Мавр проснулся в своей однушке.
Сильно болела голова после вчерашнего распития крепких спиртных напитков. В одной майке, треко и в зимних туфлях с загнутыми носами.
Сел на кровать. В этом полумраке, в давящем сквозь грязные дешёвые шторы свете фар автомобилей со спортивными глушителями, громкими бассами музыки, не было смысла для отдыха. Он подошёл к холодильнику Бирюза доставшемся от бабушки с компрессором из инжекторов Волги которые он вмонтировал сам.

Выпив жадными глотками четверть Славянской мощными обжигающими дыхание и горло глотками, он достал свой пятый айфон купленный у Армэна за какую-то свою пьяную пятую новую знакомую с простым иностранным именем.

-Вадим, мне надо законтоваться у тебя в Петушках. Нормально. Только не говори никому, иначе все они будут долго искать остатки твоего трупа…

Ночь внушала мерзость и тот самый липкий страх который подступал комом к горлу. Простуженный сфинктер ныл от боли. Он достал готовый шприц хмурого и затянув резинкой руку, поставился.

Март. Приятное время чтобы не думать ни о чем. Как в гигантских рукавицах дела Мороза который непойми откуда взялся. Мавр жмурился в кровати. Тело сковала материнская забота и глухое ватное тепло.

Прошло шесть часов.

Проснувшись Мавр пришел в себя и почесав затылок вспомнил что пора ехать к Вадиму.

Выйдя из подворотни своего старого дома, он шел в черном кожаном плаще накинутом на одну майку, перебирая правой рукой свой свёрток.

Мент. Подумал Мавр.

Под падающим снегом у фасада магазина стоял офицер в форме ожидая своего напарника.

Мерзко. Подумал Мавр и остановился.
Ему не хотелось попасть туда, в новый адд. Туда, где в потоках горячего бурлящего громкого говна, ты стараешься безуспешно выспаться, а когда тебя всё достает, соскакиваешь с кровати и начинаешь орать на тех кто самый громкий угрожая им расправой, и если не помогает рвёшь и мечешь, но без увечий, потому что за это можно просидеть у хозяина дольше срока.

Полицейские… Здоровые, молодые, жизнерадостные. Я бы сейчас всё отдал чтобы оказаться на месте одного из них, подумал он. Рука сжала свёрток.

Мимо прошел ещё один. Сердце упало на ритм. Но виду не подал. Только в ушах заложило, сухость во рту дополнила дискомфорт. Медленно пошел прочь.

Они не на того нарвались, уйду как белый тибетский барс - бесшумно и стремительно, подумал Мавр, уходя прочь от офицеров полиции в переулки.

В одном из переулков из-за поворота вышло девятнадцать цыганских подростков и четыре грузных старых уродливых цыганки, одна из которых ударила Мавра по голове тяжёлым металлическим предметом.

Никаких тебе Петушков!! Не стоило тебе грубить Вадиму! - радостно вопили цыгане уходя, забирая с собой свёрток.

Мавр проснулся от зябкого холода, одну его руку доедали бездомные кошки. Ему было безумно горько от того, что далеко-далеко в Вюурл Ахвук-Онэ Кэ
плачет маленькая девочка-эскимос, мечтающая стать оперной певицей тик-ток.