(автор заранее извиняется за содержимое и за непомерно длительное изложение)

Утро как утро, в окна московского института имени Склифософского бодро постучало солнышко, закрывая собой синее весеннее небо и заставляя закрывать глаза рукой, чтобы не ослепнуть. В палате со вчерашнего дня пополнение: привезли двух новичков, то ли китайцев, то ли из Иркутска, словом похожи как братья. Того, что повыше, звали Чинг, он поступил с переломами ребер и небольшими ожогами. Постоянно что-то бормотал во сне и всю ночь мешал уснуть постоянным обитателям палаты номер 23, всем кроме второго новичка. Невысокого роста, крепкого телосложения, Чанг лежал возле самого окна под пристальным взглядом солнца, однако его это, казалось, совсем не беспокоило. Его тело было заковано в мощные гипсовые доспехи, свидетельствовавшие о наличии в нем ни сколько костей, сколько переломов.
В шесть утра, как часы проснулся Серега Нешаров. Бедолага страдал хронометризмом, отчего просыпался с точностью до секунды ровно в шесть: в детстве его отец пытался воспитать из сына настоящего человека, заставляя просыпаться в шесть, бегать 3 км и всячески соблюдать режим.
- Ну вот, новое утро нового дня. - пролепетал он.
- Тебя еще не достало просыпаться в такую рань? - как обычно проворчал его сосед Паша Жмотов. - Дай поспать людям. Завтрак только в девять!
- Ладно-ладно, что ты так вскипел? Спи.
- Как вы надоели оба... Каждое утро одно и то же. - проснулся Геша Шопенгауэр, славившийся своим неимоверным пристрастием поворчать.
В углу тихо хрюкнул Чинг, видимо что-то приснилось. Учитывая, что всю ночь он ворочался на своей скрипучей кровати и стонал вперемешку с храпом, то сейчас он практически ничем себя не обнаружил.
- О! А у нас новенькие, чтоб их. - оживился Геша, вчера ночью привезли, говорят в центре разборки были. - Вот этот худющий, всю ночь храпел, гад. - Геша даже кинул в Чинга тапком, о чем тут же начал сожалеть: тащиться до его кровати с загипсованной ногой - хуже некуда, это даже не по-дороге к выходу.
- Да, неповезло им. Говорят на нациков нарвались... - посочувствовал Гриша Безкедов, который привык к тому, что Нешаров просыпается ровно в шесть и уже бодрствовал. Надо сказать, Гриша был умнее всех остальных и, чтобы выспаться, наночь затыкал уши ватой.
- Не, это их менты отметелили. За то, что эти двое съели их любимую собаку Лайку. - встрял Нешаров.
- Чушь. Думаешь, если они китайцы, то едят собак, да еще ментовских? - возразил Гриша.
- Нет, но на собаке же не написано, что она ментовская. - оправдывался Нешаров.
- Это ты прав, мля, это ты прав. - неожиданно поддержал Гриша.
- Что еще выдумаете? - наставительным тоном спросил Шопенгауэр.
- Тебе че надо, тебя вообще никто не спрашивал. - Безкедов очень не любил Гешу, просто хронически, и всегда старался прикрикнуть на него или просто словом задеть.
- Бакланы, врач сказал, что их привезли из ресторана "Кирпич". Ну этот, китайсский ресторанчик на площади Хо Ши Мина. Там вчера днюха была, так они так нажрались, что подрались с охраной, а потом кинули гранату в сортир. Такая вонь, говорят, на площади, да и говно кругом: канализация старая в этом районе - не выдержала давления и прорвалась. Сто рублей бы отдал, чтобы увидеть это. - Геша рассмеялся, мечтательно поглядывая в окно.
- Да, вонь небось на весь квартал. - порадовался Гриша. - Я бы тоже посмотрел на это.
Время за разговором шло очень быстро и наступил завтрак. Однако, новички лежали и спали, словно не знали, что завтрак - это святое для больного. Соседи по палате уже хотели разбудить новоиспеченных обитателей палаты, даже костыли приготовили, но тут произошло следующее: дверь палаты открылась и вошла бригада медсестер и врачей из хирургического. Все суетились, перекладыая новичков на передвижные столы.
