень Петя, хоть куда!"
Тока бабы почемуто
Не давали нихуя.
Пете было так досадна
Хоть в костюме, хоть нарядно,
Аднахуйственно прохладно.
Относилися к нему.

Были нах, у Пети ушки
Под зализанной макушкай
Нервно пряча их всегда.
Тока ночью иногда.
Он украдкой доставал их.
из под слипшихся волос,
и чисал, чисал, чисал...
Пшикал дезикам на них,
Кроми Лоха был он псих.

Псих канкретный, я ебу.
Псих такой, что одному
Чуваку с разбегу он.
Расхуячил домофон.
Все бы ладно, сам такой,
Тока бил он галавой...
Патому как ему в башню
сперма нахуй била страшно...
и за эта ат людей
атгребал он песдюлей.

Накатив стакан пефка
Крыша ехала слехка,
Будто после литра вотки
Всюду виделись пелотки
Жгучей злобой к ним питая
Ненавидя всей душой,
Пиздил их не разбирая,
Вместо чтоб ебать елдой.
И однажды Пидарас
Палажил на Петю глаз

Караулил каждый вечер,
У подъезда "малыша"
Будто бы четал газету,
Никуда и не спеша.
Представляя как он тискал б.
В мягких ручках голыша,
Замирая, предвкушая,
Застывая, чуть дыша.

И саставил уебан
В жопу трах - каварный план.
Петю Медова на раз
Отдолбить в ональный таз,
Изменилась штоб паходка,
И забыл он про пелотки.

Петя Медов, хоть и лох,
Попай чуствовал падвох,
Странный дядька во дворе,
И газетка на хуе.
Подозрительно лежала,
И заметно привставала.
Каждый раз при нахожденье
Жопы Петиной в движенье.

И однажды в час глухой
Петя шел к сибе дамой
целый день на пляжи в поте
зырил, как ибуцца тети
вмести с дядями в кустах,
фдрук в падъезде - Жопотрах!!!
в тимноте к нему песдует,
над сабой махая хуем...

Фсе считали Петю лохом,
Даже афтар думал так.
Оказалось Мёдов ловок,
С ним не справишься за так.
"Педарасав ненавижу",
Громко он заверещал,
"Я тибя сейчас упизжу",
Зло, сквозь зубы прошептал.

И любимую кувалду
из кармана тащит враз,
И по хУю пидарасу,
Ебанул он тот же час.
Дальше Петя был ужасен
в гневе брысгая саплей
педараса он раскрасил
красно-синею хуйней.
Труп с расплющенною шнягой
абнаружили с утра
па званку саседей нахуй
С бадунища мусара.

Думал Мёдов - "Всё, пиздец.
Всё - посадят на конец,
Отпидорят, нах, в тюряге,
Буду мыть чужые шняги."
Двор сочувствовал бедняге,
Даже телки не в попад,
Предлагали рот и зад.

Чобы снять таску и грусть,
Петя, блять, вашел во фкус.
Сухарей сушил карзины
И натягивал вагины
Только зря он ждал расправы,
Фсе ему кричали "брава"

Патаму шта вту суботу
был аткрыт сезон ахоты
и атстрел дырявых жоп
был не то что наказуем,
А скорей наоборот.

Петя сщастлив, телки рады.
Ведь такого паренька,
Отхватить савсем не просто,
Хоть из тыщи, хоть из ста...
И на этом мы оставим,
Петю Медова за тем,
Чтоб опять к нему вернуться,
Для раскрытья новых тем....

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++


"Петр Мёдов, год спустя".

Товарищ мой, давай вернемся,
К герою наших стремных дней,
Рассказом новым увлечомся
Про Петю Медова скорей.

Для тех кто незнаком с Петро,
Не слышал подвига его,
Напомню - парень в одиночку,
Ебашил пидара. И точка.
-----------------------------------------

"Полнокровное, наглое бляцтво,
будоражит маю либиду,
пачиму так хачу я ибацца,
ниприменна в сырую песду...

С бадуна же асобенно жоско
все бунтует. И требует хуй
губ блистящих, кабуто из воска
непременно взаглот пацылуй..."

Так вот думал а женшынах Петя
с похмелуги активна драча,
и мял яйца в машонки пакете
словно тенисных два, бля, мича...

