Устроился к нам паренек один. Сразу после армии, нервный такой, курит в ладошку и страсти всякие рассказывает: как дедовщина процветает, чурки беспределят и вообще. Спрашивал меня – дескать у тебя такое было? Всякое было, только чмо везде чмо, хоть армия, хоть гражданка. А погранцы они в Африке погранцы.

Выперли меня с третьего курса за хроническую неуспеваемость. Помощник декана так сказал: хороший ты парень, только мозги вправить сапогами нужно. Учился-то хорошо, даже очень, только лабу какую или практикум задвинул – надо отрабатывать. На отработку не пришел, допы проебал, короче хвосты как студенту из Африки не оторвать, приросли. Еще работать умудрялся, вспомню – вздрогну. Ладно, простился в извращенной форме с девками из общаги, бухнули напоследок с ребятами, попрощался с родичами. Всплакнула мамка конечно, а батя солидарен с замдекана остался – говорит не хочешь лейтенантом служить, так старшина тебе мозги сделает. Правы старшие оказались, только сейчас понимаешь.

Припиздовал, прапор меня оглядел внимательно и направил к остальным страдальцам. Лица опухшие, перегар даже врачи выносили с трудом. Только прапор дышал сугубо симметрично, многие даже морщились. Познакомились, ленинградцы это вам не носом блевать – культурная столица, хуле. С собой захватили, опохмел плавно перетек в пьянку, хотя проводились вялые попытки шманать. Карты, треньканье гитары, воспоминания о былой любви и обязательный задрот с томиком Мандельштама. Его пытались по широте душевной напоить, но парнишка загнул что-то насчёт служения Родине, великой цели воина, короче водки ему не досталось. Вдруг всех быстро загнали в зал. Чего хотели непонятно, я на всякий случай приготовился стартовать в беспосадочном перелете Москва-Кассиопея. Представил себе, что стану налаживать контакт с фиолетовыми инопланетянами, секс с негуманидками, даже шняга напряглась, основательно стёртая за последние дни. Действительность оказалась прозаичнее: стали появляться дяди в зелёных фурах, а иногда чёрных. Когда чёрные, хуже, как рассказал бывалый паренёк, у которого брат был удостоен дембельского креста – бдеть придётся на год больше. Меня забрали зелёные фургоны, только это порадовало за всё время и сунули в икарус, где томились другие мудозвоны.

Мы стартовали в поезде, набитом гогочущими далбоёбами, едущими в мотострелки куда-то под Тбилиси. Офицеры только шакалили и пили как лошади. Прикупивший нас старлей появился один раз, глянул, что живые и ушкандыбал назад. Хорошо, что погоды стояли нежаркие, духан в конце поездки мог убивать даже через химгандон. На станцию выбраться удалось лишь дважды, применив военную смекалку и хитрость. Все другие попытки добыть бухла оканчивались передернутым затвором и криком чурки-ввэшника: сталять стлеляю, ычберма кергуду. Зато проведенная воинская операция с разведкой боем позволила раздобыть водки и самогона у старушек. Кормёжка была негустая, больше свое поедали, поэтому водяра забирала хорошо, даже соседям доставалось. Один свисток стрелковый что-то залупнулся, его послали, мы не красные – чужих шакалов нахуй. Тот поплакался нашему старлею при нас, однако покупатель заявил что своих шурупам не сдаёт. Свистка потом в дупель пьяного нашли – сидел в уголке и видел красивые цветные сны о грудастых совхозных девках. Чтоб ему спалось лучше, мы его обоссали с ног до головы. Мимо пробегал паренёк, постоянно, сука блевавший, но тут пригодился – отнекивался конечно, но без труда героически стошнился на уже обоссаного. Картина маслом – шакалёнка нашёл подпол, что потом было мы конечно видеть не могли, однако представляли в красках. Надеюсь, кончилось судом офицерской чести – утоплением в сортире. Так мы подкатили в нонешнюю Грузию, теперь думаешь зачем оттуда ушли? Жили бы все эти люди мирно и привольно как в старые добрые времена за надёжными и справедливыми штыками советского солдата.

Тут вовсю было лето, после наших ленинградских хлябей, разверзающихся скоропостижно, здешний климат весьма приятным оказался. Зайчарами потными вползли на заставу. Короче мирок закрытый, незнакомого человека месяцами можешь не видеть. Не вписался – впишут как пластилин молотком. Поэтому кошаком уши прижал, когти втянул, на собак не шипеть, псины тоже пограничники, часто лучше людишек. Как говаривал сержант Бублей – иная собака стоит трех сержантов, пятерых майоров и до полуроты прапорщиков. Заставой заведовал Модест Робертович – карел. В смысле не фурункул, а народ такой есть северный. Суровый мужчина - всё делал основательно, неторопливо и правильно.

