Часть-2 (Полужизнь)

Глава-1

Мысли, как мерзкие рыжие тараканы, нахальные и вездесущие. Нет от них покоя ни днем, ни ночью. И если днём в толчее дел от них можно отгородиться иными заботами, то ночь, это праздник и триумф мыслей. При выключенном свете и закутанные с головой, отгородившись от всего мира, мы не можем отгородиться от себя. Себя носим с собой, это ли не ужас!?

Иногда Ивану казалось, что всё произошедшее за последние месяцы, это сон, наваждение. Всем так казалось, хоть раз, но любой человек бывал в подобной ситуации. События минувших месяцев были ирреальны и совершенно не логичны. То значит жил себе человек до определённого момента, хлеб кушал и вдруг! Словно настал миг, и колёса его судьбы, наконец, сцепились, встали в искомое положение. И механизм завертелся.

От Сухроба ни слуху, ни духу, словно умер. Но, вернее всего ушлый бандит где-то притаился, пережидает смутные времена. Пару раз Иван захаживал к девчонкам, Ольге с Кристиной. А последний раз остался ночевать. Ольги дома не было, и вообще бабочки, как понял Иван, взяли выходной.

Заваривалось что-то красивое и опасное. Сам Иван, да и Кристина давно смекнули, что обыденным либидо здесь не пахнет. Они сидели на кухне, и, оттягивая момент истины, гоняли чаи.
- Ваня, а почему ты никогда не рассказываешь о себе? – спросила Кристина. – Словно у тебя в жизни до нашей первой встречи ничего не было.
Ванька задумался на секунду: - Да что там Кристя рассказывать? Сплошные недоразумения. Деревня, глухомань. Ни тебе роста, ни перспектив. Сдохнешь под трактором с ключом в руках и засаленной телогрейке. Сейчас многие в город бегут. Именно бегут, потому что в колхозе ловить нечего.

- Я бы Ванечка жизнь положила, чтобы вернуть пару лет назад. Вот тебе, сколько сейчас лет? Восемнадцать будет? А мне уже девятнадцать, представляешь? Это ужас Ванька! Я ведь тоже приехала поступать, срезалась. Первое время работала на фабрике одежды, в раскройном цехе. За день кроя натаскаешься так, что жить не хочется. Я видела ноги старых работниц, жуть! Артриты и тромбозы, вот что предлагает эта женская работа под старость лет.
А как-то раз с девчонками по случаю именин подпили, а проснулась уже у азерботов в общежитии. И бригадир ихний, Сухроб, мне фотки показал. Ну, с моим участием…. Вот так я стала тем, чем стала.

При имени Сухроб, у Ивана встала шерсть на загривке. Опять он, только уже в другой ипостаси. Хотя почему в другой? Человек без совести, бандит, браток…. С другой стороны, если бы не он, не известно чем бы для Ивана закончилась его эпопея. Теперь он понимал, что до моря товарняками уж точно бы не добрался. И может быть прямо сейчас, его уже сдали в потные руки правосудия (скоты, слово, какое запоганили) и милый следователь, преемник Скуратова-Бельского, бил бы его пачкой бумаги по кумполу.

- Так что Ванечка, - продолжала Кристина, - ещё не известно, что будет дальше.
- А что будет? – встрепенулся Ванька. – Скоро я устроюсь на завод, приобрету ремесло. А хочешь, пойдём вместе?
- Я бы может и пошла, - Кристина вздохнула и посмотрела на приятеля как на дурачка. – Да кто же меня так просто отпустит? У нас с этим Ваня строго. Вход бесплатный, а выход, выход иногда весьма прост. Унитаз на шею и в Кама-рива.
- А если я уговорю твоего Сухроба, чтобы он оставил тебя в покое? Отпустил.
- Ну, тогда я буду звать тебя мой Хоттабыч, - рассмеялась Кристя.

Эта ночь запомнилась обоим. Ночная бабочка впервые в жизни отдавалась бесплатно, и с удовольствием и Ванька это чувствовал. Уснули они под утро, обессиленные и временно довольные жизнью. Много ли надо молодости? Да знаю что много. Знаю, что она весьма нетерпелива. Но здесь несколько другая ситуация. Пожалуй, поглядим, что же будет дальше?