Ахуенно себя взбударажиф,
Доведя до незримых высот,
Петя вдруг неожиданно кончил,
Вот такой получился компот.

И апять для себя убедившись,
Как приятно присесть падрачить,
Пабежал он на поиски дивчин,
Чтобы их заибись отъебстить.

Пробегая фпадъезде, он вспомнил,
Как всего один годик назад,
Захуярил он здесь пидараса,
Защищая свой девственный зад.

Выйдя смело на улицу, гордо
Поднимая йебло над собой.
Он вдоль дома прокрался тихонько,
Чтоб не фстретиться с бабок толпой.

Опасался он их не на шутку,
После встречи печальной одной,
Когда клюнув на подлую "утку"
Он чуть чуть не расстался с елдой.

Но об этом товарищь папозже,
Или может быть в следущий раз,
Или может быть в каментах даже,
Но увы, но увы не сейчас.

А наш Петя тащился в певнуху,
Чтобы там зацепиться на шмар,
Ахмурить сабой пьяную шлюху,
И нырнуть быстрей в йебли угар.

Так как Петя был ветренным психом
И подобен обычному ЧМУ,
То все окружные бамжыхи
с наслажденьем давали ему.

Но певнуха с утра пустовала
Алкашня еще крепко спала,
И одно только бабье йебало
Пило молча партвейн у стола.

И наш Медов, слехка застеснялся,
Сел за столик в далеком углу,
Передумал, чуть-чуть приподнялся.
Но уселся почуяф песду.

Патаму что сама же синячка
Падвалила за столик к ниму,
Принеся с сабой блюдо са жрачкой,
И партвейна бутыль ко всему.

И для Пети такие расклады
Угаждали его же хую:
"И паить ее нахуй ни нада,
на халяву щаз сам падапью..."

Но ачнулся он враз ат мечтаний,
Как шепнули: "йеблом не торгуй!"
Патаму чта каряваю дланью
Ево шлюха схватила за хуй.

Как в рекламе известного фильма
Голос женский, прорвав тишину,
Заставлял отправляться куда-то,
Он не понял, но вроде в пизду.

А блядина на кортачки севши
Растигнула у Пети штаны,
Начила, будто месяц не евши,
На хуй капать ручьями слюны.

НихуЯсебе! - Петр воскликнул,
Глубоко похатлива вздохнув,
Он по гланды ей хуем проникнул,
За ушняк ее зло натянув...,

И праникнувшись сладкою дрожъю,
Как рагатый ибучий сатир,
Патянув за ушей шлюхи вожжы,
Патащщил её в местный сортир.

А она присосалась пиявкой,
И залупу ласкала щекой,
"Полнокровное, наглое бляцтво"
Вновь подумал герой молодой.

Он ее присланил к писуару,
Смрад гавнища его не смутил,
зАадрал юбку, дыхнул перегарам
И трусы ее резко спустил.

И как будто доской песданули
По йеблу удалого мальца:
Между ног у той шлюхи свиснули
Два бальших и тежолых йайца!

АХТУНГ! АХТУНГ! В бошке зазвенело,
«Блять песдец, успакойся, не сблюй,
ты же в пидара скотцкое тело
чуть не всунул свой бешеный хуй!»

И в миг Тайсоном стал наш Петруха,
Как Мересьев сжал волю в кулак,
"На старуху бывает проруха,
ну держись бля, ебаный мудак!"

И вскипела в нем кровь и праворна
Ево белая тощья рука
атарвала педриле под корень
Оба жирных синюшных яйца…

А патом разъярился наш Медов
И такую беду учинил:
Каблучищем своих жалких кедов
Йайца в жопу педриле забил.

Шлюхопидар тот больше не ходит
Там, где люди нормальные пьют,
И слушок прокатился, что вроде
Даже в жопу его не ебут.

И падонков малых с новой силой,
Прямо в сердце берут завидки,
Ну еще бы фтарого педрилу,
Замочил Петя с легкой руки.

И в окрУге, что Петя очистил,
От пидозных ублюдошных пут,
Долго думают впредь педарасы
Прежде чем им решицца на блуд.

И с тех пор и пачет и презнанье,
Получал Медов Петя, визде.
И педрил стало в городе меньше,
Да и Петр купался в пизде.