- Слыш, командир, их куда? - удивился Гриша.
- Да, куда это вы их? А завтракать они не будут что-ли? - возмутился Серега.
- Им это уже не нужно. - загадочно ответил врач, всем своим видом выдававший себя за хирурга или проктолога.
Погрузив Чинга и Чанга, церемония удалилась, громко хлопнув дверью, что вызвало в душе у обитателей палаты смутное чувство дискомфорта и незащищенности перед людьми в белом.
- В морг повезли. - предположил Нешаров.
- Чокнулся? Живых и в морг? Такого не бывает. - усмехнулся Безкедов.
- Бывает-бывает, как в анекдоте: врач сказал в морг, значит - в морг. - засмеялся Геша, пытаясь, в свою очередь, поднасрать в самые лучшие чувства Грише, что ему вполне удалось.
- Ну ты урод! Тебя мама вообще случайно видимо родила. Хотя нет, не случайно, ты, скорее всего, неудачный эксперимент, отбросы, так сказать. - взорвался Гриша, почувствовав на душе тяжко и гадко.
Палата загудела, но не надолго - всех примирил завтрак. Сегодня давали: вареные яйца, перловую кашу с укропом и петрушкой, горячий бергамотовый чай с лимоном и сахаром, даже ложки чистые были и блестели на красовавшемся во всех окнах весеннем солнце.
Тем временем, в операционной кипела работа. Чингу повторно зашивали левую руку, поскольку вчера в спешке хирург-практикант забыл внтури марлю, но вовремя вспомнил, а за одно и затылок: узкие двери у больничного лифта, случайно задели, когда везли в операционную. Чангу меняли швы на животе: какой-то придурок из посетителей ресторана, отбиваясь от пьяного крепыша (разъяренного невовремя сверкнувшей по поводу состоянию Чанга лыбы), толкнул его на соседний стол, где лежали хрупкие салатницы и огромные блюда с вымытыми вилками и ножами.
Хирург старался, четко и быстро накладывая стежок за стежком. Еще бы, у него было ровно 30 минут на этих двоих, чтобы не опоздать на день рождение тещи. Пот так и струился с его лба. Взгляд постоянно прыгал на висящие на стене огромные как блюдо часы: 20 минут, 10 минут, 9 минут, 5 минут.
- Черт возьми! - буркнул он наконец: у Чинга открылось кровотечение, и хотя задели маленький сосудец, кровь так и хлестала, заполняя еще не зашитую рану. Хирург подозвал молодого практиканта. - Дальше сам, я побежал, и так опаздываю. Всем чао! - и он пулей вылетел из операционной.
Молодой специалист выругался просебя, но все же занял его место. К тому времени, у медсестер кончились марлевые тампоны и кровь неумолимо заполняла рану, хотя уже не брызгая в разные стороны. Руки хирурга явно не слушались, однако кровотечение удалось остановить и рану зашили. Подоспела медсестра с новой порцией тампонов. Если бы молодой хирург мог себе это позволить, то расцеловал бы эту толстую и потную бабёнку, а может даже на ужин пригласил бы.
Затылок зашили без проблем, даже марлю не забыли вынуть и рану продезинфицировали. Швы легли уверенно, в отличие от тех, что остались на руке. Молодой хирург почувствовал себя более уверенно и в глубине души пообещал, что за кривые швы извинится и подарит больному бутылку дешевого вина к выписке.
Настала очередь Чанга. Гипс снимали небрежно, второпях, и порвали часть ниток на швах, которые успели пропитаться гипсовым раствором и застыть в нем. Тем не менее, пациент этого не почувствовал - наркоз есть наркоз. И все же, пришлось и тут повозиться: нитки наложили прочные, видимо не подумали, что швы менять будут. Они впились в кожу, как пиявки и разрезать их было крайне неудобно. Однако уже через пять минут новенькие аккуратненькие швы украшали мышцеватый живот Чанга. Гипс наложили без проблем, тщательно, вдумчиво, можно сказать. Получился этакие древние доспехи, позволяющие практически любые телодвижения и ограничивавшие лишь туловище. Закончив операцию, молодой специалист довольно хрюкнул и гордо окинул медсестер победоносным взглядом.
