Розоватый унитаз смотрел на меня своим ярким, хлорированным глазом.

Он был нерушим, как как интеллект господина Аршавина. Его не затронуло физическое, умственное развитие.
Он был продуктом эволюции, который исполняет на протяжении веков одну и ту же постыдную, но совершенно необходимую роль.
Подходящие к нему артерии питали его своим соком, неизменно возвращающ­емся на землю на протяжении миллионов лет.
Он был горд, как римский император, он был тверд, как задница твоей партнерши, сократившейся всем телом в оргазме.
Его округлые линии жизни и судьбы, созданные руками богов из  податливой глины  показывали полную  безразличность этого субъекта к тебе.

Ты же был влюблен в него. Только вчера вы с ним занимались, этим, ну, ты понимаешь чем... Он весь намок и озолотился от твоих
легких испражнений. Он не хотел говорить тебе, что любит тебя, он был холоден, но ты приходил к нему снова и снова. Твои визиты мало затрагивали
его, он отвечал тебе скудным звуком сливающегося дерьма в общую канализаци­онную трубу, до краев наполненную  безответными чувствами.
Но сегодняшний твой визит ошеломил существо. Ты целовал его, ты целовал его долго и упорно, напрягаюсь всем своим телом, будто
борясь с чумой, ты изрыгал себя, ты был беззащитен и слаб перед ним, ты просил его защиты и покровительства, ты открыл себя ему.
Он понял тебя, и обнял тебя пластмассовым, измазанным продуктами жизнедеяте­льности всей общаги, кругом. Он полюбил тебя.
Вы любили друг друга. Все-таки она есть, любовь