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++


Петя Медов. Пелотный проект. Поэма ниибаца.

Пролог:

Чтоб не писать потом хуйни,
Что "длИнно" или мол "несмок",
Четатель, ты одно пойми.
Что этот крео лишь для док...

Поэма:

Светило солнце озаряя,
Уютный дворик, тихий сад.
Опездал юный прохлаждаясь,
В тени отсижывал свой зад.

и пальцем копошился в нОздрях,
исследуя соплей пласты,
слегка украдкой портил воздух,
без риска огрести песды.

Так праздно пролететь суббота,
грозила, но всего за миг
Нирвану вдребезги разрушив
Весь двор пронзил истошный крик

Украли! Дефственность украли!!!
Арала сучка на весь двор,
парвали целку майей крале,
ну берегись, паскуда, вор!!!

Малец притих, к стене прижался,
ведь с дочкой этою манды
вчера он только упражнялся
Касаясь яйцами пизды.

И в миг на жопе от волненья,
Зашевелилась волосня,
Все тело в робости смущенья,
Покрылось кожою гуся.

"Ублюдок! Выродок! Свинья!"
Не унимался голосок.
"Попробуй выеби меня!
Конечно, этоб ты не смог..."

И коротнуло тут в мозгу,
и голос "Эврика!" шепнул,
"бля, неужели не смогу?"
песдюк падумал, и рыгнул.

И тайный план подчти мгновенно
под коркой черепа засел,
Петро замыслил ахуенный
Развратный, блятский беспредел.

Одеться будто бы он дядя,
Ебацца взрослый, беспезды,
И баба эта, чтобы глядя,
Не разгадала бы хуйни.

С трудом дождавшись темноты,
И у сестренки спиздив тушь
Нарисовал себе усы,
Мечтая что сорвет он куш.

И вот с шампанским, с шоколадом,
В костюме с бабочкой от Босс,
Все подготовив так как надо.
Шагает юный ебасос.

Ну вот и дверь, звонок, ответ:
- Что нужно? Вы к кому?
- Кхе, простите, нужен мне минет,
точней не мне, а хую моему.

И продолжая удивлять себя,
Петро шагнул, через порог,
Прошел еще чуть-чуть вперед,
И за спиной скрипнУл замок.

Другой бы в этот миг опешил,
И в чувство сам себя привел,
Но Мёдов был большой опездал,
И даже бровью не повел...

"-Ну чтож, дружище" Как-то сладко,
Ему ответила она,
"-Пройдем, а то здесь очень жарко."
И сразу в спальню повела.

И по пути дверей засовы
не забывая затворять,
округлым крупом своей жопы
вихляла, старайа проблЯдь.

И вот уш спальня. Атварилась
пред ним последняя уж дверь,
и темнота пред ним открылась,
маня нырнуть в нее быстрей,

шагнул наш Петя, и тот час же
в мозгу взорвался динамит,
и звезды в зенках вышли даже
и он подумал, что убит,

но это было не затменье
а просто кто-то паеблу
жестоко Пете зайебенил
чтоб он свалился на полу...

...Очнулся йобарь наш чуть позже,
чуть чуть подмерзнувши слегка,
открыл глаза, и бля, о боже!
он крепко связан по рукам!!!

Адин лифон из черной кожы
одет на нем всего лишь был
А рядом скалилися рожы
и Петя прихуйев застыл...

Мамаша с дочкай и с папашей
в ажурных клепаных трусах
хуями латексными машут
И жадно смотрят в Петин пах.

Ну что, приступим! Выдал Папа,
И угрожающе заржал,
И словно маг из ниоткуда,
Он банку смазочки достал.

Мамаша круто изъебнушись,
К Петру присела на лицо,
А чтобы тот не залупнулся,
Взяла в кулак ево яйцо.

Дочурка, нежное созданье,
Открыла ящик у стола,
Моток достала изоленты,
И замотала хуй Петра.

Но Петя этого не видел,
Ведь нос его торчал фпесде,
А пред глазами растилался
Огромный сфинктр на перде.

Мамашка хрюкала, елозя
по сальным Петиным губам
Вагиной дряхлою навозя
О щеки вытирая срам.