- Уносите. - улыбнулся хирург.
Возникло небольшая суета. Кто-то выносил пропитанные кровищей Чинга тампоны, кто-то убирал "орудия труда", хирург и медсестры курили невдалеке от операционной. Обстановка была явно приподнятая: шутки, прибаутки, хохмы, планы на вечер.
К операционной пришла группа стажеров: их всегда заставляют делать самую рутину.
- Куда везти, этих-то? - осведомился тощий с большими очками паренек.
- В морг, куда же еще? - отколол шутку хирург, вызвав звонкий смех медсестер. - Везите-везите, пусть отдохнут после операции. - наконец спокойным тоном сказал врач.
Ребята в замусляканых, передаваемых из поколения в поколение халатах быстро вывезли пациентов и скрылись за одним из многочисленных поворотов больничного комплекса.
- Приехали, разгружай ребята. - прогнусавил очкарик, - Мы тоже люди, и тоже хотим кушать... - добавил он, глядя как остальные перекладывают Чинга и Чанга на стальные покрытые тонкой наволочкой полки.
Управившись с телами, неподававшими на первый взгляд никаких признаков жизни (да никто и не обратил бы вниманмия: врач сказал в морг - значит в морг, этим не шутят), стажеры поплелись обратно. Тележки, на которых привезли двух китайцев, еще какое-то время громыхали, гуляя зловещим эхом по коридорам морга. Флюорисцентные лампы моргали тусклым фиолетовым светом, таким же холодным как и все вокруг, словно перемигиваясь и злорадствуя над беднягами. Холод медленно сужал сосуды, особенно в районе большого пальца ноги, на котором красовался свежий ярлычок с надписью "3-е отделение морга".
Первым открыл глаза Чанг. Холод быстро прогнал сонливое состояние, вызванное наркозом. Реальность сначала удивила его.
- Ы-ы-ы-ы... Совсем с ума сошли, такая холодрыга! - возмутился Чанг.
- Д-д-да уж. - отозвался Чинг, который тоже был разбужен неимоверным холодом в палате, и теперь пытался вглядеться в окружающий полумрак. - Ничерта не видно! Хоть тресни.
- Сестра! - крикнул Чанг и, естесственно, не услышал в ответ ничего, кроме пощелкивания ультрафиолетовых ламп и легкого жужжания рефрижераторной установки. - Сестра! Эй! Се-е-ест-ра! - недовольно проорал Чанг, напрягая ослабленные лекарствами и ушибами легкие.
- Вот зараза! - Чинг упал с железной полки, которую все это время принимал за кровать.
Пол был еще холоднее. Наконец, глаза привыкли к фиолетовому полумраку и начали осторожно обнажать детали интерьера: шкафы, выдвижные полки, соседи, видимо спящие, входная дверь, какая-то огромная гудящая установка и несколько лампочек под потолком и над дверью. Постепенно перемещая свой взгляд с одной детали на другую, Чинг присел на свою полку: на полу стоять было невыносимо - ноги просто окоченели.
- Что за палата такая? - прошептал Чанг, заметив спящих соседей. - Чинг, смотри, эти двое - слева, совсем ничего не боятся, даже не укутались как остальные под одеяло.
- Ну и что? Может они спортсмены? - звонко брякнул Чинг, пытаясь растереть замерзшие пальцы. - А это что? - наконец заметил он бирку на большом пальце, которого почти не чувствовал.
- Что там? - поинтересовался Чанг.
- Не понял! - Чинг выглядел, мягко говоря, удивленным.
- Что? Чего ты там нашел? - опять прошептал Чанг.
- 3-е о-о-отделение морга. Ч-ч-чинг Юй К-кан. П-покойся с миром. - заикаясь, прочитал Чинг.