Втянулся быстро, ребятам было трудно фланги топтать, не скажу, что получал удовольствие, но маму ночами не звал. Как-что рассказывать не буду, хрен знает, секретного-то ничего, однако врагу не сдаётся наш гордый Варяг. Да и кому интересны особенности системы С-175 или ЗАС-а? Рассказывать долго и неинтересно, люди-то зверюги забавнее любых железяк будут. Сучником, хорошо не стал, поглядели собаки на городских и отказались работать. Нюхом с Жужами работать много уметь надо, животину чувствовать – мне кроме потрепать за ушами и сахарку ей подкинуть, больше ничего не получалось.

Отношения были хорошие, почти семейные, где строгие родители ремнями опекали непослушных детишек. Все быстро притёрлись, мужики очень даже душевные попались. Единственно белорус один выступать пытался, типа старослужащий он. Его пригнали сразу за нами из госпиталя, на свою заставу почему-то не вернулся. Был этот обсос младше меня сильно, мальчонка совсем, а гонору как у секретаря обкома. И зэковские какие-то приходы и носки ему стирать и прочая балалайка. Недели две вола топтали, потом вечером бойцы отпиздили его. Вернее пиздил я, остальные на шухере стояли. «Народный хурал монгольских старейшин» поворчал, однако признал всё законным, тем более пиздились один на один. Белорусу посоветовали не выёбываться, хороших людей на другую заставу не отправят – худшее наказание. Однако белорус не успокоился, поэтому после очередных зэковских выходок брата-славянина концом связали и опустили по всем зоновским правилам. Иркутский паренёк руководил процессом, а мы проводили ритуал с обоссыванием очка, маканием красноармейца ебалом, только на засовывании швабры в жопу тормознулись – инвентарь гадить не хотели. После этого белорус срочно убыл назад в госпиталь. Нам - замкам естественно выписали пизды за «потерю краёв», хотя экзекуция естественно была согласована.

Офицеры лютые были, всех естественно знали в лицо и пизды отхватить за чрезмерное старение мог любой. Некоторые с боевыми орденами, Модест даже со звездой и знаменем, в открытую не говорили, но интернациональный долг исполняли за бугром. И сейчас мало кто знает, что 60 000 погранцов Афганистан прошли, потери были минимальные, ни одного пропавшего без вести. Первыми вошли на территорию именно пограничники и плацдарм держали сколько нужно было. Тогда чесать языком по таким поводам не приветствовалось, вернулись когда, ордена выдавали подпольно, обмывали в ресторане чуть не под столом, даже планки надевали только по крупным праздникам.

Там же на заставе приключилась у меня любовь. У куска дочка Наташа была, просто пиздец какая. Лет ей пятнадцать, ноги от ушей, сиськи за третий, волосики светленькие в тон белым носочкам. Совершенно дитя природы, порхала мимо нас этаким воздушным облаком в коротеньком платьице в горошек. Нагнётся бывало сандалю поправить, трусёнки голубенькие, у всех штаны из-под ремня вылезали. Стояк на неё такой был, что никакими медицинскими терминами не описать. Естественно любезничали с этим чудом природы все, а она всех называла ласковыми словами и глазками хлопала. Прапор пытался приструнить дочу, однако мирок замкнутый, нет-нет да столкнёшься. Ужасные минуты дрожи от сексуального перевозбуждения испытывала вся застава, включая офицерский и сержантско-старшинский состав. Все с нетерпением ждали, когда её отправят учиться к тётке в Батуми, потому как держаться нету больше сил.

И вот, однажды купался я в озерце. Туда по-тихому бегали все, жара, вода парная, природа красивейшая, опять же подрочить удавалось в гордом одиночестве. В казарме-то, изведённые воздержанием и лишениями, пару раз пытались дрищи рукоблудить, но попалили стразу. Я даже пытаться не стал, передергивал на чердаке и там-то чуть не запалили. Вот озеро было той отдушиной, где совершенно голый солдат превращался в человека. И тут, в совершенно голого человека, со страшно вставшей шнягой, вокруг которой кипела вода, воткнулась совершенно голая Наташенька. Она нырнула с камешка, проплыла под водой, не заметив меня, блаженно плавающего на спине и шевелящего пальцами ног. Я резко встал на дно услышав плеск – всё же граница, может гад коварный подбирается. Девонька воткнулась лбом в мою шнягу и неподражаемо открыв ротик встала рядом, упираясь животом в конец. Если сказать, что вид мокрой голой девки не перевозбудил меня до безумия, то ничего не сказать. Присяга, УК, моральные и этические устои пошли в пизду, едва я поглядел на охуенные груди и голубые глазки девчушки. Наташенька с интересом посмотрела на мой конец и уверенно схватилась ручками. Затем она со знанием дела задёргала ручонками, с интересом глядя как ленточки спермы тянутся к её животу. Потом она хихикнула и уплыла, оставив меня с чувством глубокого смятения. Опомнившись, я огляделся и пошуровал назад. Весь день я вынашивал мысль пойти к прапорщику просить руки дочери, более прекрасного создания мне видеть не приходилось. Спасло меня от этого командировка в Тбилиси, где я потеряно носил всячину за майором, пока тот поделывал делищи. А когда вернулся – Наташенька уехала к тётке и больше никогда её не видел. С чем её и поздравляю, до массового изнасилования оставались считанные дни.

