Я когда грузовые машины вижу, не испытываю приятных эмоций, больше скажу – меня от них просто воротит. Хотя в детсаду дрался за самую большую машинку, белаз там, или камаз. Вообще у мужиков это в крови, они норовят, чтоб побольше, да помощнее. Если бэха, то семёрка, если джип, то «хаммер», или даже «экскёршн» - для тех, у кого совсем большие комплексы (и своя нефтебаза). В идеале вообще б танк. И в чёрный цвет его, металлик. У меня знакомая есть, говорит, если с мужиком на здоровом джипе знакомится, без вариантов, по части самых нужных размеров будет облом. Ну да я отвлёкся.

Довелось мне поработать экспедитором, грузы посопровождать. И всё как-то не очень везло на машины, а также на водителей, их хозяев, ментов, дороги, солярку.

Первая машина была камаз. Я ещё сразу приметил, что все мазисты-камазисты какие-то шибанутые. Не то, чтобы совсем «абыр-абыр», но нарзаном подмученные в большинстве.

Помню свой первый рейс. Груз – кирпич, 20 тонн. До завода 300 км, скорость 60 км\ч, гружёный значительно медленнее. Хорошо хоть водила попался молодой, бойкий. Артурчик блять. Газет набрал я с собой в дорогу почитать, книжку взял, плеер. Через пару часов газетами я подтёрся на биваке, так и не прочтя, книжку под зад подложил, чтобы сидушкина пружина меня не дефлорировала. А про плеер даже не вспомнил. Ручек держальных в камазах не делали испокон, сомневаюсь, что они есть и в современных версиях этой чудо-машины. Оконная вертелка также была отломана, стекло не открывалось. На улице плюс 30. Проехали мы полдня и не было у меня ни одного телефонного звонка, а мобильник стоял и на вибраторе тоже. Странно. Достаю аппарат, там дюжина пропущенных вызовов, хотя специально в нагрудный карман его пол ожил. После этой поездки мне больше всего хотелось узнать, зачем Артурчику в камазе магнитола.

Швыряло меня по кабине, как воробья по сараю, и воздух ротом хватал, как охуевший сомик. Но главным в тот рейс было книжку на месте удержать. Хорошая была книжка, толстая.

Артурчик всю дорогу мне кричит что-то, я в ответ киваю, мол, да-да, яволь, я с тобой. Вот так и ехали 600 вёрст, по приборам. Хотя нет, у него из приборов работали только датчик давления масла и дворники. Как же трепетно Артурчик относился к ментам! Бывает, остановят его, он докумены в форточку высунет и неспешно беседует: «Да. Да. Нет. Не знаю. Командир, мозги не еби. Мне похуй ваши инструкции. Накладная, путевой в норме? Ну, значит, я поехал. » С ним нескучно было. Скучно было без него, когда его на посту полтора-два часа продержат за такую вежливость, и выпишут штраф за огнетушитель или за сгоревшую лампочку. Зато с мусорами он поговорил по понятиям.

Частенько перед нами ехал такой же кол, но хуже, еле тащится. Артурчик левый поворотник включает, начинает обгонять. По встречке как всегда какая-нибудь фура, в которой водила бьёт по тормозам и вылетает на обочину, почти в кювет. Мой обгоняльщик обязательно при таких манёврах ладошку в стекло показывал, мол, спасибо, друг, что уступил. У «друга» глаза как теннисные шары, багровое лицо и рот открывается часто-часто. Ну, по губам я читать не умею.
Забыл сказать, Артурчик – рыжий.

Затем хозяин в сельском АТП взял в аренду 2 самосвала, тоже камазы. В придачу достались два опытных водителя с 25-летним стажем, в отличие от Артурчика, они были рассудительны и бережней относились к технике. Это были немногословные, суровые люди с солидными тарасбульбовскими усами, хмурые короли Российских дорог. От них веяло уверенностью и постоянством, вкупе с брутальным ароматом солярки, папирос и «Трои», того, чего так недоставало мне, чтобы ощущать себя настоящим мужчиной. Я их звал Бивис и Батхед.