- Что?!! Это что? - мысли Чанга начинали соединяться в единую четкую линию, называемую рассудком.
Все встало на свои места: они были в морге. В самом настоящем морге, холодном, мрачном и страшном. Огромная установка - рефрижератор, лампы - как во всех моргах, полки как полки - выдвижные, соседи - покойнички, шкафы - временное хранилище, словом, морг как морг.
- Бля! Но как?!! Почему?!! Я же живой! - возмущался Чинг.
- Да, конфуз... - задумчиво произнес Чанг, снимая свою бирку. - 3 отделе... ля-ля-ля... Покойся с миром. Стильно.
- Что стильно? Может это глюки после наркоза? Мама-миа, они мне руку криво заштопали! Но это же не повод класть в морг. - неунимался Чинг, растирая замерзшие конечности.
- Что будем делать? - Чанг хотел предложить что-то, но не знал что.
- Что делать? Хороший вопрос, его еще Чернышевский в свое время задал. Может он тоже лежал в морге? А что? Сидел же Ньютон. Под деревом, сидел ведь, яблока ждал. Так и Чернышевский - лежал в морге, ждал хорошую мысль.
- Ага. Сто пудов, Чинг. Так и было. - рассмеялся товарищ.
- Ладно, проехали. - недовольно ляпнул Чинг и посеменил к соседней полке. Он снял с трупа наволочку, служившую саваном, и начал наматывать ее на ногу, словно портянку. Завершив нехитрое действо, он попрыгал к следующему трупику. Тут Чанг вспомнил, что ноги совсем замерзли и последовал примеру своего товарища.
Время летело незаметно. Глаза уже привыкли к мигающему флюорисцентными вспышками полумраку, больничные наволочки постепенно согревали тело, даже мозг смирился с перспективой остаться здесь надолго, только душа не переставала сопротивляться, снабжая расслабленные извилины дерзкими планами.
- Казлы, встречу этих шутников - оторву им руки. По самые уши. Впрочем уши тоже оторву, так, для эстетики. - кипел Чанг.
Мысли об этом согревали его даже лучше, чем намотанные простыни недельной свежести, которые пришлось оддолжить у соседей по "палате". Идея Чинга была просто очаровательна по своей простоте и эффективности, к тому же соседи не возражали.
- Сколько же сейчас времени? Эх, ну хоть бы сдох кто. Я бы ему цветочков, хороших, много. - худощавому Чингу было очень холодно и его зубы стучали, сбивая с мысли.
А мысли приходили самые прекрасные, например: как хорошо было бы выпить пива, найти и хорошенько попинать виновников (а может и еще кто-нибудь под руку попадется), вернуться в ресторан и вернуть должок кое-кому из охраны...
- Казлы, головы поотрываю.
- Ну пожалуйста, люди, сдохните кто-нибудь... - словно молитву произнес Чинг, глядя куда-то в потолок.
- И по-быстрее, по-быстрее. - помолился Чанг.
- Еще час и я коньки отброшу. Моя смерть будет на их совести.
- Коньки-то фирмовые? А то, может я их того, себе возьму? - попытался пошутить крепыш.
Товарищи переглянулись. Шутка не удалась, и от этого, почему-то, стало еще холоднее. Время по-прежнему текло мимо, мысли сменялись одна за другой, звуки слились в одно непрекращающееся жужжание холодильной установки, клонило в сон.
Чей-то голос разбил витрину жужжащего полумрака. Со стороны двери послышалась возня. Товарищи так устали от холода, голода и безисходности, что не заметили, как дверь открыли и ввезли "новенького". Стажеры, во главе с гнусавым пареньком, как заправские шаманы укладывали новую жертву на свободный алтарь. Молча и неторопливо они делали свою грязную работенку.
- Ну вот, вроде все. - прогнусавил паренек. - Уже третий за сегодня. Колян, хватит кривляться, пошли.
