Часть 1:          http://udaff.com/creo/95798.html

Часть 2:          http://udaff.com/creo/95814.html
 
      Часть 3:          http://udaff.com/creo/95851.html

Часть 4:          http://udaff.com/creo/95872.html

      Часть 5:          http://udaff.com/creo/95894.html

      Часть 6:          http://udaff.com/creo/95899.html

    Часть 7:        http://udaff.com/creo/95921.html

      Часть 8:      http://udaff.com/creo/95958.html

      Часть 9:      http://udaff.com/creo/95977.html

      Часть 10:    http://udaff.com/creo/95983.html

      Часть 11:  http://udaff.com/creo/96004.html

      Часть 12:    http://udaff.com/creo/96029.html

      Часть 13:    http://udaff.com/creo/96077.html

      Часть 14:  http://udaff.com/creo/96085.html

        Часть 15:  http://udaff.com/creo/96095.html





    Соматина без особого труда задержала химика. Затем, дождавшись наряда милиции, доставила Гулевина в управление. 
              - Я много слышал о произволе, творящемся в родной милиции, но теперь сам убеждаюсь, что вы не дружите с законом. Как вы смеете так себя вести. Хватаете порядочного человека прямо на рабочем месте в присутствии учащихся и тащите в милицию. Я буду жаловаться на вас прокурору.
              - Кто вас хватал? – усмехнулась Соматина. – Я пригласила вас в коридор. Объяснила, что вас ждут в милиции. И мы спокойно уехали. Зачем вы сгущаете краски, Игорь Михайлович?
              - Хм, «спокойно», - ехидно ответил Гулевин. – В машину меня вели в сопровождении трёх милиционеров в форме. Это вы называете «спокойно уехали»?
              - У вас своя работа, у нас – своя, - развела руками Соматина.
              -  Какая бы не была работа, нужно с уважением относиться к людям, - надменно произнёс Гулевин.
              - С уважением? Это как? – спросила Рогожкина.
              Гулевин презрительно взглянул на оперативника.
              - Вас что, в милиции этому не обучают? – съязвил он. - Вы даже не знаете, что такое уважительное отношение к человеку?
              - Мы –то знаем, Игорь Михайлович, - ответила Рогожкина. – Но я подумала, вдруг у вас другие представления об уважении.
              - Что за глупости вы говорите, - возмущённо вскрикнул Гулевин. – Пригласите сюда прокурора.
              - Уже пригласили, - ответила Рогожкина. – Скоро будет. Так что не волнуйтесь, пока можете прочитать нам лекцию о том, как  сотрудники милиции должны уважительно себя вести с наркоторговцами и извращенцами-насильниками.
              - Что вы себе позволяете? – закричал  Гулевин. – Да как вы смеете?
              - А что мы себе позволяем? – усмехнулась Соматина.
              - Вы за кого меня принимаете? – продолжал возмущаться Гулевин. – Да будет вам известно, я…
              - За того, кто вы есть на самом деле, - строго оборвала Рогожкина. – Прекратите изображать из себя педагога Макаренко. Нам всё известно о ваших тёмных делишках. Вы думаете, мы вас сюда случайно привезли.
              - О каких таких делишках? – Гулевин побледнел. – О чём вы говорите? Я, между прочим, кандидат на звание «Заслуженный учитель России».
              - Вы кандидат на пожизненное заключение под стражу, гражданин Гулевин. Вот там и будете своим собратьям до конца жизни химию преподавать.
              - Немедленно пригласите сюда прокурора. Немедленно! Я требую! – Гулевин закашлялся.
              Соматина подошла к нему и заботливо постучала по спине.
              - Не кричите так, Игорь Михайлович, голос сорвёте, - сказала она. – Вам ведь ещё на вопросы следователя отвечать. Да и прокурору жаловаться хриплым голосом будет не совсем удобно.
              - Вы что, издеваетесь надо мной? – плаксивым голосом спросил Гулевин. – Что вам нужно от меня? В чём я виноват?
              - Мы вам даём шанс, гражданин Гулевин! – сказала Рогожкина.
              - Какой шанс? – удивился Гулевин.
              - Суд учтёт ваше чистосердечное признание и явку с повинной. Поэтому предлагаем рассказать всё начистоту. Вы взрослый человек и понимаете, что ваша деятельность закончилась. Вы вот здесь сидите и разыгрываете спектакль, а наши сотрудники уже работают в вашей лаборатории. 
              - В школьной? – спросил Гулевин и тут же пожалел об этом.
              - А разве  у вас есть ещё какая-то? – усмехнулась Рогожкина.
              - Нет-нет, это я так спросил, - замялся Гулевин.