Глава-3

В понедельник, потому что в сей день недели начинаются практически все неприятности, Иван на завод не пошёл. Его новый приятель ещё в субботу сообщил ему, что место свободно. И Ваньша взвесив все за и против, решил. Во вторник начинается новая жизнь.
Может действительно новая?

Заводик, филиал Заводища, был невелик, находился в промзоне на самом берегу Камы. Три проходных, с десяток цехов, вот и всё производство.
Предъявив паспорт толстой, воняющей чесноком охраннице, и получив разовый пропуск, Иван чуть волнуясь, вошёл в административное здание.

Жизнерадостный кадровик, с гофрированным лицом и нецензурным выхлопом изо рта, минут пятнадцать чинил свой формализм. Заполнял какие-то бланки, сетовал на отсутствие военного билета. Рот его не закрывался ни на минуту. Скабрезные анекдоты, времён Ганнибала летели из чиновника вместе со слюной. От анекдотов морщился Иван, от слюны керамическая кошка-копилка.

Наконец, формальности были соблюдены, и кадровик выдал Ивану новенький пропуск. В котором было сказано, что Григорьев Иван Андреевич, ученик слесаря в цехе подготовки. Затем молодящаяся толстушка лет тридцати пяти от сотворения, проводила Ивана в цех и с рук на руки сдала его сменному мастеру. По дороге баба молчала, а Иван благодарный ей за это, во все глаза разглядывал местные чудеса. Ему, колхозному парню всё здесь было в диковинку. Уже у самого корпуса, дамочка вдруг остановилась, и, глядя на Ваньку, сказала: - Если у тебя жить негде, то давай ко мне. Я одинокая, много за постель не запрошу. Тем более её всё одно греть не кому. Если чё, спроси Таню из ОТК.

Мастер, представившийся Евгением Павловичем, выдал Ваньке штук пять засаленных инструкций, посадил в угол в курилке и велел учить технику безопасности от корки до корки. До обеда Иван несколько раз прочёл брошюрки, из которых понял одно. Лучше всего на заводе вообще ничего не трогать, тогда и беды не будет.
Судя по слоняющимся друг за другом рабочим с сонными мордами, - техника безопасности осталась бы ими довольна.

Маленькая столовая оказалась удивительно чистой, а еда, предлагаемая в ней, простой и съедобной. Иван взял половинку борща, пюре с котлетой и чай с молочным коржиком. К нему за стол подсели ещё двое, мужики лет по сорок.
- Новенький? – спросил усатый тип с видавшим виды шнобелем.
- Отстань от ребёнка, - тут же ввязался второй. – Тебе бы Гек до кого-нибудь докопаться.
- Чё это я докопался-то? Знакомлюсь, - сказал первый, и оба надолго замолчали.

Как узнал позднее Иван, мужиков звали Витьками, Один Геращенко, второй Андрейчук. Для простоты общения, а так же чтобы не создавать путаницы, Витьки звались Чук и Гек, соответственно. В данный момент, эти переростки, поминутно оглядываясь, совершали великий обряд похмеления.
Чук воровато достал из-за пазухи чекушку и быстро налил в пустой стакан до половины. Гек ревниво и со знанием дела заценил объём, и резко махнул пойло себе в глотку. Тут же, вдогонку за товарищем последовал Чук. Минут пять чавканья, и остатки спиртного перекочевали в недра работяг.

Чук запоздало посмотрел на Ивана и виновато улыбнувшись, сказал: - Прости парень, но у тебя сегодня сплошные инструктажи, начальство срисует на мах, потому и не предложили. На что Иван улыбнулся и отрицательно покачал головой.
Из столовой выходили вместе, уже познакомившиеся. В зарослях ольхи, которой здесь вблизи большой реки было в изобилии, стоял столик и четыре лавки. Вот туда и направились все трое.

Пока шли по тропинке, Ванька тут и там в неимоверном количестве приметил странные предметы. В траве сплошь и рядом валялись десятки сварочных электродов, с какими-то неопрятными комками на концах. Витька Гек заметил любопытный взгляд Ивана, расхохотался и сказал непонятную фразу: - А, это «мешай-мешай»…

Присев за столик, мужики закурили. Иван отказался и мужики, не удивившись, принялись за расспросы. Уже минут через десять им было известно почти всё из Ванькиной легенды.
- Ну, а чё, молодец пацан, - улыбнулся Чук. – В деревне щас ловить нече. Сплошная алкашня. А тебе учиться надо, расти. Опять же то, что с материной шеи свалил, молодчик. Значит правильный мужик, не нахлебник.