Папаня хуй намазав ваксой,
За волосню стянув маман,
Над петей встал огромным ростом
И быстро хуем замотал.

От вожделенья умирая,
Дочурка йобнула отца,
По животу попасть желая,
Отбила папе два яйца.

Папаша скорчился от боли,
Присел, держа себя за хуй,
А мамка щедро подарила,
Ему от плетки поцелуй.

Тот заревел от наслажденья,
и кончил доче на лецо,
мамаша ж в яром исступленьи
еще одним его рубцом
от семихвостки наградила,
и дальше пиздить принялась
с тупой ухмылкою дибила
(а дочка с Петею еблась).

Лежа под градами ударов,
Отец стонал ловя экстаз
А мать сильнее ускорялась,
Долбя елдой отцовский таз.

Забив его до недвиженья,
Когда из жопы кровь пошла,
Она над ним усевшись смачно
Отцу на рожу насралА.

От вида этого едва ли
Нормальный сможет не сблевать,
Но Петя в этой обстановке.
Собрался было вдруг кончать.

Ведь дочка хуй ему сасала
как карамельку чупа чуп
и от оргазма тихо ссала
стерая сперму с сваих гуп

отец, уж видя на измене
прыщавых Ягодиц мячи
тихонько захлебнулся в пене
говна и маминой мачи,
хрипя и хлюпая сопаткой,
в конвульсиях суча ногой,
а дочка думала: "как сладко,
как прется папа дорогой!"

"А нука доченька падвинься,
мамуля, Петю паебет!"
Сказала старая кобыла,
Смотря как доченька сасет.

"Пашла ты на хуй и фпесду.
Вот так тебе ево отдам.
Петрухин хуй чур я сосу.
А папин хуй, мамаша, Вам."

И в тот же миг, косой удар
Чиркнул па роже этой твари
"Держика, шлюха божий дар!"
Кричала матушка в угаре.

А доча, тоже ведь не дура,
Схаркнув три зуба на лету,
Вошла башкой в ее грудину,
Рукой хватая за песду.

Нащупав дряблую вагину,
И приподнявши за песду,
Что было мОчи прям на спину
Хуйнула старую каргу.

Раздался хруст, как старой ветки.
Трещала мамина спина.
Скажу четатель для заметки.
Раз хруст такой - спине пизда.

И сука старая хотела
откинуть прочь свои коньки,
но ядовита захрепела,
и взмахом дрогнувшей руки

как томагавк митнула в дочку
бальшой храмираванный хуй,
каторый йей ваткнулся в почку.
Тут Петя понял, обалдуй,

что надо когти рвать отсюда,
не то засветит криминал,
и хорошо, отец паскуда
Ему несмок залезть в анал...

Но отвликли тут разъебая:
В углу раздался громкий звук,
То дочка дух свой испуская,
Из жопы выпустила пук.

В уме к причастию взывая,
Пытался перегрызть он жгут,
Свои ручонки напрягая,
Стараясь вырваться из пут.

И в исступлении от страха
порвал зубами он капрон,
и быстро, быстро, быстро нахуй
уже бежать собрался он

И фдрук отец зашевелился,
Наверно, судя по всему.
Не до конца он подавился,
Раз удалось дышать ему.

И словно жыткое железо,
В мозгу вскипело у Петра,
И он решил спалить всех нахуй
Мамашу, дочку и отца.

и с корнем выжеч этат ахтунк
искоренить к хуям разврат
ведь там в углу он видел ясно
стоял горящий ряд лампад

Не дожидаясь воскрешенья,
Ублюдка, старого козла.
Он из лампАды тихо тлевшей,
Ему все вылил на чреслА.

И в темпе вальса, не стеснясь,
Найдя шмотье и сапоги.
Зажег он спичку улыбаясь,
И к голове поднес карги.

Все трое вспыхнули фонтаном
Бенгальских искр беспесды,
А Петя был уже фантомом,
Летя сквозь темные дворы.

А по утру газеты Энска,
Всех известили об одном:
"Убиты трое извращенцев!"
"Сгорел пидозный мерзкий дом!"

В одной же маленькой квартире,
Под одеялом в теплоте,
Храпел мальчишка - Петя Медов,
Держа ручонку на хуе.....