              - Конечно же, не в школьной, - сказала Рогожкина. – Школьную мы проверили ещё неделю назад. Вы прекрасно понимаете, о чём я сейчас говорю.
              - Не совсем, - замотал головой Гулевин.
              - Может, вам с Коваленко организовать очную ставку? – Рогожкина блефовала, но Гулевин всё ниже и ниже опускал голову. Он понимал, оперативники знают, если не всё, то уже очень многое. 
            Он не знал, как себя вести в данной ситуации. Мысли кипели в голове. «Может, действительно сам себе наврежу? Если они докопались до лаборатории, то наверняка знают и о Смирных. Это он, сволочь, наверняка успел  кому-то сообщить. А что у него могло быть? Одни догадки? Хотя… Нет, сознаваться рано. Они могут просто блефовать. Клещ что-то рассказал?  Так он даже моей фамилии не знает. Может Беляка арестовали? Они же его тоже вызывали на допрос. Что случилось? Почему они так уверенно себя ведут? Есть ли у них доказательства? Если нет, они ничего не смогут мне сделать. А если есть? Хотя откуда у них могут быть доказательства? Меня что, с наркотой поймали? Или с девочками? Или я Смирных убил? Что-то я совсем расклеился. Конечно, откуда у них доказательства? Ерунда всё это. Нужно стоять на своём, и - точка. А что мне Коваленко? И, кстати, кого из Коваленко она имеет в виду? Ваню или Елизавету Тарасовну? Мудрят милиционерши, ой мудрят. Ходят вокруг да около, а фактов-то, наверное, нету? Нет, ребята, пока вы ничего от меня не получите. Вы сами не знаете, что хотите. Работаете в лаборатории? Так покажите мне, что вы там наработали. Там одного кокаина на пять тысяч долларов. Работают они. Дудки вам, господа сыщики. Не на того нарвались. Что ещё может быть? Где я мог проколоться? В принципе, по большому счёту, я ни в чём и не виноват. Если  впрямь накроют лабораторию, отопрусь, скажу, что это всё Ваня придумал. Кто докажет? Качалиной и Зориной уж как полгода нет в живых. Да и проверяли уже. Панину убили. Других девчонок расколют? А что я им сделал? Всё было добровольно. Какое пожизненное? Что они несут? Ладно, нужно взять себя в руки. Посмотрим, что будет дальше…»
            - О чём задумались, Игорь Михайлович? – прервала раздумья Рогожкина. – Будете писать явку с повинной?
            - Мне не в чем виниться, - грубо ответил посмелевший Гулевин. – Если у вас что-то есть против меня, покажите.
            - Вы прямо, как заправский уголовник, - рассмеялась Соматина. – Вы ещё здесь перед нами пальцы веером распушите.
              - Это вы со мной разговариваете, как с уголовником, а я уже пояснил вам, что никаких преступлений не совершал. И мой арест считаю противозаконным.
              - А вас ещё никто и не арестовывал.
              - Значит, я могу идти? – надменно спросил Гулевин.
              - Идите, - ответила Рогожкина. – Только вот до дома дойдёте ли?
              - Вы мне угрожаете? – возмутился Гулевин.
              - Боже упаси, - усмехнулась Рогожкина. – Беляк Клеща уже и в тюрьме чуть не зарезал. Но мы вовремя его спасли. Теперь вы на очереди. Но мы и вас хотим спасти. А вы рвётесь сами на тот свет.
              Гулевин затрясся.
              - А я тут причём? – испугано спросил он.
              - А разве не вы заказывали ему Смирных? – сощурившись, спросила Ольга Владимировна. 
              - Нет, мне ничего об этом не известно.
              - Всё правильно, - сказала Рогожкина. – Беляк опытный уголовник. Он так и сказал, сажайте Клеща и Гулевина. Они сами порешили убрать Смирных. Клещ, кстати, подтвердил. Он-то понимает, что против Беляка давать показания – значит, подписать себе смертный приговор. Дружки Беляка достанут его в самой дальней колонии, в самой закрытой тюрьме. Вот он и сказал, что вы заказали Смирных.
          «Ага, точно блефуют, - с облегчением вздохнув, думал Гулевин. – А откуда Клещ знал мою фамилию и место работы? Хотя Беляк действительно мог дать им всю информацию. Точно, как я об этом не подумал?»
              - Зря вы, Игорь Михайлович, играете с нами в жмурки. Проиграете. Хорошо, - Рогожкина вызвала конвойного и, кивнув на Гулевина, приказала, - уведите в камеру. – Затем добавила, обращаясь к задержанному: - Посидите, пока подумайте. Раз не хотите писать явку с повинной, мы подготовим все документы, доказательства и вызовем вас на допрос.
            Гулевин молча встал, заложил руки за спину и в сопровождении сержанта вышел из кабинета.