В четыре часа дня, когда рабочая смена закончилась, а Иван отсидел обе булки, вновь явился Евгений Павлович.
- Ну, как дорогой мой, готов инструктироваться?
Иван молчком кивнул и, закрыв брошюрки, приготовился к допросу, которого не последовало.
- Завтра в семь тридцать, как штык на работу, - хлопнув Ивана по плечу, сказал мастер. – Раньше можно, позже не рекомендую. Опоздания стоят денег, ты в этом убедишься.

- Так вы меня проверять, что ли не будете? – удивился Иван.
- Нет, конечно, - рассмеялся мастер. – Я тридцать лет работаю на заводе и уж туебня от человека отличу. Завтра распишешься мне в актах о прохождении инструктажа и за работу. А сейчас иди, отдыхай. С нашими деятелями особо не корешись, - споят суки…

Глава-4

Следующий день прошёл в беготне по кладовым. Где Ваньку отоварили разными нужными и не нужными ништяками. Новенькая роба, тёмно-синяя, с коричневыми кожаными заплатками на коленях и локтях, расхохотала Ивана.
- Это чё за работа, на которой локти и коленки изнашиваются, - спросил он у Чука. – Странная поза для рабочего класса.
- Витька шутку не принял и хмуро буркнул: - Погоди, постоишь ужо и боком и раком. Всему своё время.

До обеда Иван в паре с Геком в две бормашинки обдирал облой с литых заготовок. Вот когда ему пригодились очки, выданные в кладовой. Летели искры, мелкие опилки, матерился Гек. Визг стоял неимоверный. К обеду Иван оглох полностью. Руки вибрировали и не хотели попадать ложкой в рот. 
К нему за столик подсела всё та же Таня из ОТК: - Ну что рабочий класс, на постой ко мне так и не собираешься? – игриво трогая под столом его колено своим, смеялась женщина.
- Думаю пока, - буркнул усталый Иван.
- Ну, думай атаман, а то место вакантное, могут перебить в любую минуту.
- Спасибо, я к вечеру скажу, - ответил Иван, вставая из-за стола. И мстительно наступив собеседнице на ногу, направился к выходу.
***
Иван отработал на заводе ровно неделю, и все эти семь долгих дней его не покидало ощущение, что он не на своём месте. Вроде бы и коллектив хорош, и начальство не обижает, а чувство собственной никчемности и бездарности не проходит.
Понедельник начался с того, что настырная Таня контролёрша, все же затащила его к себе в комнатку ОТК. Жарко дыша в Ванькино лицо и прижавшись к парню всеми своими неровностями, баба заявила: - Сегодня зарплата, попробуй только не прийти ко мне в гости. Съем.

Ей помешали не ко времени заявившиеся люди, и плановое изнасилование не состоялось. Сразу после смены, два друга Чук и Гек тормознули Ивана.
- Ты куда намылился беркут наш ясный? – прихватив парня за рубашку, спросил Витька Чук. – Забыл, что сегодня зарплату дают?
- Да какая мне зарплата? – удивился Иван. – Я ж без году неделя работаю. Наверное, ещё не положено?
- Здрасьте тётя Настя, - Витька засмеялся. – Пошли, посмотрим, чё выписали юному помощнику слесаря.

Иван немало удивился, когда кассирша Фира взяв его пропуск и сличив с ведомостью, выдала ему тысячу рублей с копейками. Два брата «близнеца» получили поболее. С разницей в копейки, каждый упаковал в карманы тысяч по двадцать пять.
- Ну, что молодое поколено?! Проставляться будешь? – таинственно улыбаясь, спросил Гек. Ванька пожал плечами и бросил: - ведите совратители малолетних.

В пивнушке, живущей в симбиозе с заводом, было шумно, потно, и тесно от жаждущего отдохновения рабочего класса. Еле найдя свободное место за стойкой у окна, троица втиснулась в нишу. Чук, как самый расторопный, исчез в пахнущем пивом, водкой и подгоревшими чебуреками тумане. Пока его не было, Гек ввёл Ваньку в курс дела.

