Теперь уже можно рассказать о том, что там, на Луне мы с Володькой замутили. Точнее, не что, это теперь каждому известно, потому что видно, а как...

Итак, Володьку я знаю с путяги. Мы там вместе учились на кулинар-па, и, хочу честно сказать, готовил я, пока Володька меня не познакомил с Марией Ивановной, так себе. Но Володька, это же совсем иной коленкор! Во-первых, он с Марией Ивановной знаком с детства... Аппетит у него ещё в те времена наблюдался отменный, а что делает человека кулинар-па? Что, как не аппетит? Но во-вторых, Володька не хотел работать по специальности, которую получал в путяге. Он хотел работать в ЧК. А родители его были против, кажется, его отец или дед говорил, что не мужское это занятие, людей-то по подвалам пытать да расстреливать. Я тоже не хотел становиться кулинар-па. Я хотел стать пидором и рвался к власти. Одно из этих желаний осуществилось, но какое, пока говорить не стану...

Отучились мы в путяге и пошли работать по полученной специальности. Такая вот проза. Потом меня в армейку чуть не призвали, и Вовку я из виду как-то потерял. Осень провёл в крезе и вышел оттуда отъявленным широкрёзом. Гоголя, Пушка, Чили (когда ломы в Moskow выбираться), Хитров рынок, Птича, но главное Никольская, Никольская!

Там-то мы с Володькой вновь и повстречались. Как сейчас помню, зима, мороз трескучий, но девчонки стоят работают. А как иначе? Прохожие, скорченные от мороза суки, пиздуют не замечая литературной жизни столицы своей Родины, а я иду и мне всё по хую! Вдруг смотрю: бля, V O V K A! Вот так встреча...

У меня было два комплекта на кармане и у Вовчика пять - Ваван всегда был парень денежный. Очень мы друг другу и такому раскладу порадовались. У Володьки с флетом были какие-то напряги, а у меня всё ништяк, и потому решили ехать ко мне. Когда, вспоминаю, мимо Гальки проходили, к ней как раз Борода с Косой подошли. А мы к ним - поздоровкаться. Они нас спросили ещё, чего, мол, такие радостные. А мы ответили, что друг друга встретили. Ну, тогда времена-то другия были, Серебряный век. Вот Борода и рассудил, что надо постоянным клиентам что-нибудь хорошее сделать и велел Гальке выдать нам ещё банчонку, а та от себя две "бабочки" добавила.

Пока ехали всё анекдоты травили. Два из них я запомнил и сейчас расскажу. Вам какой сначала, про орла или про возраст? Про возраст? Как угодно, извольте.

Подходит один чел к другому и спрашивает, что, мол, слыхал, Наркотрики в два раза жизнь сокращают? Тот говорит, что нет, не слыхал, но, интересно ему, как это. Тот спрашивает: "Тебе сейчас сколько лет?"

- 25.

- Ну вот, а не торчал бы - было бы пятьдесят...

Такой вот анекдот.

Приехали и, не испив даже чаю, предались коллективному творчеству. Творчество наше, как и любое другое было процессом богоподобным и увлекательным. На этом я подробней останавливаться не стану, скажу лишь, что в комнатке моей в конце процесса весной не то что пахло, ей воняло!!!

...лись. Потом мы разговаривали и именно тогда, в моей комнате, чем я мог бы гордиться, родился план, теперь вошедший во Всемирную Советскую Историю, как советскаЯ ЛУНА. Мы поговорили для начала о том, как каждый из нас не пошёл в армию. Помню, меня с леганцухи мучили угрызения совести, ведь, как я знал, все мои одноклассники воевали теперь в Чечне, а оттуда даже в цинковом-то гробу вернулись лишь некоторые. Даже те, кто учился в ВУЗах, забрали документы и проливали кровь...

- А мы?

- Что мы?- Спросил меня Володя и сделал паузу. Я знал, как тяжело даётся другу человеческая речь. Проведший всё детство на ЛУНЕ, где сила тяготения значительно слабее, он, когда пришла пора возвращаться, вернулся и с непривычки травмировал свою золотистую замечательную голову обо что-то твердое, кажется, это была ночная фаза.

- Это была неправильная... война. В сущности... она... уже закончилась... ... ... Мы выиграли. Все... убиты.

- А ...наши...?

- Кого ты принимаешь... за наших, Абу?

- Ну...

Я замолчал...

- Понимаешь теперь? Нет... наших. И ваших тоже... нет. Есть только мы, а здесь, - он похлопал меня по левой, а себя по правой ягодице наш сынишка. И он даст им всем... просраться. Но пока... я хочу спросить тебя... на прямик, что ты думаешь о Ельцине?