- Как я не люблю это местечко! - злобно вставил Колян, плотный паренек с прической а-ля полубокс. Работа вызывала у него неимоверное отвращение, но он предпочитал "работать" в больнице, нежели на даче с лопатой в руках и под бдительным оком отца. Деньги небольшие, зато можно распивать алкогольные напитки, курить и материться сколько душе угодно.
Ребята еще какое-то время помялись возле свежих трупиков и направились ко входу. Однако, картина которую они увидели повергла их в легкое замешательство, если не сказать больше. Два жмурика, укутанные в простыни, вяло ковыляли к открытым дверям, видимо надеясь обрести вторую жизнь.
- Э... - Колян потерял дар речи и его зрачки широко раскрылись, что придавало ему неповторимое очарование франкинштейновского монстра.
- Тс-с-с! Услышат. - прошептал парнишка в очках, с выражением прикладывая указательный палец ко рту.
- Они восстали. - пролепетал розовощекий Джубадзе, которого, вообще-то звали Боря, но это дома, а для остальных, с легкой руки Коляна, он был толстой свиньей Джубадзе. Щеки быстро сменили оттенок с жизнерадостного розоватого - на бледный, как у окорочков в магазине. Его руки подсознательно потянулись в карман, куда он еще в обед заныкал смачную ватрушку, закутанную в мятый целофан.
- Тише, вы! - шипел худощавый очкарик.
- А вдруг они питаются человечиной? - неунимался Джубадзе.
Тем временем жмурики успешно доковыляли до черты, отделявшей холодный полумрак морга от коридора, по которому разгуливали вечерние тени произраставших под окнами деревьев. Еще пара шагов и они скрылись за дверью, поглащенные вновь обретенной свободой.
- Фух, ушли... - стуча зубами порадовался Колян, но сочувствия не встретил.
- Куда это они? - Джубадзе нервно жевал ватрушку. Целофан изредка скрежетал на его зубах.
- Уйдут ведь, гады! - оживился худощавый. - А свалят на нас! Надо их вернуть.
- Вот ты и возвращай. А я пошел отсюда. - Джубадзе робко направился к двери.
- Я - пас! - поддержал Колян. - Мне жить еще не надоело, вдруг они и вправду человечиной питаются...
- Эх вы и трусы! Я один справлюсь. - худощавый поправил очки и решительно вышел из помещения морга.
В коридоре никого не было, только одна из флюорисцентных ламп стрекотала стартером, подчеркивая и без того напряженную атмосферу. Казалось воздух застыл, даже дышать стало труднее. Несмотря на свое нежелание идти искать беглецов, ребята держались вместе, то и дело оглядываясь по сторонам и вздрагивая от каждой тени. И действительно, вдруг жмурики вздумают отпраздновать свое воскрешение, закусив мясными деликатесами, коими в полной мере ощущали себя эти трое. Наконец, удалось добраться до покосившегося шкафчика с пожарными принадлежностями. Их радостным взорам предстал джентельменский набор из топора с красной рукояткой, с увековеченными на ней именами посетителей, покореженного кем-то ведра, наполненного разнообразным мусором, и бранзбойта - самого пожарного шланга на месте, естественно, не было.
- Во, то что доктор прописал. - словно гусар шпагу, Колян обнял топор и страстно поцеловал рукоять, там, где красовалась надпись: "пизды дам!", выжженная неизвестным любителем пожарного ремесла. - Теперь не страшно.
- Толик, а мне? - пролепетал толстяк, глядя на вооружившегося бранзбойтом очкарика.
- Каждый сам за себя. - пошутил Толик. - Ладно, возьми вон это.
- И что мне с ним делать? - Джубадзе с недоумением вертел в руках дарственное оружие. Страшное оружие. Пришлось хорошенько потрясти его, чтобы вывалился весь мусор, и слегка притушить исходивший изнутри смрад.
- Ты что делаешь? Техничка нас убъет!
- Оно воняло хуже дохлой кошки.
- Тихо! Я что-то слышу. - прекратил возню Колян.
Все прислушались. Где-то рядом вяло разговаривали два голоса.