Машины у них ломались каждый день. Ключей они в рейсы никогда не брали, однако всегда под рукой держали шланг для слива солярки и стакан. Понятно, что в стаканы они наливали не солярку. Хотя после двух месяцев общения с этими ребятами я и в этом не был до конца уверен.
Когда они были пьяны, с ними даже можно было общаться. Бивис рассказывал, как работал шофёром в Чернобыле в 86-м. Выдавали по новому самосвалу, на которых вывозили со станции радиоактивный туф. Каждая машина делала 2 коротких рейса, после чего её подгоняли к краю большого карьера, ставили на передачу и отправляли в последний путь. «А вас отправляли домой после этого?» - спрашивал я. «Нет, нас сажали на новые самосвалы - отвечал он. - Там потом весь карьер ими доверху был завален». Затягивался «примой» и добавлял: «Только в Чернобыле на нулёвой машине и поездил за всю жисть, здорово было. А из шоферов тех тока я живой и остался».

Батхед поражал меня не меньше, он проявлял чудеса водительского мастерства. Домкрат у него был рассчитан на 10 тонн меньше, чем мы возили. Запаска годилась только для пионерского костра. Топливо кончалось за 15 км до базы. Хозяин на свои деньги купил этим балбесам все нужные ключи, через неделю половину они «потеряли». В один из рейсов у Батхеда стуканул движок, только что с капремонта. «Как же так?» - я его спрашиваю. «Да ето, бля, тэмпратуру упустил, бля, недоглядел нахуй» - ответил он.

Однажды Батхед двигал ж\д вагоны. Сдавал задом на стройбазе, где на путях стояли 2 гружёных вагона, цеплянул их задом, выбив из-под них башмаки, погнул какие-то кранЫ, протащил вагоны несколько метров. И машину искарёжил сильно. Когда флегматичный начальник базы его спросил
«Какуёбищетыстепноетебеудалосьсдвинутьгружёнымкамазом150тонн?!!&#
187;, Батхед сказал: «Ето, бля, не заметил, ёбанарот. Один хуй, ето, вагоны ведь, бля, сзади стояли нахуй, ёпта».

Потом Бивис не взобрался на холмик, стал сдавать назад и опрокинул прицеп. Груз рассыпался, прицеп погнуло. В другой рейс он врезался в трактор. Через неделю после нового капремонта Батхед снова перегрел двигатель. Как-то Бивис поднимал кабину, неуглядел откидной стопор и кабина упала на асфальт, разбилось стекло, вырвало рулевую колонку, разорвало торпедо со всеми приборами. При этом больше 2 рейсов в неделю они ни разу не сделали. Начальник их АТП сетовал на то, что приходится работать с такими упырями, но на мольбы дать других водителей отвечал: «Остальные, поверьте, не лучше». Дошло до того, что частник, на которого я работал, выплачивал обоим мутантам премию 500 р. за сам факт выхода на работу. Они брали деньги, проезжали 50 километров и звонили о том, что сломались, а через час уже ра зминали стаканы с отключёнными телефонами. Когда уставший от постоянных убытков хозяин выплатил им половину зарплаты, они подали на него в суд.

Эти кудесники руля и сейчас работают в том же АТП.
После них я ездил с Колей, по сравнению с двумя предыдущими он был просто Сократ. Да и машинка была покруче, МАЗ, которого мой хозяин купил. Ломалась не реже.

Коля запомнился огромным расходом солярки, литров 60 на сотню. Машину постоянно гоняли на ремонт, откапиталили двигатель и топливный насос, расход не уменьшался. Коля много раз сам лазил в топливную систему, что-то там подкручивал, настраивал. После этого, как правило, следовал очередной капремонт. В одну из зим МАЗ пару месяцев простоял без работы, с полным баком солярки, когда пришла пора выезжать, бак оказался пуст. На вопрос «А где соляра?» последовал ответ: «Она за зиму от мороза створожилась. Я её вылил». «Что, 500 литров просто взял и слил на землю?» «Угу». Позже выяснилось, что у Коли была дизельная легковушка.
Затем мой частник купил Мерседес 1827, цифры эти означают не год, а модель, но ход ваших мыслей правильный. Тягач был в отменном состоянии, с разумным пробегом, миллиона полтора, не больше. После камазов это был курорт, в кабине можно было читать книги с крупным шрифтом, в ней даже был автономный отопитель, не рабочий правда. Водилой взяли родственника хозяина, дядю Вову, который по такому случаю вышел из запоя. Это был очень опытный водитель с огромным стажем. Рассказывал, как при Совке работал в Сибири на вахте, лес возил. Говорил, там зимой технику не глушили. При серьёзной поломке машину просто оставляли в лесу навсегда, а куда её гнать на ремонт? За 400 км тайги? Вспомнил, как в один из рейсов у него разбилось ветровое стекло. При 30-градусном морозе пришлось ехать больше 200 км.