- С Ельциным надо кончать,- отвечал я не раздумывая.

- Не сейчас. Сейчас для... советских людей, что... самое главное?

Друган замолчал, но это была не всегдашняя его пауза. Он смотрел в окно, где по зимнему небу огромным спелым лимоном или больным желтухою наркоманом слонялась ЛУНА. Сначала я подумал, что он затосковал по детству, проведённому на ней. Чтоб он так не тосковал я, накрыл его пахнувший мной хуй ртом и попытался отвлечь. Мне это не удалось. Когда я поднял голову, чтобы заглянуть Володе в лицо, по его щекам струились слёзы. Он по-прежнему смотрел в окно. Я даже немного обиделся. Как будто бы и не было никакого секса!

- Смотри... вот, что самое... главное.

- ЛУНА? Да что в ней такого?!

- Dark side of the moone...

- Тебе нравится эти "пинки" среднего возраста?

- Мне нравится... "Гражданская Оборона" и ты мне... нравишься.

Утром, за творчеством, я вспомнил про ЛУНУ и спросил Володю, что же в ней такого. Именно тогда я впервые услышал Зов Обратной Стороны. Он пришёл с запахом весны по "бабочке". Тогда, в моей комнате, мы и разработали этот план. И теперь, сидя в шахте Глаза Нагуаля Улыбающегося ЛИКа, который смотрит на Голубую планету, я и пишу эти строки.

Теперь о том, как это было. Володьку пришлось искусственно состарить. На своих мальчишеских плечиках он перенёс ремиссию сквозь болотистые годы, которых не было. Мы разработали легенду по которой Володька и зажил. Первые два Володиных года мы сделали за семь, а в остальном - в основном подлоги во всевозможной документации. Тем временем у нас родились Части. Из них, коричнево-белёсых, мы вылепили сынишку. Я хотело назвать его Бенджамином, а Володя хотело какое-нибудь искудно русское имя. На том мы и поЛАДили. Сложней было с космическими кораБЛЯми, ядерными боеголовками и человеческим материалом. Но наш сынишка, используя какой-то "воки-токи", своих людей в Багдаде, Бейруте, Грозном и других мусульманских городах и весях, всё это нарисовал с фантастической скоростью. Мы попрощались, я долго махал им в окошко иллюминатора белым платочком, а потом, когда кораБЛЬ отлетел подальше, красными сатиновыми трусами.

Люди тысячами съезжались в Грозный для того, чтобы быть якобы похищенными. Спрос, как говориться, превышал предложение. Мы были вынуждены ввести конкурс, который мог пройти один из миллиарда. После его введения ко мне на Луну меньше, чем за сутки прибыло два белых человека. "Я и не догадывался, что в России теперь такое громадное население и оно такое... хорошее... одарённое!"- писал мне Бен.

Что же мы делали на ЛУНЕ? Видели вы когда-нибудь желтый нагрудный значок со схематично улыбающейся рожицей? Вот теперь в ясную погоду и в полную ЛУНУ вы её всегда видите. МЫ построили шахты для ракет, начинённых ядерными боеголовками, и расположили шахты в форме этой рожицы. МЫ, Советские Люди и это наши деды в ударные сроки дали стране Магнитку, Днепрогэс, ГУЛАГ и Беломоранал. Нам было не привыкать. Потом прибыли учёные, которым друг Бена старик Хоттабыч платил изумительными фальшивыми долларами. Они произвели необходимые расчеты поворота лунной оси. И теперь миру нечего противопоставить нашей Доброй ОЛЕ! Потом, как водится у нас, у советских людей, был праздник вручения Коменданту ЛИКа (Луны имени Калинина), то есть мне, ядерного чемоданчика. Наутро знатные и заслуженные строители были расстреляны. Я командовал расстрелом, я же его и осуществлял. Всё сам, сам...

Володя прислал мне два видеосообщения. В первом он поздравил меня от имени всего Советского народа, а во втором сказал, что очень по мне скучает и будет мне верен всю жизнь. Сын прислал мне к Новому Году открытку из Пакистана с видом на Тора Бора и когда я над ним теперь пролетаю нет-нет, а всплакну.

И вот, когда всё с Ельциным и ножками Буша покончено я хочу рассказать тот анекдот про орла.

Сидит орёл на горной круче и говорит:

- Вправо глянешь - горы, тучи. Влево глянешь - тучи и горы. А в жопу клюнешь себя - больно!

20.02.2002

Ставка, ЛИК.