Казалось, каждое движение было пропитано стремлением к свободе и неимоверной усталостью. Чинг первым заметил открытую дверь и, не говоря ни слова, поковылял в направлении входной двери. Ему хотелось поблагодарить спасителей: кинуться им на шею и крепко обнять, но сил совсем не отсалось, да и мозг еле работал, скованный холодом, поэтому он молча ковылял в направлении яркого пятна в стене. Его лицо исказилось в улыбке. Чанг, какое-то время колебался: не мираж ли это среди холодной и мрачной пустыни, в которой он оказался, но слез с полки и побрел вслед за своим другом. Его мозги тоже покрылись инеем за все время проведенное в морге, и мысль: попинать виновников, согревавшая его так долго, намертво примерзла к одной из извилин. Даже не заметив испуганных ребят, новоиспеченные жмурики выбрались из застенок ледяной тюрьмы и направились куда-то. Мозги по-прежнему не работали, оставляя лишь надежду на то, что коридор рано или поздно уткнется в какую-нибудь дверь или лестничную площадку. Разве могли они предположить, замерзшие, изнуренные голодом и выедающим глаза полумраком, что выбравшись из одной "камеры" попадут в другую, огромную и от этого более унылую.
- Живой. Я - живой, Господи. - улыбался сам себе Чинг, постепенно ощущая возвращение мыслей, таких же замерзших и злых как он сам.
- Тупик. - который раз промямлил Чанг, глядя на глухую стену перед собой, - Нехватало только заблудиться.
- Ща все будет. Вот только согреюсь. - длинный с надеждой потрогал батареи возле оконца. Батареи были холодные.
- Тупик. Нехватало только...
- Слушай, ты можешь сменить пластинку? - ухмыльнулся Чинг. Он уже 20-й раз слышал одну и ту же фразу в исполнении своего друга.
- Чо? А. Да. Пошли вдоль окон, верный путь.
- Пошли.
Беглецы направились вдоль освещенного больничного коридора с многочисленными окнами. План был до гениальности прост: если есть окна, значит где-то рядом есть и лестничная площадка.
Окна сменялись одно за другим, вызывая тошноту и постоянно напоминая, что свобода уже совсем рядом. За окном был поздний вечер, горели фонари, светились редкие окна соседнего больничного корпуса, приветственно помахивали ветвями деревья. Тишина убоюкивала.
- А-а-а-а! - дикий вопль раздался в двух шагах от шедшего впереди Чанга. Только благодаря обострившимся инстинктам, крепышу удалось увернуться от человека с топором.
- Мочи их, гадов! - визжал другой голос из примыкавшего к главному "фарватеру" крохотного плохоосвещаемого коридорчика.
- Чинг! - успел прокричать крепыш, намертво схватившись с нападавшим, не давая ему возможности вывернуться и повторить фокус с топором.
- Отвали, придурок! - Чинг уже вовсю отбивался от наседавшего с бранзбойтом худенького паренька.
- Мочи их ребята! Я уже иду! - кричал Джубадзе, не решаясь подойти ближе к месту решающей битвы сил зла с людьми.
- Вонючая мертвечина, я верну тебя в преисподню! - плевался и фыркал, начитанный Толик, тщетно пытаясь вырвать из цепких рук Чинга "святой меч".
- Я тебя сам туда засуну! - рычал из последних сил Чинг.
Схватка затянулась. Наконец, Чангу удалось напасть на застывшего от ужаса Джубадзе и выхватить у него ведро. Силы зла победили. Оглушенный Толик, испуганный Колян, забившийся под подоконник, и предательски сбежавший с поля боя Джубадзе - таков был печальный исход битвы.
- Ну что с этими делать будем? - уже окрепшим голосом спросил Чанг, поводя топором перед носом скулившего под окном Коляна. Чангу очень хотелось сделать что-нибудь непоправимое.
- Давай ему чего-нибудь отрежем? - устало ляпнул Чинг, потирая синяк на ноге.
- Нет! Не надо, не надо меня кушать, я не виноват! - заплакал Колян, скорчив такую физиономию, что без слез на нее было тяжело смотреть.
