Всё кончается. Всё когда-нибудь кончается. Всё. Ты просыпаешься утром, с каким-то светлым чувством в душе и кажется, что ничто не может убить этот свет внутри тебя. Не плохо сваренный кофе, не подгоревшие тосты, не сутолока в метро, не бестолковые и бессмысленные разговоры по телефону. Но, увы, всё кончается. Свет гаснет, и ты вдруг понимаешь, что вся эта повседневщина убила его. Как будто кто-то незримый взял и залапал своими грязными руками искрящийся блеск хрустальной вазы. Всё кончается, потому что всё имеет своё начало и свой конец.

***
Я, мягко ступая, вхожу в спальню. Полумрак. Горит только маленький светильник, выхватывая из темноты зеркало и тебя, сидящую перед ним на пуфике. Ты расчёсываешь волосы. Боже, как же мне нравиться смотреть, как ты это делаешь. Как плавно поднимаешь руку. Как неторопливо и осторожно погружаешь зубья  в пряди волос. И медленно. Проводишь до самых кончиков. В этот миг меня переполняет такая нежность, такое безудержное желание обладать тобой. Всей. До самой последней капельки. Без остатка.

Ты видишь моё отражение в зеркале и улыбаешься. Ты знаешь, что я чувствую в этот миг. Ты специально делаешь так, чтоб я увидел всё это вновь, и вновь.

Я подхожу, склоняясь, приближаю лицо к твоим волосам, замираю на миг, вдыхая их аромат, пью его как хмельное вино. Ложу ладони на плечи, ощущая бархатистость кожи. Нежность и желание покорить для тебя весь мир, зажечь для тебя новую звезду заполняет меня всего без остатка. Желание подхватить на руки, закружить. Крепко-крепко обнять и не отпускать ни за что и никогда. Я погружаюсь лицом в пряди волос, раздвигаю их им, пробираясь к твоему ушку, целую его, сухими от желания губами. Самыми кончиками губ. Едва касаясь. Маленькими и коротенькими поцелуйчиками. Сверху вниз, по самой кромке, туда, где в мочке вдета маленькая серёжка. Целую сначала её, а потом обнимаю губами мочку. Целую, чуть-чуть прикусывая, даже не прикусывая, а лишь чуть сжимая зубы внутри этого поцелуя. Ладони скользят по плечам, ближе и ближе друг к другу, пока не обнимают шею. Нежно и осторожно, будто боясь поранить её своим движением.

Ты вздыхаешь. Глубоко и порывисто. В зеркальном отражении, я вижу, как ты закрываешь глаза, откидываешь голову назад, отнимая у моих губ мочку и подставляя им шею. Покрываю её жаркими и быстрыми поцелуями. Ищу. Ищу на ней маленькую, бьющуюся жилку. Нахожу и обнимаю губами, ощущая, как она бьётся в них, словно пойманная птичка. Ладони уплывают вниз, подныривая под вырез ночнушки к полушариям грудей. Беру их все, чуть сжимая, заставляя приподняться, как бы ложа в ладони. Ты вздрагиваешь всем телом, выгибаясь тугой, напряжённой дугой. Сжимаю твердеющие соски между большими и указательными пальцами, чуть подкручивая, и перебирая тугую плоть. Ты стонешь томно и протяжно. Отнимаешь у моих губ жилку, поворачиваешь ко мне лицо, ища мои губы.

***
Бесконечность не существует. Просто порою, мы недостаточно велики, чтоб увидеть и понять это. Мы ничтожно малы, чтоб встать на цыпочки и заглянуть за невидимый край того, что кажется нам бесконечным. Нам не хватает фантазии и воображения, чтоб если не увидеть, то хотя бы вообразить себе то, что находиться там, за последней видимой гранью. Или просто боимся сделать это. Боимся понять, что бесконечности нет. Боимся поверить, что всему, рано или поздно придёт конец.

