Придёт Басист Басистыч домой, самовар поставит. Самовар поставит, стол накроет. Стол накроет, на лавку дубовую сядет. Посидит, а тут ужо и самовар поспел.
Возьмёт Басист Басистыч, да чаю себе и нальёт. Нальёт себе чаю, полную чашку, да покрепче. Нальёт значит чашку, и давай чаи гонять.
Гоняет чаи, бубликами закусывает. Закусывает, значит, бубликами, ну а коли бублики надоели, то и коржики завсегда рядом стоять. А как рядом стоять, так отчёж не взять? Схватит Басист Басистыч коржик, и с большим удовольствием за бубликом его схрумкает.
Напьётся Басист Басистыч чаю, да и рыгнёт сытно. А как рыгнёт, так назад и откинется. Откинется назад, пальцами по столу побарабанит, да ещё разок срыгнёт с живота. А не испить ли мне чаю, да с ватрушками, - подумает Басист Басистыч, да сам же себе и ответит скоро: Чё ж не испить то, испей, Басист свет Басистович, испей дорогой, чай не в гостях сидишь.
И выпьет Басист Басистыч ещё самовар чаю, с ватрушками, рогаликами, конфетами да пирожками.
А тут скоро и в сенях зашуршит, да дверью скрипнет.
Что такое, никак дверью скрипнуло?!
Дак это Епифана принесло. Епифан пришёл, что-то в руках принёс. Принёс-то принёс, да только сапоги не скинул, и картуз не снял. Не снял понимаешь картуз, и как есть, в картузе, да в сапогах грязных на лавку плюхнулся. На лавку плюхнулся, аккурат супротив Басист Басистыча. Уселся, значит супротив, да взглянул нагло так, не подобающе. Зыркнул, да и узелок то свой развязал.
А там чашка! Да какая! Огромная! Всем чашкам чашка! Полсамовара в такую влезет, и ещё сахару фунт войдёт!
Эт ты не хорошо. Не хорошо это ты Епифан. Эт ты зря. Зря ты. Ишь с чем в гости припёрся!
Стукнул Епифан чашкой по скатерти кружевной, и чай себе налил. Налил себе полсамовара в чашку, да хвать граблями коржик. Сграбастал коржик, а за ним и пирожок. Да прямо из под носа у Басист Басистыча сграбастал. Хвать, значит, пирожок, а после оттопырил, курица мокрожопая, мизинец, да хлебнул из чашки так, что с печки валенки упали. Свалились с печи валенки, а Епифан даже зенками наглыми не моргнул, кинул в пасть пирожок с коржиком и сидит цацею, да знай себе причмокивает. Ну, думает Басит Басистыч, погоди у меня. А Епифан в ус не дует, хватает коржики почём зря, да мизинец оттопыривает. Хлебает так, что свиньи в хлеву бесятся. А тут и рыгать начал. Ишо нам не хватало, чаво устроил! Схватил, мерзавец, конфету, а бумажку-то, бумажку, на пол скинул!
Басист Басистыч ужо и чай глотать не могёт, и чашка в его руке дрожит весьма волнительно. Ну а Епифану то что, вконец обнаглел, сучий потрох, схватил ручищей последний бублик, поднос опрокинул, чашку свою в один присест прикончил, и опять её под самовар подставляет!
Не стерпел тут Басист Басистыч.
Вскочил, лавку опрокинув, из-за стола, и хватил Епифана ложкой мельхиоровой по лбу. Так по лбу хватил, что чашка епифанова в одну сторону полетела, бублика огрызок на другую, а сам Епифан икнул, да кафтан себе весь испачкал. Опомниться не успел, глядь, а Басист Басистыч уже самовар заносит.
Вскочил тут Епифан, уже не до чаю, и к дверям поскакал. Из сеней выскочил и к калитке быстрей. Из калитки выскакивает, а тут уже и чашка евойная его догоняет. Стукнула Епифана по загривку, и в лужу, звеня, откатилась. Туды ему и дорога, вместе с чашкой!
А Басист Басистыч за Епифаном то гавно вытер, и опять за столом разместился. Разместился за столом, чаю себе нолил. Нолил чаю и давай пуще прежнего чаёвничать. Чай себе попивает, да пирожками закусывает. Закусывает-доедывает, и про Епифана не вспоминает. А чё ж вспоминать-то, когда ещё полсамовара дымится, да полстола снедью заставлено. Вона работы скока! До вечера бы управится… .