- Кого кушать? Да, поесть было бы не плохо... - задумчиво произнес Чинг и переглянулся с товарищем.
- Слушай, ты, урод. - вежливо начал Чанг. - Ты какого хрена на меня с топором кинулся?
- Не надо, я не виноват. Не надо меня кушать, пожалуйста. - волынил парнишка.
- Он что псих? - в голове Чинга родилась теория, впервые за долгое время. - Слушай, тут похоже психиатрическое отделение рядом. Давай, выпустим этого и посмотрим: куда он побежит.
- Давай. - Чанг принял решительную позу, убрав топор от заплаканного лица Коляна.
- Иди, мы тебя отпускаем. - Чинг протянул руку чтобы растормошить паренька.
- Нет, не пойду! Ай-ай-ай-ай! Дяденька, не надо меня кушать! - снова взрыдал паренек.
- А ну съебывай, пока яйца не оторвал! - Чинг сделал резкое движение и потянулся за топором к другу. Эффект был сногшибательным. Парнишка вскочил и, оттолкнув длинного, помчался по коридору в известном ему одному направлении.
- За ним! - Чанг подтолкнул друга и они помчались вслед за убегающим и матерящимся себе под нос Коляном.
Коридоры сменяли друг друга один за другим, порой казалось, что эта погоня - целая вечность. Наконец, Колян с дикими воплями ворвался в приемный покой. Какое-то время он пытался объяснить дежурной медсестре, что за ним гонятся два покойничка, у одного из которых в руках настоящий топор, которым они, якобы, растерзали тело его сотоварища по имени Толик.
- Они! Там! Они придут сюда! Они едят людей! - слова путались и мысли водили хоровод вокруг сознания, как дети вокруг елки под новый год. Колян что-то кричал взбудораженной медсестре, но она его не понимала и уже вызвала дежурный наряд из псих-диспансера, что располагался в соседнем корпусе.
- Успокойся. Что случилось? Оддышись. - внушала медсестра.
Дверь, через которую минуты две назад вбежал парнишка, распахнулась и чинным шагом вошли двое, обмотанные в простыни. Длинный сжимал в руке трофейный бранзбойт, а невысокий, крепкого телосложения - пожарный топор. В холле застыла тишина, словно грабили банк.
- Где выход? - вежливо осведомился Чинг.
В ответ все тоже молчание: присутствующие не знали что ответить.
- Выход где? - вспылил Чанг.
- Там... - растеряно ответила медсестра, протягивая руку к трубке телефона. Телефон был внутренний, салатового цвета - это больше всего раздражало Чинга.
- Только тронь... - выдавил он.
- А..!?
- Счастливо оставаться. - весело крикнул Чанг, и товарищи быстрым темпом покинули ненавистное им заведение. Свобода немного пьянила, вселяя, однако, беспокойство: ведь одежда и часть документов осталась в больнице. Впрочем, какая теперь разница - за нимим можно заехать позже, а сейчас - свобода! Друзья, смеясь и в хорошем расположении духа, покидали стены Склифа, такое случается раз в жизни: причем только в двух вариантах - либо тебя выносят, либо ты сам...

...Толика нашли позже. Первым делом он укусил санитара, чем заслужил трехнедельный отдых в психиатрическом отделении, будучи привязанным к жесткой кровати.
Колян еще раз встретился с бывшими жмуриками. После дружеской беседы в одном из баров столицы, он вернулся домой в очень нетрезвом состоянии, сломав себе руку (зачем-то разбил входную дверь) и поругавшись с отцом, но не на долго. Продолжает работать в склифе, теперь уже в приемном покое - повысили. По-прежнему не стремится на дачу.
Джубадзе досталось от Коляна, впрочем не сильно. Они же друзья, вконце-то концов. Отделался кукареканием на Тверской в 12 ночи.
Чинг и Чанг, вернулись в злополучный ресторан и вернули "должок", за что получили небольшой срок, условно.
Не вешать нос, пацаны, - все заебись! :))