Дядя Вова впервые сел на иностранную технику, очень удивился, что гружёный автопоезд разгоняется до 120 км в час. Так и ездил. При этом объяснял: «Вот, гляди, стрелка тахометра в зелёной зоне, мотор не напрягается, а спидометр мне по хую, я по тахометру езжу». Пять рейсов он съездил отлично, при этом поразительно быстро. На 6-й раз он вёз 27 тонн груза при норме 14. В одном из населённых пунктов дядя Вова забыл сбросить скорость и поехал под крутую горку всё те же 120 км\ч. Нажал на тормоз, никакой реакции. Чудом никто не пострадал, люди и машины среагировали на сигнал и съезжали на обочину или разбегались. Полтора километра мы проехали без тормозов и остановились на следующей горке. Тормозил дядя Вова двигателем, воткнув 2-ю передачу на скорости 100 км\ч. После этого в моторе что-то застучало. Двое суток мы прожили в этой машине, ожи дая помощи. Поседевший за этот горный спуск дядя Вова решил, что стучит в радиаторе, снял его, нашёл в нём дыру, запаял в ближайшем автосервисе. Стук не утихал. Потом он выпил бутылку пива, завёл мотор и, сказав «ААА! В рот оно всё ебись! Заебал ты меня, немец проклятый!», стал прогазовывать мотор под его страшный стук. Из трубы повалил красивый белый дым, и на моих глазах под крики стоявших рядом водителей «Стой! Что ты делаешь, кретин?!» от двигателя откололся огромный кусок, а из дыры показался поломанный шатун. Машинка увидела «кулак дружбы».

Купить этот двигатель отдельно не удалось, ремонт же стоил больше, чем сама машина. В итоге покалеченного немца сдали в металлолом. Через неделю дядя Вова вышел из запоя и сел на МАЗ. Но к хорошему, наверное, быстро привыкаешь и за несколько рейсов он спалил новое сцепление. После его замены сломался делитель коробки передач. Оказалось, что дядя Вова никогда не ездил на МАЗах с делителем. «А хуй его знает, я по простому привык, без этих техновыебонов – тык-тык» - так он комментировал покупку новой коробки передач (которая вскоре у него развалилась). Чтобы не утомлять перечислением его достижений, скажу, что за полгода ударного труда, между запоями, он угандошил на трёх МАЗах 3 новых сцепления и 2 коробки передач. Я часто повторял ему: «Даа, не любят тебя машины, дядьвов, не любят».

Меня позвали в другое место, пообещав условия получше, и я познакомился с Владиком. О том, что Владик водитель, мне довелось узнать только в день выезда в рейс. До этого думал, что он просто одарённый механик, т.к. тот находился постоянно под своим камазом, так сказать, в классической «миссионерской» позе, не вынимал никогда ключей из промасленных по локти рук и имел печальный вид. Через 100 км от базы движок стал гнать наружу масло. «Наверно пробило прокладку» - такой была версия первых суток той эпопеи. Прокладку купили, заменили, предварительно вынув головку блока цилиндров, масло продолжало вытекать. «Треснула головка блока» - таков был второй приговор, и Владик повторно начал её откручивать. Я поехал за помощью, и когда в конце третьих суток приехал с тягачём, Владик уже прикручивал на место вторую головку блока, а они весят, кстати, под сотню кг каждая. Через неделю, на базе, выяснилось, что треснул блок цилиндров. Трое суток тяжёлой атлетики в поле оказались напрасными.

После каждого рейса Владик становился на ремонт. Я до сих пор не понял: либо ему катастрофически не везло, либо это был сказочный долбоёб. Ударным финалом закончилось наше сотрудничество. При замене колеса оно взорвалось и диск отлетел Владику в лоб. После нескольких дней в больнице оказалось, что он потерял память. По выходу из неё он продолжил свой труд, но, насколько мне известно, его камаз не утратил активного начала самца. Всё-таки в наш первый рейс мысль заменить прокладку была наиболее верной, но только ту, что между рулём и сиденьем.