              - Пренеприятнейший тип, - брезгливо заметила Соматина.
              - Нам нужна аудиозапись, которую сделал Ступин. Чёрт побери, почему он не звонит. Ты понимаешь, Анна, у нас действительно нет ничего против этого негодяя. И он это чувствует. Ты видишь, как он себя ведёт. То дрожит, как заяц, то крылья, как петух, распускает. Надеется, что мы не соберём доказательств.

                  В кабинет вошла Истринская.
                - Ну, девчонки, сегодня не наш день.
                - Опять кого-то убили? – нахмурилась Рогожкина.
                - Да, - тяжело вздохнула Истринская, - Мария доложила: гаишники застрелили водителя «девятки».
                - Надо же, Беляк, словно заколдованный, - Рогожкина стукнула по столу кулаком. – Сто процентов это был его человек.
                - Ступин не звонил? – спросила Истринская. – Он что, бросил трубку?
                - Нет, - ответила Рогожкина, - батарейка на телефоне села.
                - Что-то долго он её заряжает, - пошутила Александра Юрьевна.
                - Что с Гулевиным? С Онегиной созвонились? 
                - Да должна скоро подъехать. Я пока химика отправила в камеру. Пусть немного пораскинет мозгами.
                - Хоть что-то есть? Или в полном отказе?
                - Пока молчит, но не думаю, что долго продержится.
                -  Коваленко когда будут?
                - Должны скоро доставить, - ответила Рогожкина. – Хотя с ними тоже будут проблемы, улик-то у нас никаких, Александра Юрьевна. 
                - Постарайся разговорить их, - сказала Истринская. – Особенно маму Коваленко. Мутная особа. Но, уверена, многое знает.




                                                            * * *

   
        Елизавету Тарасовну и Ивана Коваленко доставили на Петровку вместе. Разведя их по разным кабинетам, оперативники понимали, что пока предъявить, как и Гулевину, им нечего. Артур упорно молчал, телефон его был всё ещё отключен. Соматина работала с матерью, Рогожкина - с сыном Коваленко. Оба юлили и не хотели давать никаких показаний. Приехала следователь Елена Марковна Онегина. Зайдя в кабинет к Истринской, она сказала:
            - Долго их держать мы не сможем. Нужно срочно найти Ступина.
            - Принимаем меры, Елена Марковна, - ответила Истринская. – Звонил из района метро Баррикадная. Наши ребята сейчас там работают.
            - Ольга Владимировна заверила, - сказала Онегина, - что с собой он не покончит. 
            - Не тот случай, - подтвердила Истринская. – Рогожкина убедила его помочь отцу. Так и сказала, что, если он не придёт с повинной, отца посадят за убийство Паниной.
            - Да, директриса ещё та штучка была, - вздохнула Онегина.
            - Плохо, что Ступин не пришёл к нам, - сказала Истринская.
            - В этом возрасте, Александра Юрьевна, они не предсказуемы. Вбил себе в голову, нужно, мол, отомстить.
              В кабинет ворвалась запыхавшаяся Мария Ханова:
            - Александра… Простите, разрешите войти?
            - Да ты уже вошла, - улыбнулась Истринская. – Что там у тебя? 
            - Ступин пришёл! – радостно объявила Мария.
            - Где он? – одновременно спросили женщины.
            - Внизу, - ответила Ханова, - сейчас доставят.
            - Он сам пришёл? – удивлённо спросила  Онегина.
            - Да, попросил проводить его к Ольге Владимировне. 
            - Ну, Александра Юрьевна, - Онегина покачала головой, -  Рогожкина твоя просто умница.
            - Кто бы сомневался, - пошутила Истринская. – Значит, поверил ей Ступин. Это хорошо.
            - Куда его, Александра Юрьевна? – спросила Ханова.
            - Коваленки где?
            - Сын у нас, а Елизавета Тарасовна в соседнем кабинете. Мы договорились с ребятами.
            - Тогда давайте сюда, - распорядилась Истринская. – И пригласите Ольгу Владимировну.



(продолжение следует)