Ещё из нештатного и необычного: был у нас армянин, мне вообще кажется это была обритая обезьяна, сбежавшая из батумского питомника. Вот всё ничего, снаружи вроде гомо сапиенс, а внутри чурка нерусский. Они долбились с другим чуркой в жопу, непосредственно этого не видели, но запалили их в дровнике со спущенными штанами. Вопрос что двое кавказцев могут делать со спущенными штанами? Они говорили, что искали завалившуюся за подкладку расческу. Ну да, потерял один, а искал в кальсонах другого. Хотя, история не про то. Армянин этот видимо через всю голову больной был – залез один раз в кошару к Агате. Хорошая сука, почти ветеран, заслуженная жужа погранвойск. Вот этот мудофил, пристроился к ней и попытался засадить. Не знаю как в армянестане принято поступать с собаками, однако Агата была из питомника под Москвой. Она поглядела своим умным глазом на скотоложца, вернее о такой собаке наверно следует говорить псофила и укусила его, а потом ещё раз. Один из укусов пришёлся в вонючую кавказскую шнягу, отчего кровищей залило мудилу по самые помидоры. Агата сидела с умным видом в сторонке и глядела на дела зубов своих. Второй раз армянину отмазаться от вопросов какого он делал со спущенными портками у собаки не удалось. Его по-тихому убрали куда-то, надеюсь в штрафбат, Модест на всяческие половые излишества смотрел косо. Взял, говаривал он, хуй в мозолистую рабоче-крестьянскую руку, подёргал как следует, помыл и пошёл дальше строить коммунизм. Или на бабу взобрался, сиськи помацал, боезапас отстрелил и кури себе спокойно. А скотоложничать, на моей заставе немоги, говорит, куда мы докатимся если советский солдат жирафов и тушканчиков ебать начнёт? Это не Америка, где фермеры дрючат племенных коров и не Австралия, где мировые империалисты кенгуру насильничают, а Советский Союз. Здесь даже с бразильским кофе дефицит, а вы ещё боевых собак ебать будете. Короче осудил Модест поступок военного и сделал всё, чтобы тихо, но сильно тому по еблу настучали и отправили дальше страдать телом и если есть, то душою.

Как лычки отобрали? Да проще простого. Таможня наша похоже контрабанду пропускала тоннами – всё было завалено одноразовыми турецкими ручками, бритвами, гандонами и прочими маленькими радостями бытия. В посылках это запрещалось отправлять, однако домой эту фигню возили в отпуск. Как раз тут собирались день рождения одного мужчины праздновать,  бухла купили немеряно. Однако, был один летёха въедливый, он считал своим долгом раз в месяц попались нычку. Этот раз меня почему-то прихватил, показывай, говорит, где водку прячете. Сдать водку такое западло, что хуже измены Родине, потом рёбра сращивать замучаешься. Не сдать что-то нельзя, иначе он вообще всё перероет, а кроме ручек контрабосных и поро-карт ничего не спрятано, раньше фанфорик-малёк этому сатрапу сдашь, а основной запас убережёшь. А тут как назло не успели бутылку заховать, неделю назад ему сдали аж две банки забугорного пива. Пришлось открыть тайник с контрабандой, много там было, сидя в зиндане пропустил пьянку и сопли с погон стёрлись. Потом конечно оторвался, однако посидеть пришлось, но своих не сдаём.

Такие вот истории были, остальное как везде, начинаешь вспоминать, аж тепло становится в промозглом погодой городе. Старшие оказались правы – после армии доучивался в институте с изрядным прилежанием, чуть красный диплом не получил. Как не банально звучит – школа жизни, без пизды. Может красные служили по-другому, не знаю, однако противно слушать нытьё всякого быдла, дескать чморили, все мудаки. Как себя в коллективе поставишь, так и будет. Хоть там, хоть здесь. Чеши грудь колючей проволокой. Мочи, граница!