Со временем я подкопил денег, часть взял в долг и купил старенький МАЗ с полуприцепом. Замечтал рубануть капустки на ниве грузоперевозок. И, как обычно, возникла главная проблема – где взять водителя, а не невменяемого вурдалака, автоубийцу и вора. Отец посоветовал Юру, своего друга детства, с которым жил через стенку много лет. Да, конечно, как вы уже догадались, это был опытный водитель с огромным стажем и проч. Правда, за 4 года до этого он упал с 10-метровой вышки, проломил череп в двух местах и выпивал в день по пачке цитрамона. Все эти 4 года он просидел на стакане. Максимум, на что он годился, это склейка картонных коробок, но кого это тогда волновало, он хотел заработать денег, как и я. На моём МАЗе Юра ездил со скоростью 110 км\ч, я доверял его опыту, поскольку, с его слов, тягач « заебато прёт» и эта скорость не предельна. Так продолжалось 2 недели, потом машина начала умирать. Я занял ещё денег и вложил уже заработанные в основательный ремонт. Покупал в неделю по 2 новых колеса, поскольку они постоянно взрывались у Юры. Солярка безбожно пиздилась, Юра делал левые рейсы и возил сено к себе в деревню. Я упорно отказывался в это верить, успокаивал себя, что такого не может быть, ведь это друг отца. За 4 месяца, что Юра работал у меня, я заработал 10 тысяч рублей, этого не хватило бы даже на 2 колеса, вся прибыль тратилась на ремонт и резину. В один из солнечных летних дней, когда я решил не ехать с Юрой, мне позвонили из ГАИ и сообщили, что МАЗ разбился, водитель погиб. Заснул за рулём.

Много солярки утекло с тех пор, появился ещё один древний МАЗ и ещё один опытный водитель, Вася. Который позвонил однажды и сказал, что врезался в турецкую фуру на гололёде. На тот момент эмоций я уже не испытывал. Приехал на место, МАЗу хоть бы что, у турка же (он вообще стоял на обочине, бедный) смят весь зад и даже колёса полопались, всё завалено мандаринами. Турецкий драйвер по-русски ни слова, с ним какая-то русская бабёнка третьей свежести, явно из бывших. Взяла на себя роль переводчицы и адвоката. Менты для протокола спрашивают турчанина: «фамилия», толмачиха поворачивается, жестикулируя, произносит по буквам «т-в-о-я ф-а-м-и-л-и-я», через пять минут он врубает, чего от него хотят. Менты - «адрес», пезда – «а-д-р-е-с», машет руками, раздувает щёки, глаза выкатывает: «т-в-о-й а-д-р-е-с». Турок не понимает. Менты: «Итак, вы стоял и на обо. . .» Кашолка: «Нет-нет, мы ехали, пишите, что мы совершали движение». Стою и кумекаю – что ж ты, дурочка, горбатого лепишь, какие там вы движения совершали? Часа через полтора этого театра обоих шоферов увезли в больничку дуть в трубы, на интернациональный продув. Привозят. Вася – ноль промилле, Абдулла – 0,8. Итог: первый поехал домой, а зарубежный гость лишился прав, покалеченную фуру – на стояночку, мандаринам капец, домой на поезде. И всё потому, что он «совершал движение». Турок стоит, глазами вертит, усами шевелит, не понимает, что происходит, бабёнка орёт: «Да у меня брат адвокат, да мы до генпрокурора дойдём!», адвокатиха диавола блять. Я к ней подошёл, успокойтесь, говорю, ищите десятку, щас всё уладим. Послала меня подальше. Я к ментам: «Ребят, отпустите человека, он же не виноват». Те говорят, что понимают это, но все протоколы заполнены и куча народа уже в курсе. В от, друзья, тогда я по-настоящему осознал, что такое абсурд. И ещё, что есть бабы, которые просто притягивают беду. А водитель этот, я вам честно скажу, был абсолютно трезв. {История эта уже звучала на Удаве, но копирайт мой, плагиата нет.}

Экспедирование и грузоперевозки продолжились, меня стали узнавать в каждом магазине автозапчастей, где-то здоровались за руку, где-то предлагали чай с сахаром. Видит бог, я крепко поддержал отечественного производителя. Который лепит полупластилиновую хуйню с ресурсом в полгода, продаёт отремонтированные агрегаты, выкрашенные серебрянкой и выдаваемые за новые. Которому просто выгодно делать брак, поскольку совсем скоро я опять приду в автомагазин и опять куплю то же самое, ибо выбора нет. И опять сутками буду стоять в морозном поле с водителем или скрючившись над мотором удивляться: «Ведь мы же это недавно меняли, надо же, снова полетело». Когда в голове у меня стало гудеть даже дома, когда я стал забывать таблицу умножения, а руки стали подёргиваться, однажды из меня непроизвольно вырвалось «абыр, абырвалг». И тут я дал себ е зарок никогда не подходить к грузовикам и не пересекаться с теми, кто ими управляет. Пока держусь.