- Пойми братишка. Здесь собрались не алкаши, не синька. Нормальные люди, трудяги, соль земли. Вот ты можешь про нас с Витьком сказать, что мы плохие работники или алкаши? Нет! Но принять после зарплаты фронтовую поллитру, дело святое.
Пока Гек разглагольствовал, явился его напарник. В руках мужика было шесть кружек пива. – Ну, чё уставились туебни? – сходу заорал он. – Быстро у буфетчицы забирайте остальное. Я вам лошадь что ли?

Остальное представляло собой литровую бутылку водки и штук пятнадцать пирожков с мясом. Расположив пойло и закуску на своём подоконнике, мужики приступили к немедленному уничтожению данных припасов.
Чук, как старший, поставил перед друзьями по кружке пива, открыл водку и влил сорокаградусный напиток в шипящую пену.
- Ну, давайте хлопцы, за вновь испечённого слесаря. Глядишь, новый ударник вырастет.
Все выпили. Иван морщась, пригубил напиток. Пиво, сдобренное водкой, пошло удивительно легко. В голове моментально стало легко и радостно. Сказалась усталость после тяжёлой смены. Пирожки оказались сочными и вкусными. – Даже не подумал бы, что в такой тошниловке так прилично стряпают, - удивился Иван.
Мужики переглянулись, и Гек сказал: - А тут Вано отдельная история. Как-то директор завода решил проверить самолично, чем потчует пивнушка его подопечных.

Переоделся попроще и инкогнито завалился испить пивка. В тот день не повезло всему Мотовилихинскому общепиту и пивнушке в частности. Ветерану труда, фронтовику и орденоносцу, директору завода. Ну, пусть инкогнито, а всё ж! Дали разбавленного пива, подгоревший чебурек и пиздянок от вышибалы. За то, что возмутился отвратительным сервисом. Выбросили деда на улицу, пару раз пнули ногами по рёбрам и сдали в ментовку.

Говорят сам глава администрации, встречал его на выходе из камеры вытрезвителя, куда упаковали дядьку скорые на расправу ментозавры. Летели шапки, только в путь.
Вот с тех пор в нашей милой рыгаловке чинно и благородно.
Иван смутно помнил, как они покупали ещё пиво, как братались, брели домой по тёмным улицам. Сидя на остановке и безуспешно пытаясь прикурить авторучку, Иван заметил одинокую фигурку.

Этой фигурой оказалась молодая женщина. Иван напрягся и вспомнил. Татьяна!
А контролерша, не теряя времени даром, подошла к Ивану, прихватила его под руку и с неожиданной силой подняла вертикально. – Пойдём Ванечка, жарко прошептала она на ухо Ивану. И парень подчинился. Частный домик Тани располагался почти рядом с заводом. Минут через пять они входили в её комнату.
Иван без сил свалился на широкую тахту, а хозяйка принялась хлопотать над ним как наседка.

- Дай милый я тебе помогу, шептала женщина, снимая с Ивана одежду. Хмель временно ретировался, уступив место любопытству. И Ванька позволил ситуации течь, куда ей вздумается. Татьяна сняла с него рубашку, брюки, носки. Теперь он лежал на тахте в цветных ситцевых трусах. Женщина присела рядышком и, гладя пальчиками, грудь и живот Ивана спросила: - Ты не против Ванюша?
Иван молчком, ни слова не говоря, сгрёб бабу в охапку и уронил на себя.

- Подожди смешной, - вырвалась Татьяна. Встав, она погасила верхний свет, оставив только еле тлеющий ночник. Через мгновение, она стояла перед Иваном совершенно голая. Пышка, булка, - так бы назвал её Иван в другое время. Крепкая, ещё не отвисшая грудь, крупные, но не самые большие бёдра.
А женщина, нагнувшись над Иваном, медленно снимала с него последнюю Ванькину защиту. Трусы.

Вы знаете, как может отыметь человека женщина, возраст которой приближается к критическому. Когда привлекательность и свежесть утекают вместе с месячными, ржавыми канализационными трубами прямиком в Каму. Когда каждый день может оказаться последним на пути получения удовольствий. Вы не знаете?!
Такая баба делает всё, как последний раз в жизни. Для неё нет запретов, табу. Понятия пошло, не прилично, гадко, ею полностью упразднены за ненадобностью.
Ивана имели! Жёстко, требовательно, но вместе с тем настолько нежно, насколько вообще могла бы быть ласковой и милой сама Нежность.................................