***
Мне тесно и больно. Тугие ремни сковали запястья и лодыжки. Перехватили грудь, не давая вздохнуть глубоко и свободно. Боль зарождается где-то в голове, пронизывая мозг раскалёнными иглами, разрастается в пламя, горячей, сжигающей волной, прокатывается по всему телу, превращая его в прах. Мне больно. Очень больно. Я выгибаюсь, насколько могут позволить ремни и кричу. Звериным криком, так, что кажется ещё чуть-чуть, и лопнут голосовые связки. Боже, как же мне больно!!! Яркая, слепящая вспышка охватывает весь мир вокруг меня. Слепит на миг и начинает гаснуть, уступая место чёрной бездне, как на экране только что выключенного телевизора. И я проваливаюсь в эту бездну больше не чувствуя не боли, не ремней, ничего.

***
- Нет Лёша!!! Не-е-е-ет!!! Не делай этого!!! Лё-ё-ё-ё-ёша-а-а-а-а!!!
Бесконечности нет. Там где она была лишь ужас и животный страх.
Тупая отдача в руку.

***
- Доктор, как он?
Врач мнётся, подыскивая нужные и правильные слова.
- Плохо. Очень плохо, почти всё время безсознания. Иногда, не надолго, приходит в себя, но от этого становиться ещё хуже. Кричит и бьётся в истерике. Мы вынуждены были зафиксировать его.
Я замолкаю, не зная как спросить именно то, что хочу спросить, чтобы узнать именно то, зачем я пришёл. Как же порою трудно простой парой слов выразить самую суть. Чтобы получить в ответ именно то, что хочешь.
- Доктор, он выживет? – Спрашиваю в лоб, потому, что устал искать компромиссы, ворующие смысл у сказанного.
- Нет, – врач наконец-то смотрит прямо и открыто - ну, по крайней мере, в том смысле, что вы спрашиваете. Тело возможно и будет жить ещё какое-то время, а рассудок уже не вернётся. Периоды, когда он приходит в себя становятся всё короче, а промежутки беспамятства наоборот удлиняются.
- Доктор, а когда он приходит в себя, он что-нибудь говорит?
- Если честно, то не знаю. Сейчас, когда промежутки совсем короткие, то трудно вообще что-то сказать. Раньше, когда они были длиннее, он шептал женское имя и постоянно твердил о бесконечности, о том, что её нет. И ещё о волосах, о том, как кто-то их расчёсывает.
- Женское имя? Какое?
- По разному. Света, Светлана, Светуля, Светик. Кстати, вы не знаете кто эта Света?
- Знаю. Это его жена, -  и поправляюсь, как будто это теперь имеет какое-то значение - бывшая жена.
- Понятно.
Неловкая пауза. Я мнусь, не зная как сказать, что хочу уйти, вот так вот прервав разговор на полу-фразе.
- Пойду я доктор… Дела, работа…
- Что ж, до свидания, заходите.
- Хорошо, как появиться свободная минутка обязательно забегу, – бормочу я, точно зная, что не появлюсь здесь уже никогда.

Прощай Лёшка, друг детства. Убийца и самоубийца. Так и несмогший пережить конец того, что казалось тебе бесконечным. Завтра, мы все, соберёмся на кладбище. Завтра, девять дней по Светке. Твоей жене. Твоей бывшей жене.

***
Бесконечности нет. Потому, то всё имеет своё начало и свой конец. И если есть ад и рай, то рай – это начало, а ад – конец. Есть жизнь и смерть. Но жизнь это не всегда начало, а смерть не всегда конец. Потому, что смерть, приходит, когда одни девять грамм свинца вонзаются в сердце любимой, а вторые пробивают твой череп. Но ад-конец наступает раньше. Когда ты перестаёшь жить, отражаясь в зрачках той, без которой тебе уже не нужна бесконечность, и ты видишь в них лишь ложь, ненависть и презрение. И понимаешь, что бесконечности нет.

© Декабрь 2008 г.